Поэт из тамбовской Лебедяни
Первый раз имя Тихона Чурилина встретилось мне в книге Н. Гумилёва «Письма о русской поэзии». Признаться, я тогда, в студенческие годы, не обратила на него внимания. Мы, начинающие поэты из литературной группы преподавателя института Л. Г. Яковлева, увлекались стихами Луговского и Заболоцкого, Блока и Есенина. Только-только вышел в Большой серии «Библиотеки поэта» синий том стихотворений и поэм Марины Цветаевой. Но её ещё предстояло открыть. Переписывали от руки ахматовский «Реквием». Давая мне на несколько часов экземпляр для переписки, тогдашний редактор газеты «Комсомольское знамя» Г. Д. Ремизов, у которого тоже была литгруппа, сказал мне, что самые точные оценки поэтам начала двадцатого века давал Гумилёв в своих «Письмах», но книгу эту достать почти невозможно.
А через некоторое время мне «Письма о русской поэзии» подарила В. И. Антоненко, у которой я училась в институте и которая сыграла немалую роль в определении моих литературных пристрастий. Главу, где упоминался Тихон Чурилин, я, полистав, пропустила: его имя, как и имена Анатолия Пучкова, Михаила Долинова, Марии Левберг, мне ничего не говорило. Я искала отзывы Гумилёва об Ахматовой и Цветаевой.
Увлечение их поэзией, становясь год от года всё серьёзней, заставило перечитать всё, что связано с этими именами. И, конечно же, в некоторых изданиях встречалось мне упоминание о Тихоне Чурилине. Желание узнать о нём как можно больше вернуло меня к книге Николая Гумилёва. Читаю теперь уже полное издание 1990 года:
«Стихи Тихона Чурилина стоят на границе поэзии и чего-то очень значительного и увлекающего. Издавна повелось, что пророки вкладывают в стихи свои откровения, моралисты – свои законы, философы – свои умозаключения. Всякое ценное или просто своеобразное мироощущение стремится быть выраженным в стихах. Причины этого было бы слишком долго выяснять в этой короткой заметке. Но, конечно, это стремление в большинстве случаев не имеет никакого отношения к поэзии.
Тихон Чурилин является счастливым исключением. Литературно он связан с Андреем Белым и – отдалённее – с кубо-футуристами. Ему часто удаётся повернуть стихи так, что обыкновенные, даже истёртые слова приобретают характер какой-то первоначальной дикости и новизны. Тема его – это человек, вплотную подошедший к сумасшествию, иногда даже сумасшедший. Но в то время, как настоящие сумасшедшие бессвязно описывают птичек и цветочки, в его стихах есть строгая логика безумия и подлинно бредовые образы».
Как лучшее стихотворение в книге – а речь идёт о сборнике «Весна после смерти», изданном в 1915 году, – Гумилёв отмечает «Конец клерка»:
Перо моё, пиши, пиши,
Скрипи, скрипи в глухой тиши.
Ты, ветер осени, суши
Соль слёз моих – дыши, дыши.
Перо моё, скрипи, скрипи,
Ты, сердце, силы все скрепи.
Скрепись, скрепись. Скрипи, скрипи,
Перо моё, мне вещь купи.
Весёлый час и мой придёт –
Уйду наверх, кромешный крот,
И золотой, о, злой я мот,
Отдам – и продавец возьмём.
Возьму и я ту вещь, возьму,
Прижму я к сердцу своему.
Тихонько, тихо спуск сожму
И обрету покой и тьму.
«Хочется верить, – заканчивает свой отзыв Н. Гумилев, – что Тихон Чурилин останется в литературе и применит своё живое ощущение слова, как материала, к менее узким и специальным темам».
Кто же такой Тихон Чурилин? Из скупых сведений Краткой литературной энциклопедии узнаём, что Тихон Васильевич Чурилин родился в 1885 году в городе Лебедяни Тамбовской губернии (ныне Липецкой области). Учился в Московском Коммерческом институте и Московском университете. Был актёром Камерного театра, участвовал в гражданской войне в Крыму. В 1916–1918 годах сблизился с футуристами, автор нескольких прозаических произведений. Умер в Москве в 1946 году.
Несколько эпизодов из жизни поэта встречаются в книге А. Саакянц, посвящённой творчеству Марины Цветаевой, назвавшей Чурилина «гениальным поэтом». Они познакомились в 1916 году, через год после выхода чурилинского сборника «Весна после смерти». Иллюстрировала книгу художница Наталья Гончарова, о которой Цветаева впервые услышала от Чурилина. Много лет спустя, уже за границей, она встретится с Гончаровой и посвятит ей один из лучших своих очерков, вспомнит в нём о Тихоне Чурилине.
«В первый раз я о Наталье Гончаровой – живой – услышала от Тихона Чурилина, поэта. Гениального поэта… Ему даны были лучшие стихи о войне, тогда мало распространённые и не оценённые. Не знают и сейчас…».
Скорее всего, Цветаева имела в виду стихи Чурилина 1914 года. Вот одно из них:
Смерть часового
У гауптвахты,
Гау, гау, гау, – увв… – ах ты… –
Собака воет глухо, как из шахты.
– Враг ты!
Часовой молодой слушает вой.
Молодой –
Скоро ему домой.
К жене.
А по стене… а по стене… а по стене…
Ползёт, ползёт, как тень ползёт во сне,
– Враг.
Б-бабах.
– Выстрел – весёлый вылетел пламень.
Бах –
Ответ.
Глухой.
Ой – Светы…
Гаснет, гаснет светлый мой пламень,
Сердце твёрдо, как камень.
Пламень мой… пламень…
Потух, темно.
Снег скрипит… коня провели –
К мёртвым.
Ноо! но…
«Был Чурилин, – вспоминает Марина Цветаева, – родом из Лебедяни, и помещала я его в своём восприятии между лебедой и лебедями, в полной степи.
Гончарова иллюстрировала его книгу «Весна после смерти»…
Стихи Чурилина – очами Гончаровой.
Вижу эту книгу, изданную, кажется, в количестве всего двухсот экз. Книгу, написанную непосредственно после выхода из сумасшедшего дома, где Чурилин был два года. Весна после смерти. Был там стих, больше говорящий о бессмертии, чем тома и тома:
Быть может – умру,
Наверно воскресну!»
Когда Марина Цветаева встретилась с Тихоном Чурилиным, ему было чуть за тридцать, ей – двадцать четыре. Ссылаясь на сестру Марины Анастасию Цветаеву, на текст, не вошедший в известное издание её «Воспоминаний», литературовед А. Саакянц воспроизводит в своей книге словесный портрет Тихона Чурилина, каким его увидели сёстры: «…черноволосый и не смуглый, нет – сожжённый. Его зеленоватые, в кольце тёмных воспалённых век, глаза казались черны, как ночь
(а были зелёно-серые). Его рот улыбался и, прерывая улыбку, говорил из сердца лившиеся слова, будто он знал и Марину, и меня… целую уж жизнь, и голос его был глух… рассказывал колдовскими рассказами о своём детстве, отце-трактирщике, городе Лебедяни… и я писала в дневник: “Был Тихон Чурилин, и мы не знали, что есть Тихон Чурилин, – до марта 1916 года”».
Поэзия Чурилина оказала несомненное влияние на творчество Цветаевой, что видно по её стихам, написанным в том же, 1916 году, особенно по тем, которые прямо обращены к Чурилину: «Не сегодня – завтра растает снег…», «Ещё и ещё – песни…», «Не ветром ветреным…». Не только ломкой ритма, то есть формой, но и содержанием напоминают они чурилинские строки, в которых царствует ночь, воспевается смерть.
Окна распахнула – суета, суета…
И яркие, огнистые
Предпраздников цвета!..
А у меня в комнате чёрная зима!
– Копоть, копоть, копоть…
То-то будут бесы хлопать,
Да в ладоши –
Стуком ночью донимать.
Ах, неровно буду ночью я дышать –
Словно тёмный тать…
Оперлась на локоть.
Как черна моя кровать,
Душно, душно спать…
Это Тихон Чурилин. А вот какими стихами ответила ему Цветаева на его подарок: первый экземпляр своего первого сборника, определённый поэтом для покойной матери, он подписал Цветаевой: «Повторением чудесным, наследием нежнейшим передаётся живой, живущей Матери, Любови, Другу Марине Цветаевой невозможностью больше (дать). Аминь…».
* * *
Голуби реют серебряные,
Растерянные, вечерние…
Материнское моё благословение
Над тобой, мой жалобный
Воронёнок.
Иссиня-чёрное, исчерна –
Синее твоё оперение.
Жёсткая, жадная, жаркая
Масть.
Было ещё двое Той же масти –
Синей молнией сгасли! –
Лермонтов, Бонапарт.
Выпустила тебя в небо:
Лети себе, лети, болезный!
Смиренные, благословенные
Голуби реют серебряные,
Серебряные над тобой.
Тихон Чурилин посвятил Марине Цветаевой автобиографическую прозу «Из детства далечайшего», отрывки из которой были напечатаны в 1916 году в московском альманахе «Полистан». Мартовской встречей с Цветаевой навеяна и фантастическая повесть «Конец Кикапу», написанная в жанре ритмической прозы.
Более подробные сведения о жизни и творчестве Тихона Чурилина удалось узнать только из материалов РГАЛИ, присланных по заказу Тамбовского государственного архива, куда я обратилась с просьбой о помощи.
Вот что пишет о себе сам поэт: «Чурилин Тихон Васильевич, родился 30 (17) мая 1885 года в г. Лебедяни, Тамбовской губерн. Мать – Александра Васильевна Ломакина, купеческая дочь г. Ефремова, Тульской губ. – дала особое чувство (чувствительность) к музыке и ритму, слову… Отец – еврей, провизор, наделил большой физической сопротивляемостью. Был усыновлён, как родившийся под его кровом, Лебедянским купцом Василием Ив. Чурилиным, мужем матери…».
Значит, Чурилин – фамилия отчима.
В «биографо-производственной» анкете опять же рукой самого Тихона Васильевича после фамилии Чурилин в скобках написано: «Тихон Тицнер». И дальше – не менее интересные сведения: после окончания местной гимназии будущий поэт порывает с отчимом и уходит из дому. В 1904 году он уже в Саратове, где занимается революционной работой.
Первые публикации Чурилина были ещё в 1897 году – две корреспонденции в «Тамбовских губернских ведомостях»: о погоде и о спектакле «Вторая молодость». А стихи впервые были напечатаны в 1908 году в литературном приложении к «Ниве».
Разнообразен список любимых авторов, приведённые Чурилиным в анкете: Дюма, Андерсен, Пушкин (проза), Лермонтов (стихи), Золя, Достоевский, Чехов, Гончаров, Гоголь, Лесков.
О личной жизни в анкете – две строки: «Женился: в 19 лет» и «В 1916 году встреча с худ. Коменской Пр. О. и брак с ней до сих пор». Слова «2-я жена», написанные в скобках, зачёркнуты. Но, Коменская, действительно, вторая жена, поскольку, как указывает сам Чурилин, женился он в 19 лет, то есть в 1904 году, а с Коменской встретился в 1916-м.
Видимо, и этот брак был недолгим, так как в книге Т.М. Лещенко-Сухомлиной «Долгое будущее» (Москва, «Советский писатель», 1991) на многих страницах, посвящённых Чурилину, постоянно упоминается его жена – Бронислава Иосифовна Корвин-Круковская:
«Звонила поэту Николаю Тихонову, в среду передам ему полученное мною письмо Тихона Чурилина об издании чурилинских стихов. Надо было сделать это раньше. Тихонов очень любезно откликнулся…
Тихон Чурилин оказался тем самым поэтом, который когда-то написал «Кикапу», а мы… в 1922–1923 годах твердили эти стихи беспрестанно:
Помыли Ки-ка-пу в последний раз,
Побрили Ки-ка-пу в последний раз,
С кровавою водою таз –
И волосы его куда-с?
Ведь вы – сестра,
Побудьте с ним хоть до утра,
Побудьте с ним вы обе,
Пока он не во гробе.
Но их уж нет,
И стёрли след
Прохожие у двери.
Да, да, да, да, их нет, поэт, –
Елены*, Ра** и Мэри***…
Помыли Ки-ка-пу в последний раз,
Побрили Ки-ка-пу в последний раз,
Возьмите же кровавый таз –
Ведь настежь обе двери!
Сноски Татьяна Ивановна Лещенко-Сухомлина расшифровывает так: «Елена – это Бронислава Иосифовна Корвин-Круковская – жена Тихона Чурилина. Ра – бог Ра – это сам Тихон. Мэри – это Марина Ивановна Цветаева, которая в ту пору совместной их ранней молодости очень была влюблена в Тихона. «Вёрсты» посвящены ему – он в стихах о разбойнике».
С последним утверждением трудно согласиться: во-первых, что значит «в ту пору совместной их ранней молодости»? Уже упоминалась здесь дата встречи Цветаевой и Чурилина: март 1916 года, из чего легко узнать, что ему было за тридцать, а ей – двадцать четыре. Так что совместной ранней молодости не было. Во-вторых, из многих публикаций (А. Саакянц, А.И. Цветаева, дневники самой Марины Цветаевой) известно, что Тихон Чурилин был безумно влюблён в Марину, которая любви не приняла. Она к этому времени была уже замужем за горячо любимым и обожаемым Сергеем Эфроном и имела дочь Ариадну. В-третьих, о том, что «Вёрсты» посвящены Тихону Чурилину, нигде и ни у кого – ни намёка. Но суть в данном случае не в этом.
Трудная жизнь поэта видна со страниц книги Лещенко-Сухомлиной отчётливо:
«Надо бы написать ещё много… про знакомство с Тихоном Чурилиным – поэтом, и его женою – женщиной удивительного благородства, горбатой Брониславой Иосифовной…».
«Чтобы уйти от самой себя, пошла вечером к Тихоновым. Кстати, он очень откликнулся на Чурилина и подписался под письмом. Надо печатать Чурилина. Он поэт…».
При жизни Тихона Чурилина были выпущены книги: «Весна после смерти» в 1915 году; «Льву – Барс» (стихи), «Конец Кикапу» (проза), обе – в 1918-м; «Жар-жизнь» – в 1932 году.
В 1922 году он сознательно отказывается от поэзии. Этот год указан в его анкете, а в автобиографической справке поэт пишет: «В 1920 году принципиально отказался от поэзии, как ремесла и производства, считая, что надо провариться как следует в котле революции, не писал стихов 12 лет. За это время работал в газете и журнале критиком-библиографом и теоретиком… В 1932 году вернулся к поэзии и прозе, чему дал стимул и обоснование Маяковский, поэтическая работа которого окончательно убедила и двинула».
Точно не известно, вышла или нет (по крайней мере – сохранилась ли?) последняя прижизненная книга Чурилина, которая планировалась в «Советском писателе» в 1940 году. Вот что мы узнаём об этом из воспоминаний Лещенко-Сухомлиной :
«8 апреля (1945 года). Сегодня я наконец (о, как я упрекаю себя за то, что не год тому назад!) поехала к Тихону Чурилину, взяв с собой Женю-соседку. Бронислава Иосифовна умерла два месяца тому назад. Бедная святая, любовью своей защищавшая его всю жизнь – от жизни. А Тихона Васильевича увезли в «психиатрическую клинику имени Ганнушкина». У него глубокая депрессия. Так мне сказали в Литфонде. Он сначала не верил, что жена умерла, и не давал никому притрагиваться к ней, говорил: «Она спит!», а когда понял, то перерезал себе вену на левой руке. Хотел умереть…
Я опасалась, что появление моё вызовет у него шок… Я сразу узнала его, хотя он так страшно не похож на прежнего Тихона…
И он сразу узнал меня. Я не могу описать этого взгляда его! Глаза – были его прежними глазами – умные, пронзительные. Во взгляде была печаль, мелькнул в них на мгновение упрёк: «Где ты была раньше?». А потом лёгкая нежность. Он, конечно, сознаёт своё несчастное состояние. …Мой бедный друг Тихон! Талантливый поэт!
…Книга его стихов должна была выйти ещё в 1940 году. Мы – я и его друзья – написали письмо о том, что стихи поэта Чурилина необходимо издать. Я возила это письмо в Ленинград, чтобы подписал Николай Семёнович Тихонов, что он охотно и немедленно сделал. Откликнулся всей душой и Пастернак… Этого хотела Лиля (Лилия Брик – В.Д.) – и Василий Абгарыч Катанян помогая изданию, вышел сигнальный экземпляр, мы все так радовались. Но Жданов зарезал книгу за «формализм»!.. Бедный Тихон… Люди, люди, берегите поэтов!».
Невозможно пройти мимо ещё одной детали из воспоминаний Т.И. Лещенко-Сухомлиной, немало добавляющей к биографии Тихона Чурилина:
«… А вот стихи Тихона Чурилина о Велимире Хлебникове, с которым Тихон и Бронислава Иосифовна очень дружили, очень любили Хлебникова:
Песнь о Велимире
Был человек в чёрном сюртуке,
Сером пиджаке – и вовсе без рубашки.
Был человек, а у него в руке
Пели зензивиры, тарарахали букашки.
Был человек.
Пред. земного шара.
Жил человек на правах пожара.
Строил дворцы из досок судьбы.
Косу Сатурна наостро отбил.
Умывался пальцем и каплей воды.
Лил биллионы распевов, распесен,
Помер в бане и помер не тесно.
Писал
Не чернилом, а золотописьмом.
Тесал
Не камни, а корни слов.
Любил
Вер,
Марий,
Кать.
Юго – плыл,
Наверно,
Не ариец – АзиЗнать.
Был человек в мире Велимир.
В схиме Предземшар с правом всепожара.
А над ним смеялись Осип Эмильич,
Николай Степаныч и прочая шмара.
И только Мария и море – сине
Любили его, как жнея и пустыня».
К сожалению, имя поэта и прозаика Тихона Чурилина, часто встречающееся в воспоминаниях знавших его людей, почти не упоминается ни в литературоведческих работах, ни в статьях по истории футуризма. Его стихи не включаются в сборники конца XIX – начала XX века, которых немало выходило в разных издательствах. Правда, в книге М.Л. Гаспарова «Русские стихи 1890-х–1925-го годов в комментариях» (Москва, «Высшая школа» 1993) Тихон Чурилин упоминается: в разделе «Вольные размеры нетрадиционного типа» приводится стихотворение поэта «Слёзная жалоба»:
Он пришёл до нас, червонный
Наш последний час.
Беспокоят очень нас
Немцы!
Пятеро убитых
Сытых!
Ночью встанут, станут в ряд.
Рыскать станут – сущий ад!
Рыщут, песенки свистят,
Бранью бранною костят
Всех.
Вас, нас!
Всю-то ночь в саду гостят,
Испоганили наш сад,
Садик.
Не поможет ваш солдатик,
Ваш весёлый часовой.
Ой!
Ваша милость, повели
Немцев вырыть из земли.
А покамест пусть солдатик
Нас дозором веселит.
Творчество Тихона Чурилина, судя по воспоминаниям современников, по документам, хранящимся в РГАЛИ, не оставляло читателей равнодушными. Его стихи были положены на музыку композиторами М. Гнесиным, Ю. Вейсбергом, Л. Шварцем, Дм. Морозовым, Е. Кушнером и другими. О нём писали, помимо Н. Гумилёва: академик, профессор Ф. Шмит в работе «Искусство 1919 г.»; профессор А. Белецкий – «О прозе Тихона Чурилина»; О. Брик – «Поэт, каких немного». Известна статья Н. Асеева «Песни Т. Чурилина», опубликованная в 1932 году в «Литературной газете»; работа Т. Хмельницкой «Проза Чурилина» (Ленинград, 1935).
«Музыка и слово» – так называлось выступление профессора М. Гнесина на вечере Т. Чурилина и Б. Пастернака в 1934 году, а ещё раньше, в 1933 году, на вечере в Доме правительства А. Аврамов произнёс речь «Поэзия и музыка», где Тихону Чурилину уделялось много внимания. Долгие годы он был связан с Московским камерным театром.
В РГАЛИ наряду с рукописями поэта хранятся поздравительные письма ему от режиссёра А. Таирова и театрального критика П. Новицкого – в связи с 25-летием творческой деятельности. В личных фондах Таирова и Новицкого, артистки Алисы Коонен, композитора Гнесина, писателей Тренёва и Кручёных хранятся письма Чурилина к ним. Самое большое количество сохранившихся писем Тихона Чурилина – к Гнесину: их 24.
И ещё одна интересная деталь из жизни и творчества Тихона Чурилина: сохранились собранные им сказки, былины, песни Подсосенского района Северной области и стенограмма заседания фольклорной секции Союза писателей об итогах его поездки (1937–1938 гг.).
Несколько лет назад через С.В. Волкова, племянника ещё одного нашего знаменитого земляка Е.И. Замятина, я получила с родины Тихона Чурилина, из Лебедяни, письмо и газетную вырезку с коротким материалом о нём. Автор – А.С. Курков. Его публикация была помещена в газете «Ленинское знамя» (№ 142, от 22 июня 1985 года). Кроме биографических данных о Чурилине опубликованы два его стихотворения, датированные 1908-м и 1912 годами.
Догадка
Здесь кто-то уходил от солнца, от тепла,
К ветвям берёз, поближе к тени близкой.
По травяной тропе, примятой низко-низко,
Здесь кто-то шёл.
А может быть, и шла.
Шла медленно, не думая, устало,
К ветвям берёз – хотела видеть тень,
Хотела позабыть про раскалённый день
И слабою рукой цветы в пути теряла.
Ночь
Нет масла в лампе – тушить огонь.
Сейчас подхватит нас чёрный конь…
Мрачнее пламя – и чадный дух
Дыханьем душным тушу я вдруг.
Ах, конь нас чёрный куда-то мчит…
Копытом в сердце стучит, стучит!
Литературное наследие Тихона Чурилина богато: в «Путеводителе по ЦГАЛИ», изданном в Москве в 1968 году, дано описание фонда поэта. В нём – свыше 600 рукописей! Помимо стихов и прозы – многочисленные воспоминания, доклады, очерди, что свидетельствует о многогранности творческого потенциала автора.
Валентина ДОРОЖКИНА
