Павел Сухачёв. Стихотворения

(1930–1993)
Печатался во многих советских изданиях: в газетах «Правда», «Комсомольская правда», «Красное знамя», «Лесная промышленность», журналах «Агитатор», «Мастер леса», «Крокодил» и т.д.
Плавал мотористом по Чулыму, работал автомехаником, монтажником, слесарем, мастером и главным инженером ПМК. Трудился и на Севере, осваивал нефтяные месторождения.
Он стоял у истоков создания в городе Асино Томской области отделения Исторического общества «Мемориал» и был его сопредседателем. Решением Собрания Асиновской Думы от 08.12.1996 Павел Петрович Сухачёв удостоен звания почётного гражданина города Асино (посмертно).

Молодость

Свежий ветер дальних расстояний,
Разных дрязг шипучее грязцо,
Радость встреч и горечь расставаний
Бороздят морщинами лицо.

Но, закалку добрую имея,
Трудовыми буднями дыша,
Как и прежде, рвётся, не старея,
Ко всему прекрасному душа.

И когда появятся седины,
Человек не сможет постареть,
Если он нелёгкие вершины
Хочет непременно одолеть,

Если он у близкого порога
Не присел безвольно отдохнуть,
А, себя подстёгивая строго,
Для других прокладывает путь.

Если сердце бьётся учащённо,
Не часами тикая в груди,
Если жизнь идёт не монотонно,
Значит, вечно юность впереди!

И пускай накладывает время
Седину и лучики морщин,
Мы смеёмся молодо над теми,
Кто боится скалистых вершин!

Лектор

Готовясь к лекции, он спал…
И в многолюдном зале,
Когда он эту лекцию читал,
Все поголовно спали.

Лунная лирика

С поэтическою бездумностью,
Неразгаданностей полна,
Улыбаясь влюблённой юности,
Светит лирикою луна.

Не без юмора эта странница,
Парень девушку обоймёт –
И за тучкой она туманится,
Прикрывая лукавый рот.

В звёздной россыпи бесконечности
Одинок её бледный лик,
С неизменной улыбкой вечности
Каждый видеть её привык.

На луну не одни влюблённые
Обращают веками взор,
Меж собою о ней учёные
Продолжают научный спор.

Пусть она себе улыбается
На земные дела людей,
А они уже добираются
Непосредственно к ней.

Над воронками лунных кратеров
Вспышки огненные легли,
Как подарок далёкой матери,
Красный вымпел лежит с Земли.

К одиночеству обречённая,
Она слышит ракетный гром.
Ошарашенная, удивлённая,
Фотографируется кругом.

Что ж, луна, оставайся связанной
Ты с романтикой юных лет.
И на трассе, ракетами заданной,
Проливай веселее свет!

Пятилетний живой мальчишка

Пятилетний живой мальчишка
Изучает доступный мир –
Он читает… руками книжки,
Колупает ковры до дыр.

Он собаку за уши дёргает –
Интересен собачий вид,
Как она, оскаляясь мордою,
Сквозь клыки на него рычит.

Он в ботинках по лужам топает,
Чтобы солнце в воде поймать –
Не беда, что потом нашлёпает
За штаны и ботинки мать.

Он к луне вечерами тянется –
Поиграть бы с таким мячом…
Пусть, как вырастет он, останется
Любознательность эта в нём!

Пусть пройдёт все дороги разные,
Разобьёт не однажды нос,
Но изучит науки разные
И к Луне полетит всерьёз!

Ручей

Склонилась плакучая ива
И смотрится в быстрый ручей,
Шумит он под нею игриво
Меж крупных и мелких камней.

В нём летнее солнце смеётся
И месяц блестит серебром,
Он звонкою песнею льётся,
Свой путь пробивая с трудом.

Он в реку несёт свои воды
И тем уже искренне рад,
Что там катера, теплоходы
Винтами над ним зашумят.

Что силу свою молодую
Он с общею силой сольёт
И баржу, хотя небольшую,
Своею струёй понесёт.

Он весел в любую погоду,
А ива уныло-мрачна,
На быстро текущие воды
Завидует грустно она.

Покорно склоняется ива
К ручью мокроглазой листвой.
Напор и движенье красивы,
А затхлостью пахнет покой.

Два друга

Два друга встретились на рынке,
Один продукты покупал,
Другой же тёплые ботинки
В киосках рыночных искал.

Давно не виделись.
За встречу
Не грех по малой пропустить:
– Где можно выпить?
– Недалече, и выпить есть, и закусить.

За стопкой следует другая:
– Какие могут быть дела?!
– Покупки тоже!
Четвертная у них до вечера ушла.

И нагрузившись до отвала,
Один грубил, другой шумел…
За учинение скандала
Они попали…
В горотдел.

Осень

Краснеет калина
В притихшем лесу,
Паук паутину
Наплёл на суку.

Поутру алеет
Туманами восток,
И холодочком веет
В лицо нам ветерок.

И иней сверкает
Алмазом в траве,
Нога утопает
В опавшей листве.

Курлыча печально,
Летят журавли,
Крылами прощально
Махают вдали.

Под солнцем лоснится
В полях урожай,
Склонилась пшеница –
Бери, не зевай.

Под рокот моторов
Пустеют поля,
Последние краски
Теряет земля.

Поздняя осень

Горько плачет осень, умирая,
Растеряв былую красоту,
И ложится бледность снеговая
На её пустую наготу.

Зачернён березник сиротливо,
Глухо шепчет тополь над рекой.
Дождь стучит в окошко торопливо
И на землю падает слезой.

В голых сучьях ветер завывает,
Замер крик печальных журавлей.
Потеплей скворечню выбирает
Экспедитор птичий – воробей.

В лесосеке

Стонут эхом сосны на повале,
Всюду низкий рокот тракторов.
Из-за грохота и звона стали
Не услышишь человечьих голосов.
Бензопильщик, вытащив махорку,
Сняв хвою, прилипшую к лицу,
Говорит задумчиво, негромко:
– Малолюднее становится в лесу…

В весёлом настроении…

В «весёлом» настроении
Водитель за рулём,
И правила движения,
И кочки нипочём.

Беспечно улыбается,
В зубах дымит «Казбек».
И жизнь, что называется,
Шофёру – человек.

Попутчики дорожные –
Водителю калым,
Закуски всевозможные
И стопки делят с ним.

Но надо ж так, случается,
Машине на пути
В деревне столб встречается –
Никак не обойти!..

…В разбитом радиаторе
Свистит вода и пар,
И нет ни вентилятора,
Ни буфера, ни фар!

Кузьмич

– Стареешь, Кузьмич, понемногу…
– Да нет, ещё бодро гляжу,
Пока ещё сам по дороге
Своими ногами хожу.

Изранен, исколот штыками,
Гордится на старости лет,
Усмешку тая под усами,
Живой, разговорчивый дед.

О прошлом не вытянешь слова,
Но как-то он мне рассказал:
– В отряде я был Гончарова
И, раненый, к белым попал.

Сначала допросы снимали,
Грозили и били – терпел.
Потом приговор зачитали –
Мне приговорили расстрел!

Судили нас белые строго,
Недолог у них разговор.
Сидело нас в камере много,
И всем был один приговор.

…Поставили нас у могилы.
Команда – ударило в грудь,
Но чую – живой я!
А силы уж нету вздохнуть.

Тут слышу, соседей толкают
Для верности в тело штыком –
Убит ли? Ещё проверяют.
Лежу я – мертвец мертвецом!

Мне в руку штыком засадили,
Я вытерпел – не застонал.
Потом всех свалили в могилу,
Случайно я сверху попал.

Ушли. Свечерело. Из ямы
Я стал выбираться ползком.
Как вылез? Не помню я. Прямо
Пополз через силу потом.

Очнулся уже на кровати,
На мягкой постели, в бинтах…
Вот так-то однажды некстати
Бывал я у смерти в гостях.

Её обманул я когда-то,
Не в этом, однако же, суть, –
Кузьмич подмигнул хитровато, –
Вот надо б ещё обмануть!

Он бодрый старик – непоседа,
И старость ему нипочём,
Зовут его запросто дедом,
А чаще всего – Кузьмичом.

Не везло

Мне в жизни как-то не везло.
Что означает невезенье?
Шутя я выбрал ремесло,
Своё не зная назначенье.

Почти всегда я шёл один
Своей извилистой дорогой,
Своих поступков господин,
Увы, к себе судья не слишком строгий.

Я шёл по терниям не раз,
Когда другие шли тропою,
Пока заезженный Пегас
В пути не встретился со мною.

Себя взнуздать он разрешил
И мелким шагом понемногу
Меня, хромая, потащил
Он на широкую дорогу.

Не дал беспечно разменять
«Души прекрасные порывы»
На незавидный идеал,
Пустой, туманный, некрасивый.