Серёжины стихи
Сейчас ему было бы 58 лет. Инженер-океанолог, альпинист, поэт. К горькому сожалению, жизнь Сергея Четвёркина нелепо оборвалась, когда он едва переступил 30-летний рубеж.
С юных лет желание понять и проверить себя влекло Сергея в горы, обуревало стремление брать высоту за высотой как в жизни, так и в спорте. Альпинизм был для него не просто увлечением, тем более развлечением, хобби, а состоянием души, мерой мироздания и бытия на этой земле. Руководитель студенческой альпинистской секции Одесского гидрометеорологического института «Ирбис», скалолаз, кандидат в мастера спорта, он чуть не погиб в 1980-м в Крыму, при свободном падении с 60-метровой высоты при прохождении скалолазного маршрута под Куш-Каёй. Голову спасла каска, остальное врачи собирали по частям в течение года. Казалось бы, всё, угомонись, довольствуйся равниной. Но Сергей, едва став на ноги, снова пошёл в горы… Выросли уже обе дочери, характером в папу в стремлении побеждать себя. А ещё у Сергея остались стихи. Он понимал, что над ними много надо работать, тщательно шлифуя, оттачивая каждую строчку – только такой короткой жизни для этого не хватило… Пусть же теперь там, где «нет алых роз и траурных лент», скромным обелиском будут его же стихи разных лет.
Сергей ЧЕТВЁРКИН
* * *
Перепутал всё дождь, дождь.
Альпинизм – это ложь и не ложь.
Сказка – правда для взрослых детей,
Ведь в горах проще жизнь и сложней.
Здесь живут миражи и беда,
И маршруты ведут в никуда.
Устаём так, что валимся с ног,
Но любой наш итог – не итог.
Кто-то ищет тепло и людей,
Кто-то чище тут стал и добрей,
И в туманностях метаморфоз
Место есть для тщеславья и роз.
Так от чьих-то деяний и слов
Веет жутью утроб ледников,
Тех, закрытых снегов пеленой.
Как обманчив их белый покой.
Отчего-то везде и всегда
Хлеб есть хлеб и вода есть вода.
Только жизни цена – не цена,
То копейка, то пропасть без дна…
* * *
Жизнь устроена хитро,
Сколько круч и сколько троп
Нужно нам преодолеть,
А в итоге жизни – смерть?!
За страданья и грехи,
За романы и стихи,
За стремленье к чистоте…
Ложь ясна, а правда где?
Да и так ли ложь ясна?
Правда – жизнь, цветы, весна!
Правда – смерть и ночи тьма!
Ведь одна у нас сума,
В ней мы атомы, мираж,
То получишь, что отдашь…
А любви небесный стыд?
А возвышенность молитв?
И терзания души…
Это ложь? Иль просто жизнь?
Нам себя не осознать?
Жизнь не жить, а умирать?
Нет, негоже уступать:
Есть, болтать, жиреть и спать.
Отрекись от суеты,
В пониманье красоты
И величия Земли
Смысл и цель свою найди!
* * *
Одиночество неоценимо
Безвозвратностью сомкнутых дней.
Чёрно-белый в зернистости снимок,
Искажённо твердящий о ней.
И недели ненужности вялой
Истончают воздушный чертог:
Их всё меньше в житейских провалах,
Вечных женщин – души недотрог…
Я не знаю, её ли достоин,
И не ведаю, как не любить.
На одном острие мы весною
Воспаряющих режущих бритв!
* * *
Ох, осенняя Одесса:
Солнца ироничные поцелуи,
Моря протяжные струи,
Светлая грусть интереса
К жизни, к женщинам.
И старикам, и щенкам.
Дышится легче.
Уверенней жесты
Морячков безусых.
Каштанные люстры
Коричневыми песо
Рассыпаны под ногами.
В привозном гаме –
Осени шествие.
И мне только двадцать,
Есть повод смеяться
С друзьями вместе.
И, пляж обнимая,
Прощаться до мая
С солнцем Одессы…
* * *
Опять тоска нахлынула –
Российская тоска.
(Кончается дебилами
Бутылочный оскал.)
В бутылку не полезу я,
Лишь горестно вздохну.
А грусть – она полезная,
Порой как добрый кнут,
И объяснит, и выправит,
Что так не удалось.
За суетными «битвами»
В душе копится злость…
Шопеновой сонатою
Я углублю печаль.
Душевные анатомы.
Сжимается спираль.
Но будет распрямленье
Осанки и мечты.
И затрещат поленья,
И рядом будешь ты.
* * *
В листвы переплетенье
В трепещущей глуши
Впечатанные тени
Доядерной тиши
И девственных покосов
Доядерных лугов.
Царил над миром посох
Из нынешних оков…
* * *
О красоте – ни слова,
Она без рамки слов.
Ко мне нисходит снова
В неясных ласках снов.
К чему пустые звуки?
Что будет – не вернуть.
Глаза – хирурга руки –
Живую режут суть.
Струится раздвоенье,
Приходят двойники
И заплетают вены
В лавровые венки.
Их шелест шепчет, скалясь:
«Побеги обруби.
От райских яблок завязь –
Причина нелюбви…»
* * *
Твоя печальная улыбка
С вишнёвым привкусом весны.
Любовь неявленная зыбко,
Стесняясь, переходит в сны.
В себя бегу, где наши души
Живут друг другом и судьбой.
А сердце реже бьётся, суше,
И руки рвутся за тобой…
* * *
Дарил цветы, сжимая стебель,
Шипы вгоняя до костей.
Глаза синели тихим небом
На бледном личика листе.
Я не сказал «Прости». Нахмурясь,
С щеки слезу губами снял.
Кляня меня за ложь и дурость,
Пылал на розах жар огня.
* * *
Тишайше отвести
С щеки уставшей прядь
Бесчувственных волос,
Упавших на глаза,
И вздох перенести –
Сквозь сон не потерять,
Про то, что довелось,
Губами не сказать.
Издёрганы слова,
Корёжащие смысл,
Нарезаны серпом
Предутренней луны.
Любуюсь, виноват.
Мы снова родились
В смотрении слепом
Миров любви иных.
* * *
Неужто мы не виделись так мало?
Не больше месяца. И виделись ли мы?
И судеб линии по вычурным лекалам
Разорваны, точнее – разъединены.
Не будь разлук – узнали бы мы цену
Противоречий слов, и глаз, и чувств?
Всё постоянное лишь внешне неизменно.
Светла возвышенностью нынче моя грусть.
Где ты, где дочь, где я, неугомонный?
Все порознь, но она связующим звеном
Наперекор погодам и препонам,
Как крошка-гном – волшебный милый гном, –
В своём сердечке маленьком и нежном
Соединяет нити наши две.
Она пока невинна и безгрешна.
И на её вопросы будет ли ответ?
* * *
Полюбите женщину, если ей за двадцать,
Подарите женщине (стоит ли стесняться?)
Первый ваш букетик, может быть, мимоз,
В нас весна забрезжит предвкушеньем гроз.
Возлюбите женщину, ту, которой тридцать, –
Мать детей, хозяюшку (стоит ли стыдиться?).
Одари бутонами несравненных роз –
Лепестки встревожатся бусинками слёз.
И в пору расцвета, когда минет сорок,
Будьте же с любимыми, с теми, кто вам дорог.
Свечи лет сгорают, тая, плачет воск.
Мир любви таинствен и всегда непрост.
Сохраните юность ваших чувств прекрасных!
Мы с весны приходом отмечаем праздник
Тех, кто украшает жизнь одним лишь взглядом.
Дорогие женщины, будьте всегда рядом,
Хорошея с возрастом, веря в небылицы,
Будьте непривычными, вольными, как птицы!
Вечною загадкою суждено вам быть!
Как вас не бояться? Как вас не любить?
* * *
Прости меня за глупость и упрямство,
Прости, что шёл к тебе не без потерь,
Что не всегда встречал словами «Здравствуй!
Ты, как всегда, прекрасна!» И теперь,
Раскрепостивши нежность, убеждаюсь,
Что мне без вас стократно тяжелей.
Всё наносное нынче отпадает,
Хоть на крови замешан был тот клей.
Мы будем чище, лучше и душевней,
Разлуки будут, как же без разлук?
И среди тысяч, миллионов женщин
Ты у меня одна – любовь и друг!
***
Я без тебя не смогу!
Не подыскать нужных слов,
Но не писать не могу,
Это – превыше основ!
Ты улетела в весну,
Мне оставляя снега.
Верю в тебя лишь одну,
Как не сойтись берегам?
Милый ребёнок, как всё
Стало и голо, и стыло.
Снова мы в сердце несём
То, что действительно было.
Новые струны звучат,
Губы запомнили губы.
Ты извини, если я
Был непонятным и грубым.
А из Одессы струна
Тянется к нам на Камчатку.
Под самолётом – страна,
Сны непонятны и сладки.
Вместо послесловия
…У Сергея был особый камертон души, настроенный на самое высокое звучание. Он торопился постичь всё самое лучшее и щедро поделиться с другими. Повышая уровень своих знаний, необходимых при морских прогнозах, постоянно вносил рациональные предложения. Играл в самодеятельном театре при гидрометцентре. Занимался любимым видом спорта — скалолазанием, тщательно оттачивая мастерство и обучая навыкам прохождения сложных маршрутов членов спортивного клуба альпинистов «Кутх» в Петропавловске-Камчатском. Он неустанно покорял вулканы и горные вершины. Пытаясь понять окружающий мир и своё предназначение в этом мире, упорно продвигался по пути духовного восхождения. Заочно окончил курсы английского языка в Москве, поступил во Владивостокский университет на факультет журналистики. Писал стихи и пытался – прозу, мечтал быть услышанным. Любил музыку Шопена и Бетховена, любил море и Айвазовского. Мечтал о далёкой северной станции «Восток». Он торопился жить и многое успеть. Любил людей, очень трепетно относился к друзьям и по первому зову всегда готов был прийти на помощь. Жалел бездомных кошек и собак, подбирал раненых птичек. Мечтал о счастливой семейной жизни. Хотел, чтобы дочери выросли всесторонне развитыми гармоничными личностями. А ещё он мечтал о сыне…
…Любуясь усыпанным звёздами небосводом, мы выясняли наличие шеи и хвоста у Большой Медведицы. Театры, музеи, выставки, чужие города. Лыжные прогулки и термальные источники… Было спокойно, тепло и надёжно. Строились планы на будущее…
…Конечно, не вся жизнь была гладкой, как и разноцветная мозаика, которая состоит не только из ярких стёклышек, но в которой каждое стёклышко, даже тёмное, играет свою роль. Но память хранит только избранное и самое лучшее. Историю не повернёшь вспять, но сквозь время раздаётся эхо от камертона души Сергея. И пусть он будет счастлив в том, ином, мире доброй памятью любимых, детей и друзей.
Я благодарна всем, кто всё это время шёл рядом с нами, пытаясь помочь, понять и сохранить светлую память.
С искренним уважением ко всем, Марина
