Крымская тема в лирике Владислава Бахревского

Владислав Анатольевич Бахревский
(род. 15 августа 1936 г., Воронеж) –
русский советский писатель и поэт, автор
исторических романов и книг для детей

Высокопоэтичная проза Владислава Бахревского, всегда патриотически интонированная, хорошо известна современному вдумчивому читателю. Но вот его лирика, яркая, образная, философичная, наполненная духовными христианскими ценностями, впервые увидевшая свет в сборнике «У Бога смерти нет» – это не только неожиданный лик творчества известного писателя, мастера исторического романа, но и ещё одна ипостась его таланта. По утверждению писателя, его призванием был эпос, романная форма, стихи же писал давно и в основном «для себя», считал их менее удачными и даже стеснялся публиковать, – уж слишком «личными» они получались, будучи адресованными любимой жене, любимым детям, любимому Отечеству. И только преждевременная кончина Елены, любимой жены, соратницы, подруги и помощницы, утверждавшей всегда, что она «выходила замуж за поэта», подтолкнула писателя к созданию и публикации сборника стихов, написанных в разные годы, под таким возвышенным названием, имеющим, конечно же, непосредственную связь с произошедшим в его судьбе.
Открывает сборник стихотворение «Лошадиная поляна», запечатлевшее тревожное душевное состояние лирического героя, ставшего свидетелем трагических исторических перемен в родном Отечестве, о чём так много писал автор в своих романах о русской смуте ранее:

Ночью на поляну приходили кони.
Ночью на поляне я зажёг огонь.
Тёплыми губами в белые ладони
Ткнулся одинокий, очень тёмный конь.
Тёмный конь тихонько постучал копытом
И ушёл за стадом, стада сторонясь.
Что-то позабыто!
Что-то позабыто!
Сон ли, имя или
Странная страна…

В сущности, программным, обращённым к вечной теме поэта и поэзии можно считать стихотворение «Цари дарили…»:

Цари дарили любимым дворцы,
Купцы –
Драгоценные камни.
Поэт, не имевший паршивой овцы,
Слова доставал из пламени.

Вот они –
Камни дворцовых палат.
Яхонт
В музее пылится.
Ну а слова всё живут,
Всё летят,
Как перелётные птицы.

Конечно, на первом месте – вопрос о сущности творчества, о дарении ближним не только счастья преображения, того, что и должен являть миру настоящий талант, но и чуда слова, всегда живущего и всегда имеющего непреходящее значение для человека. Слово – высшая ценность в жизни человека, и в этом поэт не нов, наоборот, он, следуя традиции русской поэзии, всегда боготворившей слово, создаёт уникальное и вместе с тем такое традиционное стихотворение о слове, об отношении поэта к слову. Оно пронизано евангельской мудростью Господа-Творца, возвышая читателя, давая ему возможность почувствовать себя причастным к высокому таинству слова, формируя в его сознании ясное и верное знание и представление о силе слова, которое «было первым и было у Бога, и которое было Бог»:

Нет денег на цветы.
Так пусть ликует слово!
У слова нет цены,
Но в слове жизнь и Бог.
Сто раз его скажи,
Оно, как чудо, – ново,
И нынче твой Господь
На твой пришёл порог.
Когда на Небесах
В день таинств подвенечных
Бог дарует судьбой,
Осталось нам вдвоём:
Тяжёлый, как земля,
Как небо – бесконечный,
Вздох Господа Творца.
И слово было в нём.

Поэт знает силу пророческого и вещего в слове, поэтому он так чуток к тому, как «его слово отзовётся», и предпочитает «радостное слово», которое всегда готово послужить людям и которое «да сбудется!». И всё же большая часть стихов цикла «Я выходила замуж за поэта» – о любви, высокой, романтичной, но и земной, реальной, разной и всегда новой. Интересно, что именно в этих стихах, чаще, чем в других, встречается образ луны как символ далёкой и манящей, всегда таинственной и меняющейся сущности. Так, к примеру, в стихотворении «Прости, что рад твоей бессонной грусти…», наполненном чувством вины перед любимой и искренним покаянием, присутствуют даже «две луны», которые дарит влюблённым «милая планета»:

Когда мы вместе, я всегда беспечен,
А ты – смешлива.
И бокал – до дна!
О, этот вечер, видно, бесконечен,
И две луны, хотя она одна.

Несколько обособленно, но в то же время и весьма органично вписано в контекст сборника стихотворение «Рождество», в котором выражена вся сила любви поэта к ближним, рождающаяся в сердце у каждого христианина под воздействием святой веры в чудо, которое непременно сбывается. Оно – о счастье и мире в душе человека, приобщившегося Святых Тайн:

До первой до звезды
Мы держим пост счастливый,
Чтоб к нам, хрустя снежком,
Пришли опять волхвы.
И чтоб стоял осёл
С глазами, будто сливы,
И весть была в душе
Дороже всей молвы.
Кружит, шуршит снежок,
И день прилежно серый,
Но синева в душе
Над замершей землёй.
Ликуя, ждём звезду,
И с нами наша вера,
И вера той звезды
Над нашею семьёй.

Так просто и ясно, целомудренно изложена в стихотворной строке эта высокая евангельская Истина, умудряющая каждого, кто к ней прикасается! Нельзя не воздать дань большого уважения автору за это чудо приближения к сокровенному и великому. Логически продолжая главную тему, Бахревский акцентирует внимание на семейных ценностях, о которых говорит однозначно и ёмко: «Вы – моё сокровенное чудо, Вы – награда моя и надежды полёт». Читая эти стихи, приобщаешься к светлому и доброму, любовному отношению друг к другу, так искренне прочувствованному и выраженному автором своим близким. Особое внимание привлекает стихотворение философского звучания «Нет могилы Рублёва», имеющее балладный характер, повествующее не только о судьбе великого иконописца, но и о судьбе России и народов, её населяющих. Много серьёзных и мудрых мыслей высказано в нём автором: о бренности жизни и сути бессмертия, о любви и дружбе братских народов, о спасительном начале в жизни каждого – любви друг к другу, о великом даре помнить детство:

Нет могилы Рублёва.
И, стало быть, не было смерти.
Вот задумался ангел
Над агнецом в чаше судьбы.
То завет нам: мужайтесь!
Но всё же
Живите, как дети,
И ваш род не иссякнет,
Избегнет худой хворобы.

Несколько счастливых лет семья Бахревских прожила в Крыму, в любимой Евпатории. Об этом цикл «Крымские стихи» – тонкий, искренний, нежный и задушевный. В нём немало пейзажных лирических зарисовок, но в большинстве своём это стихи-размышления о судьбе народа, о своей собственной судьбе, об истории Крыма. Вот, к примеру, стихотворение «По вётлам струится сиянье Салгира». Небольшая река Салгир – достопримечательность Крыма и Симферополя – берёт начало в степной части полуострова, протекает по центральной части города и впадает в Симферопольское водохранилище, являясь, по сути, основной водной артерией полуострова:

По вётлам струится сиянье Салгира,
Ветвей водопад, водопады в реке.
И все, кто уедут из этого мира,
Заплачут однажды в своём далеке.

О вётлах плакучих застонут сквозь зубы,
Об этой нескладной, но сладкой земле,
Где жить не умеют, где глупо всё, грубо
И многие, Господи, навеселе.

Салгир – любимое место отдыха симферопольцев и гостей города, своего рода ­природное его украшение, поскольку по всему течению реки произрастают плакучие ивы, которые и напоминают поэту «водопады в реке», создающие особый декор центру города. Но мы слышим и грустные ноты, которые тревожат не только наблюдательного лирического героя, но и читателя, конечно. Это сожаление о том, что человеку свойственно не замечать прекрасного рядом, а значит, и не ценить его, не любоваться им, получая эстетическое наслаждение от дарованной Богом и природой красоты. Но следующее стихотворение, продолжающее тему божественной красоты и её благодати для человека, наполнено такой большой любовью к крымской земле и настолько оптимистично, что способно сподвигнуть любого к восторженному созерцанию бесконечных крымских совершенств:

Если надо вам согреться
Средь зимы и бездны горя,
Есть земля, совсем как сердце,
Среди неба, среди моря.

Если мир и жизнь – укором,
Завтра тоже серый ужас,
Приходите в наши горы,
Наши горы с солнцем дружат.

Родились не в то столетье?
Подлость, пропасть, кровь и дым?
Мчите к нам. Живём, как дети.
Имя наше – счастье. Крым.

В этих стихах всё просто, как сама жизнь, но и сложно, ибо жизнь часто только кажется простой. И вот в этой простой сложности и заключается всё очарование стихов Бахревского не только о Крыме, но о Крыме – особенно. Если помнить о том, что автор в первую очередь писатель-историк, человек, которого интересует прежде всего историческое наследие народа и земли, на которой он проживает, то, безусловно, Крым с его интереснейшим историческим прошлым особо привлекателен. Ведь Крым – это сама история, не только запечатлённая в ландшафте и названиях мест, рек, гор, моря, но и бережно хранимая в сознании крымчан. И поэтому совсем не случайно утверждение поэта о том, что «как в сказке здесь живут, не ведая заката». И вновь, как в цикле стихов о любви, возникает в крымских стихах образ луны – то спутницы счастья, то предвестницы перемен, то хранительницы небесной тайны, то романтической сущности:

Вершины ждут луну,
И звёзды виновато
Мигают до слезы…

или:

И всходила луна – небесного моря
жемчужина,
И звала нас на пир, но снова без
звёздного ужина.

Да и как не проникнуться романтическими чувствами, ощущая себя наполненным чудодейственной красотой крымской природы, где воздух напоён легендами и преданиями, а очертания гор, особенно на закате и в сумерках, напоминают героев этих легенд: Чатыр-Даг, или Палат-гора, Демерджи, или Царь-гора, Медведь-гора, или Аю-Даг, Дива, Монах и Кошка, Адалары – горы-близнецы… Предощущением чуда или чего-то очень важного, вот-вот готового свершиться наполнено стихотворение балладного, романтического характера «Вершины ждут луну», в котором так живо, неожиданно образно и метафорично передано состояние души лирического героя, оказавшегося наедине с древним и вечно молодым Крымом:

Вершины ждут луну,
И звёзды виновато
Мигают до слезы,
И слёзы те дрожат.
Как в сказке здесь живут,
Не ведая заката.
А тьма и ночь средь гор,
Что пара медвежат.
И вдруг белым-бело –
То в озареньи скалы.
И филин закричал,
И филину в ответ
Подали голоса и козы, и шакалы,
И тотчас смолкло всё:
Когда же будет свет?
Медведицы с небес
К детишкам тянут лапы.
И Лебедь нас зовёт
На Млечный Путь к себе.
И огонёк души восторженный, но слабый
Горит, горит, горит, доверившись судьбе.
И вот она – луна!
И снова вскрикнул филин.
И всё слилось в одно –
Настал прозренья срок.
У счастья в этот миг случилось изобилье.
Я на луну смотрел.
И вдруг вздохнул разок.

Нельзя не заметить, что крымские стихи тоже о любви, и в этом весь Бахревский, человек, влюблённый в жизнь, творящий из любви, созидатель нового и бережный хранитель всего лучшего, созданного его славными предшественниками – столпами земли русской. Ведь только влюблённый и сильно любящий свою землю человек видит её во всём совершенстве и красоте, поэтизирует, раскрывая её величие, прозревая его даже в самой малой сущности:

Пробивается цикорий,
Муравьёв шагает рать.
Море близко. Пахнет морем.
До мечты рукой подать.

Самая печальная часть стихов сборника – в цикле «У Бога смерти нет». Но и самая светлая, восходящая к пушкинской светлой печали, когда «сердце вновь горит и любит оттого, что не любить оно не может!». Стихи, посвящённые безвременно ушедшей из жизни жене Елене, расположены в конце сборника не случайно. Завершение любого высказывания должно быть самым сильным, остающимся в памяти читателя или слушателя надолго, заставляющим ещё и ещё раз вернуться к прочитанному, – таков мудрый закон жизни и поэзии. И поэтому в эти стихи-воспоминания о светлой и чистой любви к самому дорогому человеку В. Бахревский вложил всю силу своего чувства, которое никого не оставит безучастным и равнодушным. В этих стихах сильно звучит боль утраты, не покидающая сердце и сознание автора. Но вместе с тем в них и вечное прощание с любимым человеком, и гимн вечной любви:

Мы с тобою на море глядели.
Глядели,
Глядели…
Ничего не открыли,
Да только простор – не безделье.
Просто были мы вместе,
И, видимо, нас увидали…
Вот один я. Но, Лёнушка, нам
удивляются дали.
И такое на далях и на море недоуменье!
Ах, как вскрикнула чайка…
Прибой – будто сердца биенье.
Нет у сердца бессмертья и вечности,
Господи, нету…
Время солнце погасит, и хаос развеет
планету…
Снова чайка кричит…
В сердце гул, как удары прибоя…
Мы сегодня с тобой.
Мы уже неразлучны с тобою…
Я на море смотрю, и смущённое
солнце садится…
И летит, и летит, и летит одинокая
птица…

Поразительны откровенность и чистота признания поэта, которые и превращают глубоко личное чувство в мерило высокой нравственности, заставляя каждого спросить себя: «А я, каков я?» В этом-то и заключается непреходящая ценность высокой поэзии, когда то, что только о себе, становится необходимым и для всех:

Говорит и говорит ручей
Светлое, смешное и бодрящее.
Лёнушка, я без тебя – ничей.
Жизнь – как жизнь, но всё ненастоящее.

Важно, что к разрешению проблемы жизни и смерти Бахревский подходит ­по-христиански: находит возможность примирения, а значит, и выхода из трагической ситуации:

Снегирь!
И некого позвать,
Порадоваться розовому чуду.
Сегодня Рождество,
Грустить грешно. Не буду.
И о беде ему не надо знать.
Мне некого позвать.
Ты есть, но ты была.
Стареют люди, а любовь не старится.

И в другом варианте:

Мы сегодня с тобой.
Мы уже неразлучны с тобою…

И, наконец, последнее, как всегда любит утверждать сам писатель, заканчивая свои прозаические произведения, – пройдя сомнения, мытарства, пережив потери, человек приходит к пониманию Вечного:

Звёздный Лебедь, наше с Леной чудо,
Расплескал крылами Млечный Путь.
Ни единой ночи не забуду.
Как бывало, вместе бы вздохнуть.
Альтаир, Дейнеб, и в Лире Вега –
Треугольник счастья на двоих.
Где ж вы, двери нашего ковчега?
Я тебя не слышу! Голос тих.
На земле, родная, тёплый ветер.
Дышит море. Больно. Я домой.
Чудится, во сне смеются дети.
Наши дети. Значит, ты со мной.
Задремал. И – к небу. Изумруды.
Млечный Путь, как стрелка на часах.
Я родных смешинок не забуду
На твоих, на розовых губах.
Я и в травах слышу колокольчики,
Молодой, счастливый наш секрет.
Мы не переменимся нисколечко.
Есть ведь жизнь.
У Бога смерти нет.

Алла НАУМЕНКО-ПОРОХИНА,
доктор филологических наук, профессор

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.