Эквадор

Ильиниса

В этот день мы немного заленились, медленно просыпались, медленно собирались, потом сходили в ресторанчик на завтрак, кстати, завтрак вполне себе европейский, с мюслями и свежими булочками. Вышли в путь к ильинисской хижине уже после девяти утра. На улице вовсю светило солнце, и обе вершины гордо подпирали синие эквадорские небеса, вызывая неукротимое желание забраться на них обеих.

Для справки:
Ильиниса (исп. Illiniza) – стратовулкан в Южной Америке, в Эквадоре. Имеет две основные вершины: Ильиниса Норте высотой 5248 м над уровнем моря и Ильиниса Сур высотой 5126 м. Вулкан неактивный, время последнего извержения неизвестно. Расположен в эквадорской провинции Котопахи примерно в 60 км к юго-востоку от столицы страны Кито.

Перейдя очередной мостик через ручей, наткнулись на контору национального парка «Ильиниса», откуда выскочил молодой чиновник с важным видом, завёл нас в кабинет и начал выспрашивать, кто мы да откуда. Совершенно неожиданно пригодилось моё удостоверение инструктора: оказывается, самостоятельно кому попало на вершину ходить нельзя, и если нет никакой важной справки, нужно брать местного гида. Чиновник долго крутил мою ксиву, пытаясь понять, что там написано, но так и не разобравшись, на всякий случай сделал с неё пару фоток, спросил, где будем ночевать, и отпустил нас восвояси.

Гюнтер, как всегда, накануне вечером опять начитался умных книжек, из которых следовало, что к хижине нужно идти всё время по дороге для автомобилей и только в одном месте есть тропа, которая поможет значительно сократить путь. В какой-то момент мы решили, что это именно то место, и ломанулись срезать путь, при этом окончательно и почти бесповоротно влезли в парамо, откуда ни назад, ни вперёд. Мне в голову пришла, как оказалось на этот раз, умная мысль, что можно пойти в сторону и таким образом вернуться опять на дорогу. Но мой товарищ упёрся. Тогда мы решили, что каждый пойдёт своим путём, и потом узнаем, кто был прав. Гюнтер продолжил бороться с парамо и ползти вверх, а я ушёл куда-то вбок, подобрался к краю дороги, но выйти возможности не находил, по её краю везде был обрыв метра три. Я уже совсем было отчаялся от своей такой горькой участи, как вдруг провалился в ­какую-то дыру. Лечу и думаю: хоть бы здесь не застрять, а то будешь в ней сидеть, пока не похудеешь. Но, к счастью, вывалился прямо на проезжую часть, весь в соломе, траве и ещё в чём-то непонятном. Хорошо, в этот момент никто не ехал на машине и не скакал на лошади. Солома была везде, даже в нижнем белье, как она могла туда попасть – ума не приложу.

Ждать Гюнтера пришлось с полчаса, лёжа на травке, попивая водичку и наслаждаясь мыслью, какой я оказался умный-разумный, что не полез вверх по парамо. В приют мы добрались к шестнадцати часам, что было на час дольше указанного в гайдуке.

Час ушёл на борьбу с парамо. Чтобы закрепить успех и не расслабляться, поднялись ещё метров на двести выше хижины и, немного обозрев окрестности, вернулись. В хижине оказалось полно народу со всего мира: австралиец, чех, испанки и прочие. Отношение друг к другу вполне благожелательное и дружеское, в процессе разговора кто-то сделал вывод, что не важно, из каких мы стран, главное – все альпинисты. А это одна большая семья!

В пять утра вылезли из спальников. На улице, конечно же, дождь. После хижины свежий воздух бодрил, напитывал энергией и всякими желаниями. По дороге обогнали Бергфюрера с клиентом. Потом, пока натягивали непромокаемые куртки и штаны, нас догнала одна совершенно одинокая сеньорита юных лет и весьма приятной наружности. Оказалось, из нашей европейской Испании, скалолазка, только не комсомолка. Вежливо поинтересовалась, может ли продолжить восхождение вместе с нами, на что я тут же, естественно, попросил Гюнтера перевести, что мы сочтём за честь проводить до самой вершины такую спортсменку и почти что комсомолку. Ну не мог же я в самом деле девушке отказать.
Дорога к вершине в такой компании показалась короткой, а может, кровь взыграла, и, преодолев пару нетрудных, 2–3-й категории сложности, стеночек, в восемь утра уже сидели счастливые на вершине и поедали эквадорские гипфель-шоколадки (Gipfel – вершина), принесённые Гюнтером, для которого шоколадка на вершине уже давно стала обязательным ритуалом.

Погода смилостивилась над нами и открыла нашим взорам полмира, видно было почти во все стороны, появилось солнце, жизнь стала налаживаться.

Чимборасо

В десять, как и договаривались, возможно, даже немного раньше, мы с моим товарищем входили в помещение турфирмы «Жюль Верн». Там нас уже поджидал наш гид – Фаусто, небольшого роста, с виду крепкий мужик-инк, примерно нашего возраста. Подписали бумаги, выбрали каски под форму головы, получили пакеты с едой и на авто Фаусто выехали в направлении нашей, ставшей уже вожделенной горы.
Примерно часов в одиннадцать достигли хижины Каррел (4850 м), на машине можно было доехать прямо к её дверям. Никогда раньше не заезжал на такую высоту на авто, всё когда-то в жизни происходит в первый раз, на такой высоте и ночь проводить не доводилось ни разу (на Ильинисе приют стоит на 100 м ниже).

Для справки:
Чимборасо (исп. Chimborazo) – потухший вулкан, самая высокая точка Эквадора. Его высота 6267 м (измерена с помощью дифференциальной GPS в 1990-х годах), по данным системы SRTM – 6384 м. Последний раз извергался в первом тысячелетии нашей эры (предположительно, 400–700 гг. н. э.). Его вершина – самая удалённая от центра Земли точка поверхности. С XVI по начало XIX века Чимборасо считался высочайшей вершиной на Земле.

Наакклиматизировавшись, по пути поболтав с туристками из Германии, принявшими нас за крутых альпинистов, вернулись в хижину. Нужно было немного поспать перед восхождением, выходить планировали не позже двадцати трёх часов, а то и раньше. В нашем отсеке, где помещалось примерно человек сорок, оказалась группа москвичей, один из которых собирался тоже пойти в эту ночь на гору.

Руководителем у них был известный в узких альпинистских кругах горновосходитель и путешественник Виктор Бобок, до этого, правда, мне совершенно неизвестный, побывавший уже много раз не только на этой вершине, но и на небезызвестном Эвересте целых три раза, причём один раз восхождение было по северной стене. Теперь на своём имени зарабатывает себе же на жизнь, водя по горам богатеньких клиентов. Немного поболтав с ними о жизни, решил попытаться поспать. Кое-как довалялся до девяти вечера, в десять уже позвали на «завтрак» перед выходом. Так рано (или поздно, не знаю, как правильно) зав­тракать мне ещё не доводилось, как-то всё поданное в себя запихал.

Оделись, включили фонари, вышли. Фаусто впереди, мы чуть позади, темнота, и только звёзды над нами. Шли не торопясь, постепенно согрелись, подошли к скалам, связались и надели кошки. Маршрут выбрали прямо в лоб через скалы, так быстрее и вроде безопаснее. Лазание несложное, примерно двоичное, в паре мест, возможно, троичное. Мы уже почти преодолели скальный пояс, когда наступили следующие сутки, а с ними и день рождения Гюнтера, который он (и я тоже) надеялся отпраздновать на вершине. Я ему тут же, на ходу, спел песенку про день рождения и пожалел, что никто не предлагает купить хотя бы пива, а то бы Гюнтер опять, как и в прошлый раз, его оплатил.

С досады сказал ему, что он теперь старый мешок, потому что ему уже пятьдесят четыре, а мне ещё целых три месяца только всего лишь пятьдесят три.

С наступлением следующих суток, дня рождения Гюнтера и других радостей жизни мы продолжили движение вслед за своим проводником. Подошли к леднику.

Спросил его, в достаточно ли быстром темпе мы идём, на что он ответил, что если так пойдёт дальше, то достигнем вершины значительно раньше восхода и придётся там сидеть ждать солнца. Посмотрели снег – вроде не так много и пока не опасно. Подошла ещё одна связка, ещё один гид, только с юной немкой, им снег не понравился, и они тут же развернулись в обратный путь. Наш тоже что-то поворчал, типа что он хочет вернуться к семье и прочее. Так кто же не хочет, особенно если она у тебя есть. У нас с Гюнтером она отсутствовала, поэтому решение «Вперёд к вершине!» альтернативы на данный момент для нас не имело.

Постепенно становилось прохладнее, и одежда из рюкзака потихоньку перекочевала на моё замерзающее тело, финские рукавички – на руки и в конце концов на лицо – намордник, мешающий вдыхать и даже выдыхать (кто бы мог подумать), и незакрытыми остались только глаза да фонарь на лбу. На высоте примерно 5600 м нас догнала ещё одна связка – два мужичка, – но вперёд идти не захотела, а так и плелась слегка сзади, на шару пользуясь нашими следами. Тропить, кроме нас, дураков не оказалось.

Высота снежного покрова потихонечку увеличивалась вместе с высотой и на 6000 м достигла уровня чуть ниже пояса. Наши надежды на то, что снег сдует ветром, не оправдались, становилось как-то неуютно на крутом склоне, явно превышающем критические 30 градусов. Сказал об этом Гюнтеру, сделали шурф, чтобы посмотреть, как снег соседствует с ледником. Соседство оказалось, мягко говоря, недружественным, снег ко льду не прилип совсем. Стало вообще как-то неспокойно на душе, кто-то об неё, душу, заскрёб лапами с острыми коготками, и малость похолодело в груди. Неприятное ощущение. Пару лет назад здесь сгинула под лавиной группа из нашего Констанца, а ещё до этого снесло разом человек десять из разных стран. И хотя до безопасного предвершинного жандарма оставалось около 200 м, а до вершины – 300, пришлось наступить на горло собственной песенке и в половине пятого утра повернуть в обратную сторону от вершины. Вся предварительная подготовка на большой скорости летела прямо коту под хвост, а может, и того дальше и хуже.

Народ, шедший за нами, всего человек десять-пятнадцать, дружно повернул следом, посчитав, видимо, наше мнение в этом случае достаточно авторитетным. Спуск вниз с ледника занял около часа, всё это время ощущал спину в прицеле снайпера: выстрелит, не выстрелит? Не выстрелил! Полегчало, когда ушли от ледника за скалы. И как-то незаметно закончилась ночь.

В тот день с горы вернулись все. Кто-то придёт к этой горе опять, мы с Гюнтером уж точно постараемся.
Уже подходя к приюту, почувствовал, как устал, ноги двигал, как в замедленном кино. В хижине поговорил с Виктором Бобком, он, расспросив о ситуации, решение целиком одобрил. Успокоил немного. На улице сияло во всю свою тропическую мощь солнце. Чимборасо монархом, весь в белом на синем ультрамарине, с висящими на его плечах ледниками, словно дразня нас на прощание, возвышался над Землёй, отражая его лучи в окружающее пространство света.

К обеду вернулись в Риобамбу, уже стали привыкать возвращаться сюда к этому времени дня. Поблагодарили Фаусто за хорошую работу, договорились на будущее сходить с ним ещё кое-куда и, оставшись довольными друг другом, распрощались.

После бессонной ночи с приключениями потянуло в сон, в объятия Морфея. День заканчивался, мы ещё живы, горы стоят, а головы полны мечтами.

Распрощавшись с гостеприимной Риобамбой, отправились на воды, которые располагались в двух часах езды на рейсовом автобусе. По дороге немного ознакомились с информацией из путеводителя о Баньос, курорт всё-таки. Выбранный отель радовал наличием сауны и видом с террасы на водопад. Правда, сауной мы так и не воспользовались, а на водопад смотрели только один раз в течение полутора минут перед завтраком.

Решили заняться главным развлечением местных курортников и направились в термальные ванны красиво разлагаться и заодно посмотреть при свете на местных красавиц. Не обращая внимания на сияющее горно-тропическое солнышко и совершая при этом очередную трагическую ошибку, решительно зашагали к ближайшей от нас купальне.
По пути Гюнтер вспомнил об отсутствии у него купального костюма, и нам пришлось изменить маршрут следования, развернувшись на 180 градусов.

Пока искали ему костюм, наткнулись на кофейню, издающую совершенно немыслимые запахи, пройти мимо невозможно. Решили: гулять так гулять – и выпили по чашке кофе, который был с соответствующим запахом, вкусным и настоящим эквадорским.

Примерно к часу дня мы наконец попали в курортный рай.

Угождать чреву решили путём поглощения невинно убиенной птицы гриль, запивая её пивом местного производства. Гюнтер низко пал со своей переслащённой колой, при этом рассказывая, что такой грех он себе позволяет исключительно в отпуске, потому что на фоне остальных отпускных грехов этот не так очевиден. Однако поглотив всё это, чрево не угомонилось, пришлось удовольствовать его ещё и местным мороженым. Мороженое оказалось хотя и не итальянским, но вполне заслуживающим уважения. Но особенное впечатление на нас произвела хозяйка кафе, и тут наконец мы поняли, что помешало нам оценить привлекательность бассейновых красавиц: пустота наших животов не позволила! По-настоящему красоту женщины может оценить только сытый желудок. Надо же, какая связь…

Погуляв ещё немного по вечернему городку, совершенно неожиданно встретили свою попутчицу на вершину Ильинисы. Она набросилась на нас с объятиями, как будто мы не виделись лет десять, а перед этим на протяжении долгих лет знали друг друга. Ну обниматься-целоваться с молодыми сеньоритами, что ни говори, занятие приятное. Пожалел, конечно, в очередной раз, что не учил в школе испанского, да и вообще его никогда не учил. После встречи, окончательно убедившись в прелестях жизни, отправились в отель, на ходу обсуждая планы на следующий день.

Ещё одним популярным развлечением местных курортников оказалось катание на маунтинбайках. С утра пораньше, сразу же после завтрака, отправились выбирать в прокате велики. Мне удалось остановить свой выбор на третьем, Гюнтеру – на втором. Помимо велосипедов прокатчики снабжали клиентов набором инструментов, замками и картами местности. Привязав всё это добро к велосипедам, а что не привязывалось – положив Гюнтеру в рюкзак, в половине девятого утра тронулись в путь.

А путь предстоял неблизкий, но и не особенно далёкий. Целью велотура мы выбрали городок Пуйо (900 м), лежащий на 1000 м ниже Баньоса на расстоянии 58 км, в непроходимых джунглях Амазонки. На этом основании мы ожидали приятной, лёгкой езды с ветерком, всё-таки катиться вниз – это вам не вверх. Правильнее будет сказать, целью был не городок, а сам путь, с бессчётным количеством водопадов и удивительных природных памятников.

Примерно через час езды, остановившись у очередного водопада, опять встретили старых знакомых, практически земляков, швейцарцев из Цюриха, с которыми познакомились и разговаривали целых пятнадцать минут в ильинисской хижине три дня назад. Такая замечательная встреча после такой долгой разлуки продолжилась распитием кофе в кстати находившемся здесь же питейном заведении. Обменявшись адресами и договорившись контактировать по мере возможности, распрощались и отправились в разные стороны.

Перед расставанием швейцарцы «порадовали» нас информацией об очередном затяжном подъёме, ожидающем за ближайшм поворотом. Так оно и оказалось. Вообще складывалось впечатление, что дорога, вместо того чтобы идти вниз, всё время норовила забираться наверх. Наверное, в этих гиблых местах сила тяжести не работала совершенно и не тянула вниз, как положено по закону Ньютона, а, напротив, толкала прочь от центра Земли. На подъёмах Гюнтер со своими непереключающимися скоростями значительно отставал, хотя каждую неделю дома тренируется на своём маунтинбайке и слывёт среди гонщиков одним из сильнейших. Видимо, для того чтобы жизнь нам не казалась совсем уж радостной и сладкой, разразился проливной тропический дождь, который мы безуспешно пытались переждать под крышей стоявшего у дороги сарая. Осознав, что силы у дождя больше, достали свои пончо и поехали дальше уже сквозь ливень, хотя потоки совершенно закрыли всё обозримое пространство, оставив для любования лишь асфальт дороги и придорожную траву.
Но мы, осознавая себя настоящими горновосходителями, не привыкшими отступать перед такой мелочью, как беспросветная мокрота, продолжили путь дальше. Неужели мы не дотянем до финиша?! И мы таки дотянули, уже, конечно, не глядя по сторонам и не доставая камеру из чехла. В Пуйо торжественно въехали примерно в два часа дня и, немного покружив по городку, нашли автовокзал, с которого можно было добраться назад.

Добравшись, тут же отправились отогреваться в термальные ванны. Там, не знаю уж чем, то ли светлой кожей, то ли своим суровым видом, мы с товарищем привлекли внимание очередной юной аргентинки из самого Буэнос-Айреса. Сеньорита, по своей инициативе познакомившись с нами, притащила ещё троих своих подружек, показать двух занятных белых европейцев. Гюнтер им что-то говорил, я глупо улыбался, чем, видимо, заслужил два горячих, сводящих с ума поцелуя в щёки на память. Удивляюсь до сих пор, как мне в тот вечер удалось остаться при своём уме и твёрдой памяти.

Жаль, что вечер, а с ним и наш отпуск с путешествием подходили к концу. Нам, увы, осталось провести в этой сказочной стране всего один день.

Наш самолёт домой, в Европу, должен был вылететь из Кито в 00:35 следующего дня. Времени – завались. Единственное дело, которое мы должны были исполнить в этот день, заключалось в упаковке рюкзаков и их подготовке к полёту.

Закончив осмотр достопримечательностей и попрощавшись с городом, вернулись в отель. Со всей тщательностью и любовью я уложил всё своё добро в утробу рюкзака, а что не поместилось – привязал снаружи. Потом это всё окуклил в плёнку и, удовлетворённый результатом упаковочного творчества, в ожидании заказанного такси отметил завершившийся труд распитием пива местного производства.

Такси заказали на время немного раньше необходимого, потому что Гюнтер надеялся найти потерянную связку ключей. По его расчётам, был шанс её обнаружить именно в китском аэропорту. Связка содержала ключи не только от квартиры с деньгами, но и от велосипеда, шкафчика на работе и ещё чего-то. Ответом на вопрос, зачем он взял с собой в Эквадор ключ от велосипеда, стоящего дома в подвале, было красноречивое молчание.

Пройдя чек-ин и сдав рюкзаки в багаж, Гюнтер побежал выяснять, не нашлись ли его ключи. А я, чтобы не потеряться, встал на самом видном месте в проходе к контролю. Примерно минут через десять мимо пробежал Гюнтер в сопровождении двоих сотрудников порта, сообщив на ходу, что вроде ключи нашлись. Продолжаю стоять, как на Плющихе, и вызывать подозрения. Ещё через десять минут Гюнтер появился уже с другими сотрудниками и тут же скрылся в другом направлении, успев сказать, проносясь мимо, что теперь проблема ключи получить. Прошло ещё пятнадцать минут, когда наконец вернулся Гюнтер с ключами, довольной улыбкой и без сотрудников.

Полчаса стояния, видимо, успели закрепить в сознании чиновников неубиваемые подозрения, что это всё неспроста. И нас с Гюнтером под белы рученьки провели в кабинет, где уже вовсю шмонали ещё некоторых пассажиров нашего рейса. В уголке я заметил свой красиво упакованный рюкзак, рюкзак же моего товарища отсутствовал. Понимание, в чём нас подозревают, ещё не пришло. В уме судорожно перебирал, что бы мы могли здесь успеть криминального натворить или крамольного сказать. Напряжённую работу моего мозга прервал сотрудник специальной службы, пригласив нас с Гюнтером следовать за ним. Привёл нас к гюнтеровскому рюкзаку и, ткнув пальцем в экран монитора, произнёс сакраментальный вопрос: «Что это?!» На экране светилось какое-то странное изображение, напоминавшее котелок. Я с недоумением уставился на товарища, товарищ чесал затылок, он сам никак не мог понять, что это находится у него в рюкзаке! В голову принеслась мысль: неужели кто-то подсунул бомбу?! Как? Когда? Так ведь могут и террористами объявить! Гюнтер нервно задёргал, как всегда, не открывающийся в таких случаях замок-молнию внизу рюкзака. Наконец открыл и, покопавшись, выудил из него газовый картуш, о котором он совсем забыл. Полегчало.

Выясненное обстоятельство, однако, не освободило нас от прохождения усиленного осмотра, и мне пришлось своими руками уничтожить результаты своего упаковочного труда. Почему-то разозлился на сотрудника полиции, честно выполняющего свой служебный долг, и не без злорадства доставал из мешков свои грязные носки и нижнее бельё: нате, смотрите. Полицейского, однако, мои трусы не заинтересовали. Он указал на кофе, спросил: «Что это?» – «Эквадорский кофе», – отвечаю. Безжалостно распоров пакет с кофе, он стал тыкать в него специальной палочкой, ища в нём наркотики. К моему счастью, ничего криминального не обнаружив, удалился. Рядом переминался с ноги на ногу другой сотрудник, ответственный за вылет, вылет задерживался, сотрудник нервничал. Я не торопясь собирал своё шмотьё, опять всё привязывал, укладывал, окукливал, про себя кляня судьбу-злодейку.

Эквадор провожал нас сильными потрясениями. Наш «Боинг» выруливал на взлёт. Начинались следующие, последние сутки путешествия.

Атланта – Нью-Йорк – Цюрих

Ночь в полёте прошла спокойно. Предстартовая катавасия со шмоном постепенно забылась. Но с некоторым опасением ожидалась встреча с американской таможней, о которой ходили упорные слухи, не внушающие оптимизма. Около девяти утра высадились в порту Атланты, где нам предстояло провести почти целый день в ожидании следующего рейса. В зале пограничного контроля выяснилось, что повторно пролетающие проходят контроль не с живыми чиновниками, а с виртуальными, выстроившимися в ряд погранавтоматами.

Для справки:
Международный аэропорт Хартсфилд-Джексон, Атланта (англ. Hartsfield-Jackson Atlanta International Airport) (IATA: ATL, ICAO: KATL, FAA LID: ATL), также известный как аэропорт Атланта, аэропорт Хартсфилд и Хартсфилд-Джексон, расположен в 11 км к югу от центрального делового района Атланты, Джорджия, США. Является самым загруженным в мире аэропортом по пассажирскому трафику и по взлётам-посадкам.

Первым в схватку с автопогранцом вступил Гюнтер, я стоял рядом в группе поддержки. Всё шло хорошо, пока не пришла очередь фейсконтроля, машина не желала признавать Гюнтера, его «кожарожи» не помещалась в объектив машины. Вернее, помещалась, но фото получалось каким-то кривобоким, я бы его на нём тоже не признал. Посоветовал ­сделать ему лицо поумнее, может, тогда узнает. С третьей или четвёртой попытки дошло, что объектив почему-то направлен немного вниз. Гюнтер униженно пал перед ним на колени, и только после этого всё сошлось. Это явно какая-то дискриминация по гендерному признаку, подумали мы. И уже было хотели затеять массовые протесты, но в этот момент, увидев Гюнтера, стоящего на коленях, подошла служащая аэропорта и спасла, казалось, совсем уже безнадёжное положение, пахнущее международно-сексистским скандалом.

Оказалось что стрелочки рядом с изображением головы проверяемого служат для изменения направления объектива и достаточно дотронуться до этой стрелочки, чтобы направить его в нужную для тебя сторону. Пройдя все остальные контроли, добрались к терминалу, где нам предстояло провести девять часов и откуда вылетали дальше на Нью-Йорк. Ничего достойного упоминания за эти девять часов с нами не произошло, как, впрочем, и в аэропорту имени Кеннеди.

Удивили цены, они были в два раза выше атлантских и в четыре – китских. Жажда пива утолилась узнаванием его стоимости в $7 за пол-литра. К тому же знание того, что в полёте им угощали практически в неограниченном количестве, способствовало принятию решения.

Перелёт через океан и получение багажа благополучно свершились. На душу накатила лёгкая грусть: заканчивался один из лучших кусочков жизни, делавший её замечательно интересной. Сказочная страна осталась где-то нереально далеко. И только начинавшие облезать нос с верхней частью черепа да вспоротый кофе в рюкзаке напоминали о земле вулканов, дремучих лесов и юных сеньоритах…

Владимир ЮРЧЕНКО
Фото автора

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.