Александра Николаева. Стихотворения

Александра Николаева

Родилась в Тамбове. Окончила Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина. Кандидат исторических наук. Член Союза писателей России с 2012 года. Автор трех поэтических сборников. Публиковалась в журнале «Подъем», «Литературной газете», региональной прессе. Сейчас работает сотрудником Тамбовской областной библиотеки им. А.С. Пушкина.

***

Мне не увидеться с тобой,
Моею юностью беспечной,
Напившись горькой, бесконечной,
Войной изломанной судьбой.

Мне больше запах не вдохнуть
Прозрачный Финского залива,
Не улыбнуться той счастливой
Улыбкой, глядя на жену

И дочку… Больше не мечтать,
Как в детстве, о далеких странах,
Дюма, Жюль Верна и романов
Запоем ночью не читать.

Мне больше с другом не лететь
Стрелой Озерного проулка,
Не вслушиваться в ропот гулкий
Трамваев, города, людей.

Мне больше не припасть к рукам,
Таким измученным и тонким,
И к пепельным от похоронки
Усталой матери глазам.

Мне никогда не позабыть
Ушедших, дорогих и близких,
Могил солдатских, обелисков…
И траурных бескрайних списков
Мне этой жизни не простить!

***

Ночи майские в Москве долги,
И бомбежек пострашней старость.
Ненавижу тишину в доме!..
Ты войдешь и у стола встанешь.

Не убит, не тяжело ранен,
Только взгляд костром войны тронут.
– Долго я тебя ждала, Ваня.
– Здравствуй, Маша, я пришел с фронта.

Не печалься, что седой, Маша.
Я душою молодой, гордый.
А война-то пол-Земли вспашет,
Но растет на пашне той горе.

А Танюша подросла. Сколько?
– Восемь…
– И глаза мои – небо!
Для нее глотал я пуд соли!
В первый класс ее вести мне бы!

Я сегодня закурю, ладно?
Без махорки не могу просто.
Я писал поэму про ландыш,
А теперь вокруг одна проза…

Ты всегда ложишься так поздно?
За Неглинкою кричат утки…
Под Бобруйском взорван мой поезд
Васильковым золотым утром.

А потом…
Изба, старик с крынкой…
Древний сад и тусклый лик в ризах,
И погост, среди берез скрытый,
Понял, Маша, не отдам фрицам!

Я шагал к тебе и полз мили.
Было…
Не было войны разве?..
– Ваня! Ванечка! Живой! Милый!
Не погиб в густых лесах Вязьмы!

Помнишь запах диких груш в детстве,
Симферополь, корабли, вечер?
Ваня! Ванечка! Иван! Где ты?
Ночь глуха к слезам вдовы вечно…

Памяти Зои Космодемьянской

Памятью наполнен до краев
Маятник качнулся и разбился.
В тишине Осиновых Гаев
Лучик света в этот день родился.

Утреннего солнца поцелуй
На груди израненной как орден.
Девочка по битому стеклу
К своему бессмертию восходит.

Руки, ноги – месиво и кровь,
Но душа трепещет птицей белой.
Черноглазый, тоненький герой,
Жизнью ты напиться не успела!

Белые хрустальные снега
Ее тело вечностью омоют…
Мама? Брат?.. Но встреча далека,
Как заря Победы над войною.

* * *

Я на землю ложусь – на отеческий щит –
И глаза закрываю и падаю…
Теплый пар от дождя, холод каменных плит,
Воздух пахнет бинтами и ватою.
Сколько в этой земле неотпетых лежит,
Ее тело навеки горбатое.

Громыхали бои, разрывался снаряд,
Но глаза оставались озерными…
В этой черной горсти – и костей, и наград
Вперемешку с корнями и зернами.
Здесь сражался и пал безымянный солдат,
Его подвиг и кровь – черноземные…

* * *

Весна идет по улице Садовой,
Изогнутый глаголем в стороне
Бредет старик, и каждый орден – новый,
Звенит на строгом выцветшем сукне.

И липы как одна рыжеволосы,
Весенний воздух свеж, как первый след.
Как не было семидесяти весен,
А седина – опавшей вишни цвет.

Но юность – там, где красные метели,
Где слабый мальчик на исходе дня
Могучими руками Прометея
Один выносит брата из огня.

Старик опустит на гранитный камень
Ладонь, от кровной близости дрожа,
И вспомнит, как горячими руками
Родную жизнь в последний снег держал.
Цветущий май щебечет и клокочет,
Светло живым, и спящим хорошо.
Из чашечки роняет колокольчик
Росу на след того, кто не ушел…

Из всего снега

Дышало ласковое тесто –
Снег поднимался без труда.
Нашлись и тишина, и место.
Умолкла невская вода.
Шары легли – как три планеты,
Накатанные куличи.
На руки варежки надеты,
Чтобы стихию приручить.
У Сони – звезды на ресницах,
Взойдут и падают в глаза.
Какая высота им снится,
Что в них качается слеза?
Нет под шубенкой человека,
Несущего и смерть, и крест.
Господь ваял ее из снега,
Из снега не из этих мест.
Сотворено! – слепила маму,
Которой будет триста дней,
Как отпустили к Богу – в яму
Без мякоти и снега в ней.
Душа окопная не верит
Вернувшимся простым вещам:
Что люди – дома, в чащах – звери,
Что можно близких навещать.
И смотрит – белая, родная –
Тепло – все беды замоли –
На девочку, чьи руки знают,
Как яму вынуть из земли.
Улыбка – треугольник снежный –
От прутика, что за рекой
Нашла, хранила Соня нежно.
Ей этот прутик – дорогой.
Необлетевшими крылами
Взмахнула девочка легко,
Сложила пред собой и маме
В снег поклонилась, далеко.
Просила Соня на коленях
Того, кто не из этих мест
Встречает сирых, убиенных,
Для мамы снега – весь, что есть.