Олег СЕЛЕДЦОВ

Разговор с памятником Александру Сергеевичу в Москве

Здравствуйте, Пушкин, здравствуйте!
Даже не знаю, как к Вам обратиться.
Кружатся ветры властные.
Как там, у ангелов, дышится, спится?

Долю не знаю лучшую,
Вы заслужили – избранник России.
Ну а меня замучили
Нервы, хондрозы и гипертония.

Гений российский, слышите?
Я, как салага, запутался в вантах.
Вы для меня у Всевышнего
Не попросили б искринку таланта?

Богу, народу, Родине,
Может, смогу быть я чем-то полезен.
Ведь не калека вроде я,
Немощь забуду, плюю на болезни.

Вот и троллейбус рейсовый.
Нет мне ответа. Смешон и бессилен.
Знаю: кишит Дантесами
И проходимцами матерь-Россия.

Небо томится совами,
Честь не в чести, справедливость забыта.
И стихотворцы новые
Совесть попрятали в рифмах избитых.

Пушкин, Сергеич, милый мой,
К лешему гениев медную свару.
Мне бы пушинкой глиняной
Лечь на проезжей Тверского бульвара.

Может, не стану я уж иным,
Может быть, мне и поэтом быть поздно,
Только бы рядом с Пушкиным…
Что же Вы, право, так смотрите грозно?

Дантес

Придавленный издёвками прогресса,
Я видел сон жестокий и дурной:
Клонировали умники Дантеса,
И он опять нахальный и живой.

Не думайте, что был он безобразен.
Нет, был красив и был румян лицом.
Не скажешь за глаза ни в коем разе,
Что ты имеешь дело с подлецом.

Смеялся он без устали, без цели,
И между смехом сладостно и зло
Заряженную смерть упрямо целил
В меня, и в сына, и в детей его.

Проснулся я – кошмар ночной не вынес.
И, отдышавшись, понял наконец,
То был не сон. Дантес живой поныне,
Смеётся пулей в сердце нам, подлец .