Ольга Штыркина. Стихотворения

Ольга Штыркина – автор двух поэтических сборников: «Душе даёт свободу вдохновенье» и «Стихи приходят ночью». Родилась в 1986 году в Тамбове. Начав заниматься в «Тропинке» в 13 лет, публиковалась в коллективных сборниках и прессе, стала лауреатом Всероссийского поэтического конкурса «Новые имена России». Окончила факультет журналистики МГУ имени М. В. Ломоносова, аспирантуру при нём, защитила кандидатскую диссертацию.
Стажировалась в университетах и средствах массовой информации в Германии, где живёт в настоящее время. В 2017 году в Берлинском университете Гумбольдта защитила диссертацию на звание доктора философских наук по теме «Аспекты антисоветской пропаганды в Третьем рейхе». В октябре 2017 года в журнале «Огонёк» была опубликована её статья «Секретные протоколы Йозефа Геббельса», основанная на результатах исследования, касающихся периода Сталинградской битвы.
В настоящее время Ольга Штыркина является научным сотрудником Свободного университета Берлина. Продолжает заниматься литературным творчеством. В очередной приезд в Тамбов, в декабре 2017 года, выступала с чтением своих стихов в литературном кафе «Пушкинский чердак» областной библиотеки имени А.  С. Пушкина.

***

Ветер не целует в губы –
Солоно.
Осень пряди красить любит
Волнами.
Небо слышит наши мысли –
Верить ли?
Облака в далёкой выси –
Перьями.
Обернулось наше время
Вороном.
Прорастает в землю семя
Сорное.
От реки густая темень
Стелется,
Будто колдовское племя
С мельницы.
Поздний вечер зябко дышит
Холодом.
Наш октябрь пропахнет вишней
С солодом.
В ключевой воде ли вдосталь
Горечи?
Не сравнялся день твой ростом
С полночью.

***

Жизнь обрастает ли пятнами белыми –
Будто в полях расцветает зима.
Вьюжное утро – морозное, зрелое –
Будет ли радо февральским штормам?

С места снимается племя воронье ли,
Будто мазками чернильными ввысь.
К солнцу тянулись, но много ли поняли?
Время встопорщило уши, как рысь.

И не укрыться за белыми прядями –
К марту сползает с волос седина.
Снежные ночи для нас ли украдены?
Нынешним полднем приходит весна.

Перестаралось ли солнце с зенитами –
Больно смотреть на сияющий мир.
Белыми нитками к небу пришитые,
Мы притворялись людьми.

Жизнь

Тянутся к небу замёрзшие ветви
В городе, скрытом туманом рассветным.
Тянутся к небу усталые люди –
Стоит ли? Строем ли? Время рассудит.
Белой дорогой ложатся снежинки.
Раннее утро подкрашено синькой.
Белой дорогой идём мы к рассвету,
Скованы верою – ветхозаветной?
Недорисованный день – будто притча,
С ночью и новой надеждой граничит.
Не дорисована линия жизни –
Кровь на ладони дождинками брызнет.
В ритме сердечном рождается песня:
Слово, как птица, взлетит в поднебесье.
В ритме сердечном уходят мгновенья;
Жизнь – это звуки капели весенней.
Жизнь – это шёпот вихрастого ветра.
Жизнь – это счастье признаний ответных.
Жизнь – это вздох на церковном пороге.
Жизнь – Твоё слово: так мало. Так много.

Я верю

Я забываю о судьбе,
О ровном голосе столетий.
Я забываю о дожде,
Что лёгкой дланью лоб мой метит.
Я забываю о мечтах
И детских снах родного дома,
Исписанных в ночи листах,
Манивших почерком знакомым.
Не забываю – о тебе
И нашем огненном рассвете.
Я помню: время, оробев,
Застыло в августовском лете.
Не забываю – снов в стихах,
Осенней грусти и истомы.
Минуты прячутся в веках,
Почти набоковски нескромных.
Я знаю: память – это ты:
Прикосновенье, взгляд, молчанье.
А за спиной горят мосты…
Я верю: ты – моё дыханье.

На запад

Тебе не спрятаться в ночи.
Приходят луны, как знаменья.
И нашу полночь излечить
Возможно ли – благословеньем?

Луны серебряная гладь
Ласкает хрупкие запястья.
На шее притаилась прядь
Изысканно червовой масти.

Под тёмным золотом ресниц
Скрываются густые тени,
И взгляд, как Ариадны нить, –
Моя надежда на спасенье.

Исчёркан ломкий силуэт
Багряными мазками ночи.
Твой гимн написан, но не спет –
И только кровь в висках грохочет.

Рассвет охотничьим ножом
По небу полоснёт внезапно.
Ты был восточным миражом.
А мне – за солнцем. Мне – на запад.

Картонный рыцарь

Ты подойдёшь ко мне – усталый воин.
Где твой двуручник, лошадь и броня?
Наш век уюта, сказок и покоя
Железо на пластмассу променял.

За светлыми портьерами гостиных
Змеится звон бокалов, шутки, смех.
Печальный рыцарь – в рамке на картине,
А крепости растают по весне.

Тяжёлый плащ и грязные ботфорты –
Удел историй, песен и стихов.
И если меч с тобой – по недосмотру,
Он больше на чудной костыль похож.

Исчез за поворотом век драконов –
И властвует в миру собачий век.
И белый рыцарь в латах из картона –
Чужой и просто странный человек.

К рассвету

Под серым покрывалом наших будней
Скрываются несбывшиеся сны.
Бреду к рассвету, времени подсудна,
Виновная без истинной вины.

Мгновенья застывают, будто слёзы,
В объятьях переменчивых ветров.
Я знаю: небо родилось беззвёздным
На перекрёстке наших двух миров.

Зима в февральской робе – каторжанкой
Тяжёлыми шагами мерит путь.
Мы нашу жизнь прожили наизнанку,
Но время не пытались обмануть.

А синие прожилки на запястьях –
Дорогой к ясноглазым небесам.
Ночь прикоснулась трепетно и страстно
К белёсым шрамам и седым вискам.

Мы не дошли до тихого причала,
Мы в шаге от предсказанных штормов.
Ты видишь пену? Видишь эти скалы?..
И наш рассвет – гармония без слов.

***

Мы дарим вздохи облакам,
А слёзы – встречам и прощаньям.
Минуты старятся в веках,
Признания – в чужом молчанье.

Я вслушиваюсь в ход часов,
Как в мерный стук родного сердца.
И смотрят годы нам в лицо,
Как иезуит – на иноверца.

Бегут по ровному стеклу
Кривые тропки частых капель.
И тишина в своём углу
Стоит нахохлившейся цаплей.

Под потолком, как в небесах,
Блестит искусственное солнце.
Порою хочется писать,
Сажать цветы и рыть колодцы.
Но в дальних далях наших дум
Тревожные роятся тени.
Не знаешь – ожидать беду,
А может быть, благословенья?

За ломкой кромкой сентября,
За свежей поступью апреля –
Нас годы отблагодарят
Вдвоём – и каждого – по вере.

Деревенская ночь

На край покатой деревянной крыши
Луна взобралась, будто рыжий кот.
И ночь так глубоко и влажно дышит,
Лаская землю тёплою рукой.

В оправе камышовой дремлют воды
По-деревенски медленной реки.
И лишь у самой кромки небосвода
Чернеет город в нервном танце искр.

А здесь – лишь тишь и пряное раздолье,
Холодный блеск колодезной цепи.
И бородатый лес за дальним полем,
Верхушками покачивая, спит.

Вот лунная дорожка продолжает
Густую вязь просёлочных дорог.
По ней приходят сны об урожае,
И мы по ней же вдаль уходим в срок.

***

Перед глазами – безлунная осень.
В мерном дыхании дремлет гроза.
И уплывают в голодную осень
Сны, что однажды вернутся назад.

Ветер играет обрезанной прядью,
Влажной ладонью касаясь висков.
День, что у вечности нами украден,
Пахнет апрелем и солью морской.

Знаю – дышать этой свежестью больно.
Брызги на коже – сияющим льдом.
Но отступают белёсые волны,
Не дотянувшись до наших следов.

***

Без имён и сословных делений,
Бездорожьем пожухлых недель
Мы брели, собирая мгновенья,
К нашей общей беде.

Застывали холодные капли,
Не успев долететь до земли.
И кресты, будто мёртвые цапли,
Исчезали вдали.

Оглянись – за сухим горизонтом,
Перевязаны алой каймой,
Тучи строились, рота за ротой,
В напряженье немом.
И в прозрачных, как росы, зарницах,
Мы сжигали покинутый рай,
Отпуская на волю, как птицу,
Белоснежный январь.

***

С подоконника виден город –
Жёлто-серым размытым снимком.
Забирается ветер в шторы,
С сигаретной играя дымкой.

Ты вернулся? Шаги, не скрою,
Я считала, как ритм сердечный.
И минуты шагали строем –
От бульвара и в бесконечность.

Я дождинки в тяжёлых прядях,
Подойдя, соберу губами.
Ты позволишь ли мне, не глядя,
От тревоги тебя избавить?

Мы учились любить и помнить,
Но порой забывать – труднее.
Абрис крыльев горит в альбоме,
Если вдруг на душе темнеет.

***

Полунамёки. Полусвет.
Неразделённое молчанье.
И взгляд короткий – как обет
Не опасаться расстояний.

Не помнить о чужих словах
И о разбитых в кровь коленях.
Ты осень в кудри целовал,
В густые пряди зорь вечерних.

За миллионом мелких дел,
В экстазе искренних заветов –
Я помню, помню о тебе,
Как лес январский помнит лето.

Коснуться профиля во сне –
И ощущать тепло, проснувшись.
Мой лес пробудится к весне.
Ты слышишь, сердце? Просто – слушай.

Метель

В пустой кошель насыпать соли.
Четыре шага до ворот.
В душе февральское раздолье,
И вьюга на сердце метёт.

Душистый запах снежных крошек,
Как запах хлеба из печи.
А думы стелются порошей
Неравнозначных величин.

Дыханье – влёт, дыханье – стужа.
И шапка рвётся с головы.
Мой сизый полдень – стылый, вьюжный –
Заходит серым волком в тыл.

И каждый шаг как шаг сизифов –
Дорога в гору повела.
Сугробы будто предки-скифы.
Их конница – белым-бела.

И нет зиме конца и края.
Снежинки строго вверх летят.
Метель, ты примешь, согревая,
Своё заблудшее дитя?

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.