ДЕДУКТИВНЫЙ МЕТОД
Александр Бреляков
Родился 30 апреля 1958 года в г. Чистополе, республика Татарстан.
В 1967 году семья переехала в г. Киселёвск Кемеровской области, где Александр окончил школу № 8.
В 1973 году поступил на судоводительский факультет Владивостокского мореходного училища. В 1978 году окончил его и получил диплом техника-судоводителя.
Был направлен по распределению в Приморское морское пароходство, где проработал на должностях от четвёртого до третьего помощника капитана до 1980 года.
В 1980 году поступил на службу в ОУР Артёмовского ГОВД, в котором проработал более 11 лет, до июня 1991 года. Уволен в должности старшего оперуполномоченного ОУР.
С 1991 года по настоящее время является предпринимателем и проживает в г. Артёме Приморского края.
– Кто выехал на место кражи?
– Капустян с Акбаром и Сычёв с Драном.
– А зачем нам две собаки на одну кражу?
Из доклада дежурного ГОВД
Зимой 1981/82 года пришло свежее пополнение – инспекторы УР и следователи после окончания школ милиции. Оно, пополнение, выглядело свежо и многообещающе. Их ещё не побелевшие и не полысевшие головы были переполнены полученными знаниями и методами искоренения преступности в стране. Отдельные представители молодой поросли следователей прибыли на «передовую» с печатью состоявшихся руководителей следственно-оперативных групп, но при первых же выездах на осмотр реальных мест преступлений штампы, усвоенные в учебных аудиториях, моментально испарились, а их просвещённые головы вдруг внезапно озарило осознание того, что есть проза жизни и кто же на месте преступления на самом деле играет главную скрипку в деле раскрытия и задержания преступников.
С операми было попроще. Они в основном яснее представляли себе обстановку на передовой и быстрее встраивались в коллектив. Но и с ними порой случались забавные случаи.
С новоиспечённым инспектором ОУР Пашей Драном, как и с большинством выпускников, происходили вполне объяснимые вещи: он был насыщен полученными знаниями и наставлениями преподавателей, обещаниями кадровиков о блестящих перспективах службы и получении жилья как молодой специалист. Боевому настрою также способствовали просмотренные фильмы, прочитанные книги, где благородный и отважный милиционер всегда побеждает и наказывает подлого преступника.
Паша был среднего роста, крепкого телосложения, темноволос, очень подвижен и улыбчив, такую улыбку иногда называют американской или гагаринской. Внешне напоминал комсомольского активиста-энтузиаста, приехавшего осваивать целинные земли. Был очень коммуникабелен и при случае не прочь поведать о том, как далеко сейчас шагнула криминалистическая наука с новыми методами по осмотру мест происшествий и раскрытию уголовных преступлений. Перед бывалыми сыщиками он, конечно, ещё стеснялся открывать новые горизонты, но иногда его прорывало на планёрках и заслушиваниях.
Единственная машина угрозыска, гражданский УАЗ-469, при ежедневном распределении обычно отдавался в распоряжение кого-то из оперативников, кому нужно было ехать далеко, по чему-то резонансному, с потенциальным раскрытием чего-тo «тёмного» (на жаргоне оперов) – нераскрытого преступления – и задержанием подозреваемых. Сегодня эта фишка выпала Беляеву и Лифаренко, так как предстояла им дорога дальняя по раскрытию серии разбоев в частных домах, nрокатившейся по Владивостоку и накрывшей краем Артём. На одном из разбоев был труп – хозяин дома, попытавшийся дать отпор, был убит нападавшими, его забили гвоздодёром, найденным во дворе. С учётом важности дела они получались основными распорядителями заветной «колесницы». Они же получали и негласное право взять по пути следования кого-то из своих боевых коллег и товарищей. Как правило, к началу движения УАЗ был полон сыщиками, оживлённо обсуждающими сегодняшнюю, разную для каждого из них повестку дня. Был конец марта, заканчивался первый квартал 1982 года, и на каждом из них уже «висело» по 30–40 нераскрытых («тёмных») преступлений, поэтому тем для обмена информацией между инспекторами было предостаточно.
Уже перед самым стартом в заднюю дверь машины негромко постучали, и в окне появился позитивный образ свежеиспечённого инспектора Драна:
– Ребята, можно я с вами? – скромно спросил он. – Мне до ГРЭСа.
ГРЭС, или АРТЁМГРЭС, – жилой посёлок при городской теплоэлектростанции со своим искусственным микроклиматом – находился на окраине города. Вместе с другими прилегающими к нему микрорайонами был определён на обслуживание молодому специалисту. Особых криминальных аномалий в нём не имелось, так как его населяли в основном работники ТЭЦ, люди работающие, семейные, со средним по стране твёрдым заработком. Можно сказать, что Паше повезло, за исключением ежедневных проблем с транспортом до ГОВД и обратно.
– Ну что, берём молодое пополнение? – спросил Беляев у уже сидевших на заднем сиденье четверых сотрудников. – Придётся потесниться.
– Да пусть заходит, поместимся, – отвечала уплотнившаяся масса инспекторов.
Соколом взлетев на заднее место в машине, Паша ухватился распростёртыми, как крылья, руками за железные дуги под потолком автомашины, и она тронулась в путь.
С появлением в тесном пространстве УАЗа нового пассажира взоры и внимание сидящих невольно обратились к нему. Появились вопросы.
– Давай, Паша, расскажи нам о новостях криминалистических, методах новых, оборудовании или приборах, которыми можно раскрывать преступления, чтобы поменьше ногами топать по земле, – обратилось к нему сообщество.
Надо сказать, что вопросы не повисли в воздухе, а попали на благодатную почву.
После чего все прежние разговоры прекратились, и матёрые сыскари превратились в благодарных слушателей вещавшего сверху, из-под крыши, распластанного под ней выпускника средней школы милиции Драна.
Прослушав краткий курс знаний от молодого специалиста и едва сдерживая смех, кто-то из оперов спросил у Паши:
– А проходили ли вы такую тему, как дедукция, т.е. дедуктивный метод, его ещё Шерлок Холмс применял, помнишь, у Конан Дойла?
Про Шерлока знали все, а вот с «конандойлом» оказалось сложнее…
Но Пашу это обстоятельство не смутило вовсе, его уже несла лавина переполнявших его знаний и умений.
– Официально этот метод в учебную программу не входил, но один из преподавателей о нём много рассказывал, заставлял конспектировать и применять на практике, – начал своё повествование Павел. – В этом методе главное – идти от общего к частному, особенно он хорош при осмотре места происшествия.
– Вот про это давай поподробнее, давай конкретность, – с улыбкой попросили его инспекторы, – тоже будем его применять.
– Значит так, при осмотре места происшествия к нему нельзя идти по прямой, а только по уменьшающейся окружности, как бы осматривая вначале большую картину и переходя к более мелкой, останавливаясь на конкретных деталях места происшествия, – щедро делился знаниями выпускник.
Машина с оперативниками тем временем приближалась к району «Автобаза», и по ходу движения, несмотря на разговоры, они не забывали фиксировать взглядами всё происходящее за окном, каждый в своём секторе.
– Да, вас там серьёзно обучали, – молвили благодарные слушатели. – А показать сможешь? – спросили они.
– Конечно, смогу, – уверенно ответствовал Дран.
– А на «земле» твой преподаватель работал? У него эта система работала? Какого он возраста? – сыпали вопросами сыщики.
– Нет, в розыске, тем более на «земле», он не работал, но с красным дипломом окончил Волгоградскую вышку, аспирантуру, затем стал преподавать, из милицейской династии, а лет ему около двадцати семи, точно не скажу, – подвёл итог Павел.
– Не наш человек, – резюмировали опера, – из генеральских сынков.
– Стоп, машина, – раздался голос сидящего впереди Беляева. – Смотрим налево через дорогу, там лесопосадки, дальше бетонный забор, на его фоне на одном из деревьев висит пальто и, кажется, шарф, все видим?
В машине стало заметно оживлённее.
– Гоп-стоп или мокруха? – посыпались версии увиденного.
– Ну что, Паша, у тебя есть возможность доказать твой дедуктивный метод в настоящем деле, а не в аудитории, – сказал Беляев на правах старшего. – Давай осмотри место происшествия, если обнаружишь что-то стоящее, дай знак, мы подключимся.
Повторять приказ не пришлось, казалось, Дран ждал этого случая весь недолгий путь от отдела, его буквально переполняли энергия и желание доказать своим коллегам, что он и его багаж знаний чего-то стоят. Этот случай, так вовремя предложенный ему судьбой, мог бы стать кратчайшим пропуском в недоверчивый и критичный круг его соратников по работе.
Не медля ни секунды, Паша пулей выскочил из УАЗа и так же быстро пересёк дорогу с оживлённым автомобильным движением.
«Главное, чтоб не перегорел», – подумал вслед ему Беляев. В его непродолжительной практике уже были случаи, когда порывистые молодые стажёры грузили на себя непривычный, неудобный и опасный «оперский мешок» и быстро сдавали, не ожидая, что он окажется таким тяжёлым.
Оставшиеся в машине сыщики с интересом наблюдали за действиями Драна, негромко комментируя его поведение. Процентов на 80 все они были уверены, что «тянет пустышку», в противном случае его одного никто бы не отпустил.
А Паша тем временем, реализуя свою схему осмотра места происшествия, заложил первую большую окружность вокруг дерева с висящей на нём одеждой. Взгляд его был устремлён чуть вверх, шаря по кронам редколесья, ноздри широко раздувались, втягивая в себя запахи наступающей весны в надежде учуять что-то незаконное. Он постепенно сжимал кольцо из окружностей, прочёсывая глазами по вертикали и горизонтали мысленные этажи окружающей действительности в поисках дополнительных к пальто деталей и улик. Как максимум, он рассчитывал найти лежащее тело, а как минимум – следы крови. Представлял, как на утренней планёрке перед всем отделом расскажут, как молодой, но быстро растущий сотрудник с помощью нового передового метода с благозвучным названием «дедукция» раскрыл тяжкое преступление.
Молодая травяная поросль уже прикрыла неприглядную серую землю, затрудняя поиски и мешая новоиспечённому Шерлоку применять дедуктивный метод. Тем не менее, совершая правильные круги, он упорно продвигался к цели – средней величины дереву с висящими на нём пальто и шапкой. Кольцо неумолимо сжималось, а никаких следов борьбы, окурков, мелких предметов не находилось.
Напряжение нарастало, и вот уже рука Драна тянется к вещдокам, висящим на дереве, в надежде найти в них нечто подтверждающее его версию. Рука уже готова схватить и снять их для осмотра, как откуда-то снизу, из-под земли, раздался глухой бас:
– Положи на место! Япона мать! Ходют тут всякие.
Ошеломлённый Дран перевёл глаза-штыки в вертикальное нижнее положение и увидел там в яме мужика-работягу с лопатой наизготовку, готовой превратиться из орудия труда в орудие убийства. Мужик явно по всем признакам и являлся хозяином висевшего на дереве имущества. Тяжёлая работа землекопа и взошедшее солнце заставили его снять пальто и шапку и, чтобы не испачкать, повесить на дерево. Увидев человека в гражданском, протянувшего руки к его одежде, он решил, что тот хочет её «реквизировать».
– Спокойно, я из милиции, – представился Паша незнакомцу. – Так это ваша одежда? – спросил он с угасающей в голосе надеждой.
– А… из милиции, – протяжно ответствовал землекоп, – а мне наряд дали здесь, под столбы, сказали, ямы копать, машину сюда не пустишь, деревья. Жарко стало, вот и разделся.
Рухнула Пашина версия, дедуктивный метод дал осечку, и Паша так же энергично направился обратно к машине, где его хохотом встретило весёлое сыщицкое братство.
Оставшуюся часть пути Паша непривычно молчал, переваривая полученный урок и мысленно конспектируя произошедшее.
СЛУЧАЙ В ПАРКЕ, ИЛИ ПРОВЕРКА НА ПРОЧНОСТЬ
Но для кого я это делал? Для себя? Для брата? Для свата?
Глеб Жеглов
(Бр. Вайнеры. «Эра милосердия»)
На тот момент картина «подвигов» цыганок на карте города носила достаточно пёстрый и разнонаправленный характер. Основная их доля приходилась на места массового скопления жителей города: рынки, парки, вокзалы, автобусные остановки. Практически еженедельно в разных районах города происходило несколько фактов «экспроприаций» денег и золотых украшений у доверчивых граждан под предлогом погадать или дать ребёнку воды; и зачастую вместо настоящего ребёнка использовались куклы, завёрнутые в тряпки. Копилка нераскрытых преступлений стабильно пополнялась такими случаями после возбуждения уголовных дел.
Системно работать с этим массовым явлением в ОУР попросту было некому, так как все «зональщики» были завалены своими преступлениями и уделять мошенницам в полной мере драгоценное время просто не имели физической возможности.
Отдельные эпизоды доставления цыганок по горячим следам в отдел, когда потерпевшие прямо показывали на них, эффекта не давали, так как вещдоков при них не обнаруживалось, доказательная база рушилась, и дело заканчивалось банальной попыткой или «расколоть», или запугать, а затем выдворить из отдела, после чего они вновь брались за старое, порой и в непосредственной близости от ГОВД.
Только жёсткое взятие с поличным и реальная посадка могли бы дать эффект и охладить пыл зарвавшихся мошенниц. И такая возможность скоро у Беляева появилась.
Это было утро субботнего солнечного июньского дня. Для Алексея начиналось стандартное суточное дежурство по городу с пафосной подачей в сводках происшествий «в составе следственно-оперативной группы», в которой указывались также следователь, эксперт-криминалист, а в качестве усиления – и участковый. Но если бы сторонний наблюдатель захотел бы кого-нибудь ещё увидеть в одноэтажном здании ГОВД этим субботним днём, то, кроме двух дежурных за стеклом и одинокого опера в своём кабинете, он бы никого не увидел.
Вчерашний день пятницы у Беляева и его молодого напарника Авраменко закончился около 22 часов, после его окончания сыщики позволили себе несколько «рюмок чая» вместе со своими коллегами. Домой Алексей добрался около полуночи, а утром заступил на суточное дежурство.
Такие дежурства выпадали на долю оперов с разной периодичностью, от двух до пяти раз в месяц, и достаточно сильно отвлекали от текущей ежедневной работы по раскрытию «тёмных» преступлений.
Первая половина выходных обычно протекает спокойно. Гигантский людской муравейник нехотя пробуждается после рабочей недели, делает это не спеша, потягиваясь на трезвую голову. Затем наиболее активная часть муравейника идёт, чтобы пополнить съестными припасами свою ячейку, навестить членов своего рода, просто посмотреть на своих собратьев, подышать свежим воздухом. Но уже во второй половине дня, ближе к 17 часам, на территории муравейника начинают разгораться огоньки локальных конфликтов, чтобы часам к 20–22 уже вовсю греметь громкими раскатами.
Алексей сидел в кабинете, занимаясь приведением в порядок дел оперативно-разыскного учёта в ожидании Авраменко. Несмотря на субботний законный выходной день и в отличие от других сотрудников ГОВД, все инспекторы ОУР обязаны были приходить в отдел часам к 10 утра, а уходить – как позволит текущая обстановка. Такой режим работы нигде не был прописан, но негласно насаждался и приветствовался руководством. Этот авральный бешеный ритм мог бы быть оправдан только одним обстоятельством – таким же бешеным запредельным валом совершения преступлений и необходимостью их раскрытия. Если ты пришёл в субботу, а потом был замечен в отделе ещё и в воскресенье, значит, ты «горишь» на работе и вправе рассчитывать на небольшую толику благосклонности начальства.
А вот и первый звонок из дежурки. Алексей глянул на часы, было всего лишь половина десятого утра. «Рановато для заявителей», – подумал он. Голос дежурного был напряжён и необычно ответствен:
– Там к тебе девушка с парнем, кто-то у них золото отобрал. – И приглушенно добавил: – Это племянница первого секретаря горкома Белых.
Первый секретарь горкома КПСС был весомой фигурой для их небольшого города, он фактически завершал номенклатурную пирамиду власти, и все события, связанные с фамилией Белых, автоматически приобретали резонансный характер. Но, несмотря на это обстоятельство, Алексей как-то им особо не проникся, сильного пиетета не испытал и начал просто выполнять свою работу. Порой в подобных случаях у него рождались ассоциации с медицинской практикой: вот сейчас к нему в кабинет зайдёт очередной пациент, он выслушает, что его беспокоит, определит диагноз и предложит больному план лечения и профилактики на будущее.
Раздался стук в дверь, в кабинет вошли парень с девушкой, обоим на вид чуть более двадцати лет. Из взволнованного и местами сбивчивого повествования девушки, откорректированного уточняющими вопросами Беляева, постепенно стала вырисовываться картина «заболевания». Марина и Павел, так звали посетителей, находятся в отношениях и, более того, готовятся к свадьбе. Какое-то время назад Марина в одном из районов города встретила темноволосую женщину, с которой у неё состоялся диалог о том, как готовиться к свадьбе и строить успешную семейную жизнь. При первой встрече женщина поведала Марине о нескольких «надёжных и проверенных временем» старинных обычаях и ритуалах. И в качестве гарантии успешного исполнения желаний обозначила невзначай сущую мелочь: золотые украшения, которые были на Марине, должны быть переданы ей во временное пользование до того момента, когда молодые обручатся. Так серёжки и кольцо благополучно перекочевали в карманы темноволосой женщины, после чего она назначила Марине ещё одну встречу с тем условием, чтобы при ней опять было какое-то золото. Таким образом, ясновидящая выстраивала многосложную конструкцию, завершением которой должна была быть пышная свадьба. Вся эта комбинация называлась «погадать на жениха».
Беседуя с молодыми людьми, Беляев вспомнил, что уже на протяжении нескольких месяцев по сводкам происшествий и ориентировкам отмечалось несколько эпизодов гадания цыганками на «ржавую иглу», когда цыганка разламывала яйцо и «находила» в нём ржавую иглу, сообщая, что её подопечную ждало несчастье. Чтобы отвести беду, гадалке нужно было отдать либо золото, либо деньги. Была серия подобных случаев, по которым установлены потерпевшие, но преступления оставались нераскрытыми и мошенницы не задержаны. Вспышки этих эпизодов происходили с завидной регулярностью в разных районах города, оставляя на его теле неприятные оспины воспоминаний о бессилии сыщиков. Число таких случаев росло в арифметической прогрессии, статистика рушилась, и краевое УВД «долбило» местных уже в геометрической прогрессии.
– И сколько у вас было подобных встреч? – спросил Беляев у потерпевшей.
– Прошло три встречи, сегодня мне назначена четвёртая, и, посоветовавшись с семьёй, я решила обратиться к вам, – отвечала Марина.
В ходе дальнейшего опроса Беляев выяснил, что за три предыдущие встречи Мариной было передано в руки мошенницы две пары золотых серёжек, кольцо с александритом, перстень с турмалином и золотая цепочка с кулоном в виде тельца.
– Что вы должны передать на сегодняшней встрече? – продолжал опрос Беляев.
– Так как золотых украшений больше нет, то сегодня я приготовила деньги в сумме 35 рублей, – сказала Марина и показала ему семь синих пятирублёвых купюр.
– Как же так?! Вы на протяжении полутора месяцев встречаетесь с незнакомой женщиной, добровольно передаёте ей в руки ценности и делаете это втайне от всех. Как это стало возможным? Что вами двигало? – недоумевал Беляев.
Со слов Марины, в момент передачи ценностей она находилась в состоянии, близком к гипнотическому, и ею двигал страх разрушения мечты о предстоящей свадьбе, т.к. женщина давала ей именно такую установку. Сегодняшняя встреча должна состояться в городском детском парке около 11 часов.
В ходе опроса постепенно у Алексея рождался план, детали которого были совсем не характерны для деятельности провинциального ГОВД, не было ничьих ценных указаний, каких-то совместных разработок, планов.
Дежурные мирно сидели за стеклянной перегородкой на телефонах, в отдел понемногу подтягивались немногочисленные коллеги и инспекторы УР. Из руководства на работе был только начальник ОУР Полесов.
Никто, кроме подошедшего его помощника, младшего инспектора Андрея Авраменко, не был в курсе задуманного Беляевым.
Несколько раз Беляев уточнял у потерпевшей, не с цыганкой ли она общалась все эти три раза, на что получал уверенный отрицательный ответ: «Нет, не цыганка, обыкновенная темноволосая женщина». Это обстоятельство несколько сбивало его с толку, так как по всем признакам почерк походил на цыганский, но в то же время и успокаивало. Дело в том, что за полтора года работы в розыске его личность среди черноглазой диаспоры стала хорошо известна, и одно только появление его в районе проведения операции могло нарушить все надежды на благополучный её результат.
Проводя опрос, Беляев одновременно в голове набрасывал примерный план действий.
– Андрей, давай понятых, – сказал он своему помощнику.
В присутствии понятых Беляевым был составлен акт и зафиксирован факт нахождения в дамской сумке, принадлежащей Белых Марине Викторовне, денежных пятирублёвых купюр в сумме 35 рублей, а также переписаны их серии и номера.
Далее последовал инструктаж потенциальных жертв:
– Идёте, как вам было указано, прямо в детский парк к назначенному времени. Мы следуем за вами по параллельной улице в прямой видимости. При нахождении в парке, увидев нас, ни в коем случае не подавайте вида. Как только деньги будут переданы мошеннице, ваш жених должен вынуть расчёску и расчесать волосы. А теперь, пожалуйста, подождите нас в фойе перед дежурной частью, – напутствовал Алексей Марину и её спутника. Про расчёску он видел в каком-то фильме про разведчиков.
– Андрюха, найди дипломат, там должна оставаться закуска, – попросил Алексей младшего опера.
– Есть контакт, – радостно воскликнул Авраменко.
В дипломате оказались нетронутыми остатки вчерашнего пиршества: половина батона хлеба и нарезанные куски сала. Также в недрах кабинета была найдена и заполнена водой из графина пустая бутылка из-под водки, пара дежурных рюмок довершила комплектацию спецчемодана. Подготовка к операции была завершена, и Беляев дал команду на старт.
Дорога до места встречи заняла чуть более двадцати минут. По пути к парку Беляев инструктировал Авраменко о линии поведения.
– Мы с тобой развязные молодые люди, которые с утра похмеляются в парке, что, впрочем, недалеко от истины. Расположимся на лавочке, разложим снедь, расставим рюмки и будем имитировать удовольствие от происходящего. И никаких самостоятельных действий, всё только по моей команде, – напутствовал начинающего опера Алексей.
Но вдруг тщательно продуманный и проговорённый ход операции едва не рухнул.
Едва появившись в парке, Алексей сразу «запеленговал» темноволосую женщину неустановленной национальности, вокруг которой, кроме Марины Белых, кружилось ещё несколько страждущих клиентов, все они были женщинами, в большинстве своём молодыми, некоторые с колясками, и этот хоровод желающих трудно было не заметить. «Похоже, дело у ясновидящей поставлено на поток», – подумал он и обомлел: в этой темноволосой женщине он сразу узнал хорошо известную ему цыганку Любу Матюшеву, которая неоднократно проходила вскользь по разным цыганским шалостям.
Да и многочисленный клан с такой фамилией был среди розыскников на слуху. Цыганка, безусловно, тоже сразу «срисовала» Алексея, но вида не подала.
Беляеву ничего не оставалось. как присесть на удалённую лавочку вместе со своим помощником и артистично сыграть развязно ведущих себя пьяниц. Андрюха открыл дипломат, достал нехитрую снедь, две рюмки и бутылку из-под водки с водой из кабинетного графина. Для пущей убедительности и достоверности происходящего пришлось повышать градус разнузданности.
Для этого напарники забрались на спинку лавочки, ноги поставив на сиденье, и громко спорили о чём-то наболевшем. Не пропускали они мимо себя и проходящих молодых женщин, отпуская им скабрёзные комплименты.
Беляев специально сел спиной к цыганке, чтобы не сбить своим видом её рабочий ритм по приёму страждущих отдать ей свои ценности гражданок, а Авраменко поручил контролировать момент подачи сигнала от жениха потерпевшей. Этого пришлось ждать недолго.
– Всё, он причёсывается, – молвил напарник Беляева. Наступило время действовать.
Беляев ещё до конца не понимал, почему цыганка, вычислив его, не ушла от расставленной ловушки, как это обычно бывает у них в подобных случаях. Разгадку он узнает позднее…
Собрав обратно в дипломат нехитрую снедь, оперативники двинулись на задержание. Беляев сказал Авраменко, чтобы он, двигаясь по окружности и перекрывая один из выходов парка, начинал сближение с цыганкой. Сам тоже направился к ней. Главное, что его волновало, это чтобы она не скинула вещдоки.
И вот она, долгожданная встреча старых знакомых. Алексею не надо было представляться, показывать своё удостоверение, спрашивать её документы, оба достаточно хорошо были знакомы, и каждый из них знал заранее набор дежурных вопросов и ответов.
– Ну что, начальник, как? – спросила цыганка Люба и показала легкоузнаваемый жест в районе кадыка.
– Нормально, – ответил Беляев. – Тебе со мной придётся пройти, есть разговор, – продолжил он.
– А-а-а-а… слушай, дорогой… зачем опять меня берёшь… что мне, делать нечего? У меня дома дети плачут, кушать хотят, один совсем больной, я к ним сейчас поеду, – запричитала цыганка.
– Я тебя долго не задержу, смотря как отвечать на вопросы будешь, – гнул свою линию опер, а сам следил за её руками и карманами, чтобы она не скинула деньги. Цыганка нехотя подчинилась, и они пешком направились в отдел.
По пути Беляев невзначай завязал разговор с целью попытаться выяснить, что у неё в карманах, не успела ли она сбросить наживку.
– Что ж ты, Люба, опять, наверное, не работаешь, гадаешь, полные карманы золота несёшь, – закинул нехитрую удочку Алексей.
– Да что ты, начальник, я уже давно не гадаю. А не работаю, потому как с детьми некому сидеть, – почти прокричала цыганка. – На, смотри, какое у меня золото в карманах. Вот, последние деньги тебе показываю, – поднимала накал разговора Люба и, вывернув карманы платья, показала ему те самые семь синих пятирублёвок, номера которых ранее были зафиксированы в протоколе.
– Всё ясно… да, золота у тебя действительно нет… но на несколько формальных вопросов тебе ответить придётся, – облегчённо выговорил Алексей.
Примерно на половине пути, около вновь построенного здания Дома быта, их нагнала молодая цыганка, попыталась на цыганском языке вступить в диалог с задержанной и принять из её рук какую-то вещицу. Здесь Алексею пришлось пустить в дело весь свой властный ресурс и пресечь их общение. Он потребовал говорить только на русском языке и показать ему обе руки. В одной из них он увидел часы-браслет, скорее всего, тоже выманенные Матюшевой у одной из нескольких жертв. Жаль, что невозможно уже было установить владелицу этих часов, так у Любы в деле появился бы ёще один эпизод.
Доставив задержанную вместе с вещдоками в отдел, Беляев вновь попросил Авраменко найти очередных понятых для составления протокола изъятия ранее переписанных купюр. Задержанная Матюшева пока ещё воспринимала этот процесс как обычную профилактическую процедуру, после которой её, погрозив пальцем, отпустят на вольные хлеба, и поэтому вела себя спокойно. Но когда Беляев в присутствии понятых зачитал номера и серии изъятых купюр, Люба сразу изменила тон и стала серьёзной. После того как из кабинета все вышли и Беляев с цыганкой остались вдвоём, она поняла, что её сейчас уведут в камеру, и произнесла фразу, которая вошла в анналы городского сыска:
– Начальник, меня сейчас закроют, а у тебя там осталось немного водки, налей мне на посошок, а то когда ещё доведётся… – молвила она.
Алексей, до конца ещё не веря в блестящее завершение операции и, самое главное, закрепление доказательства преступления вещдоками, решил включить кураж до конца. Он открыл дипломат, достал рюмку и, налив её до краёв водой, поднёс Матюшевой. Она с размаху опрокинула её и, на минуту застыв, произнесла сакраментальное:
– И тут обманул. – Но произнесено это было без жестокой озлобленности, а скорее отдавая дань честно выигранной опером партии.
Алексею оставалось передать готовый материал на задержанную и вещдоки дежурному следователю для дальнейшего бумажного оформления и передачи дела в суд. Суточное дежурство продолжалось…
Какая же участь ждала серийную мошенницу в дальнейшем, Беляев узнал несколько позднее, «на бегу», кружась в хороводе разнообразных криминальных событий. Многодетную маму Любу Матюшеву, с учётом количества детей и каких-то факторов, которые рождает гораздый на выдумки симбиоз следственной, адвокатской и судебной практик, неведомых для посторонних глаз и ушей, суд приговорил к году лишения свободы, из которых она реально отбыла около шести месяцев.
Но самое главное в этой истории было не это, главным для оперативника Беляева было то, что по основному заработку цыганской диаспоры, может быть, впервые таким чистым и необычным способом был нанесён чудовищной силы удар. И количество таких преступлений резко пошло на спад, потому как беспроволочный телеграф работал безупречно, и многие цыганки стали выезжать на работу в другие населённые пункты, избегая «работать» в Артёме.
Многие, но не все. Со временем отдельные рецидивы случались, и, чтобы окончательно закрыть этот вопрос, на территории города судьба и случай предоставят Беляеву возможность сыграть с диаспорой заключительную партию.
Если кто-то из читателей подумает, что за это раскрытие и задержание Беляева и его напарника осыпали какими-то наградами и премиями, то он ошибётся. Хвалить, представлять к поощрениям было не в традициях их непосредственного сурового начальника Полесова. Небольшое смягчение тона при разносах на планёрках – и этого уже было достаточно для молодых сыскарей. Спустя много лет Беляев понял, что эта сдержанность во многом объяснялась элементами ревности старого зубра к молодости и удачливости оперившейся молодёжи.
