Эдуард Галеев. Три рассказа
Телемастер
Как-то морозным февральским вечером девяносто третьего года в окошко раздался стук. Хозяин дома Леонид, тридцатилетний механизатор, вышел в сенцы и отворил входную дверь. На пороге стояла соседка баба Глаша.
– Лёня, выручай! – с ходу попросила соседка.
– Что такое, баб Глаша?
– Телевизор отказал. А без него никак. Что ещё зимой делать?
– Так я не телемастер!
– Мой Васька говорит, что ты в этом понимаешь!
– Ну если только лампа отошла, это я ещё смогу. Но не более.
– Пойдём, родной! Дед наказал без тебя не возвращаться!
– Ладно, ступай к себе, сейчас приду.
Дома Леонид извлёк из кладовки ящик с инструментом. Выбрав оттуда пассатижи и набор отвёрток, рассовал по карманам. Накинув фуфайку, нахлобучив шапку и сунув ноги в старые козьи валенки, двинулся к соседям.
Дед Вася ждал его уже у дверей. Подав в приветствии пятерню, он сунул в Лёнькину ладонь два предохранителя и заговорщически подмигнул. Парень сразу понял «военную хитрость» старика и укоряюще покачал головой. Седовласый сосед виновато улыбнулся и развёл руками в стороны.
«Рекорд-312» уже стоял на столе посередине зала. Хозяин разложил рядом свой инструмент и присел на табуретку. Подошла баба Глаша. Тяжело вздохнула и сказала:
– Включаю я его, значит, а он не кажет. Совсем! Экран чёрный, и ни звука. Послала деда антенну покрутить, не идёт! Говорит, что-то с ним внутри. Сходи, говорит, за Лёнькой, он парень мастеровитый, за пять минут сделает!
Леонид бросил взгляд на деда Васю и снова покачал головой. Тот лишь улыбнулся, но всё-таки виновато потупился. Парень принялся изображать ремонт: снял с телевизора заднюю крышку и вынул из гнёзд на плате три лампы. Поскрёб услужливо протянутым стариком перочинным ножиком лапки-контакты. Вставил лампы на место. Разобрал штепсель, подтянул контакты. Вернул предохранители на место.
Завернув шурупы в крепления задней крышки и воткнув предохранительную коробку, Леонид приподнял тяжёлый «Рекорд» и водрузил его на родную тумбочку. Вставил вилку, антенный штекер и включил телевизор. Через несколько секунд экран засветился. Баба Глаша восхищённо всплеснула руками:
– Ой! Да он стал ещё лучше показывать! Лёнька, большое тебе спасибо! Сколько я должна?
Парень бросил взгляд на напрягшегося деда Васю и сказал:
– Нисколько. Дело соседское.
– Говори-говори! – потребовала баба Глаша. – Вам-то на работе зарплату задерживают.
– Не возьму я от вас деньги. Внучатам оставьте.
– Ладно, упрямец. Ступай на кухню, я там стол собрала.
– Ну зачем?
– Не спорь!
Леонид тяжело вздохнул и, покосившись на повеселевшего старика, вышел из зала. Помыл на кухне руки с мылом в «мойдодыре» и присел за обеденный стол, на котором стояла тарелка с куриной лапшой, чашка с крупными картофелинами, испечёнными в духовке, блюдца с салом и солёными огурцами. В центре стола красовалась бутылка советской водки «Экстра».
– Бабка моя какая, – впервые за вечер заговорил дед Вася, подхватывая табуретку, – специально для тебя из старых запасов достала!
– Ты-то, старый, куда лезешь?! – возмутилась баба Глаша. – Не заслужил!
– Так я это, помогал, – растерянно проговорил старик и посмотрел на Леонида.
– Помогал, в розетку ширял! – кипятилась хозяйка.
– Баба Глаша, – вмешался Лёнька, – пусть присаживается! Мне одному много, да и компанию дед составит.
– Ладно, пускай.
Старик мигом очутился за столом и, возбуждённо потирая кулаком уголки рта, извлёк из ящика стола вторую «стопку».
Затем, содрав с бутылки золотистую фольгу с «язычком», радостно провозгласил:
– Бабка! Ну-ка, и мне налей лапшички!
После застолья и разговоров по душам дед Вася пошёл проводить соседа до дверей. Пожав на прощание мозолистую ладонь старика, Леонид сказал:
– Чтобы больше такого не было! Неудобно мне перед баб Глашей!
– Так это, больно выпить захотелось.
– Телевизор больше не трожь. В следующий раз не приду.
– Так это, что, у меня, кроме телевизора, ничего нету, что ли?
О пользе браконьерства
Будильник зазвенел ровно в пять утра. Иван Матвеевич откинул одеяло и переполз через жену.
– Ванька, дурачок, – зевнула супруга, – спал бы и спал. Так нет – вскочил спозаранку.
– Не по пустякам иду, – возразил ей Иван Матвеевич.
– Ой! Поймают как-нибудь тебя с твоей тряхомудией! Будешь платить до подоху.
– Типун тебе на язык! – рявкнул муж. – Спи давай!
Одевшись и прихватив в сенцах приготовленную с вечера брезентовую сумку, Иван Матвеевич вышел на крыльцо. Погладил пса-дворнягу Шарика и, погрозив пальцем сидящему на крыше сарая соседскому коту Маркизу, мужчина направился по огородной тропинке к реке.
Сшибая резиновыми сапогами утреннюю росу с травинок, Иван Матвеевич окинул взглядом растущие слева тополя. Помнится, дед рассказывал, что, будучи маленьким, видел возле них русалок. Дескать, лежат они у деревьев, одна краше другой, а вместо ног – рыбьи хвосты!
Любил дед байки рассказывать… А вот сейчас не до баек. Жизнь пошла несладкая. Зря, что ли, Иван Матвеевич встал в пять утра?
Подойдя к деревянному мостику через речку, мужчина бросил сумку на траву и нагнулся расстегнуть замок-«молнию». Неожиданно раздался всплеск. Да не слабый, а как будто кто ладошкой по воде хлопнул. Затем послышался тихий смех. Иван Матвеевич оглянулся:
– Чур меня!
– Вы что кричите?
Возле первой сваи в воде сидела девушка. Её нижняя половина тела находилась под водой, а верхняя… Мужчина прочувствовал, как в груди образовался огненный шар. Плавясь, он заливал жаром всё туловище, отдавая большую часть энергии в тазовые органы…
– Ты это… Моржуешь, что ли? – запинаясь, спросил у купальщицы Иван Матвеевич.
– Может, и так, – улыбнулась девица. – Иди ко мне!
Мужчина робко шагнул на доски моста и двинулся к незнакомке. Чем ближе он подходил, тем тяжелее ему становилось дышать. И было от чего! Купальник телесного цвета совсем не скрывал соблазнительных форм девушки.
«Четвёртый? Или третий? Нет, точно четвёртый!» Иван Матвеевич приблизился к девушке и замер. Светлые длинные волосы россыпью лежали на её белых плечах. Ярко-голубые глаза, словно утреннее небо, прошибали насквозь. Казалось, они трогают душу за струны, которые звенят лишь от лёгкого дуновения ветра. Ну и от взгляда незнакомки…
– Студентка, что ль? – выдавил Иван Матвеевич.
– Похожа? – девушка рассмеялась серебристым смехом.
Мужчина уселся на доски мосточка. Купальщица подняла голову кверху:
– Может, ко мне?
– Сейчас… Я это… Приду. – Мужчина вспомнил про свои безразмерные синие семейные трусы, и ему стало немного стыдно.
– Я ждала тебя…
– Э-э… Давно?
– Всю жизнь!
Иван Матвеевич пригладил свою редеющую шевелюру и нервно прокашлялся:
– Дык… Это… У меня баба есть!
– А я хуже неё?
Мужчина ещё раз бросил взгляд на симпатичную незнакомку. Дикое желание пробудилось в нём, и Иван Матвеевич прыгнул в воду прямо к девушке. Протянув руки, он схватил её за плечи и привлёк к себе. Очаровательная блондинка поддалась крепким мужским рукам, и её лицо оказалось прямо перед глазами Ивана Матвеевича. Алые соблазнительные губы девушки призывно открылись, и сердце мужчины застучало, как пулемёт Калашникова…
Внезапно отпустив незнакомку, Иван Матвеевич забрался на доски.
– Ты куда? – обескураженно воскликнула девушка.
– Да там, на берегу, сумка! Убрать бы.
– Что в ней?
– Электроудочка.
– Дебил! Недоумок!
Незнакомка нырнула, а по тому месту, где она только что была, хлопнул огромный чешуйчатый хвост!
– Твою дивизию!
Двухсотметровку до дома Иван Матвеевич преодолел за рекордное время. Жаль, секундомера не было…
Проводницы из Николаева
Заскрежетали тормозные колодки. Состав остановился. Чайник слетел с «буржуйки» и, качнувшись несколько раз на проволоке, привязанной к ручке и потолку, встал на своё прежнее место. Начальник караула раздвинул двери-ставни вагона и выглянул в ночную темноту, мерцающую огоньками разноцветных фонарей.
– Николаев. Вокзал, – сообщил он. – Третья смена – на выход!
Откинув брезентовый полог с краешка деревянных нар, я взял свой АК-74, ножны со штык-ножом и подсумок с запасным магазином. Напарник, Вова Шабалин, тоже достал своё оружие. Затем мы выпрыгнули из вагона: я на одну сторону, Вова, открыв двери-ставни с другой стороны, – на противоположную.
Я надел штык-нож на ствол и закинул автомат на правое плечо. Затем снял поясной ремень и продел его в лямки подсумка. Снарядившись как положено, двинулся вдоль платформ с закреплёнными на них аэродромными спецмашинами. Шаг – взгляд налево, на груз. Второй – взгляд направо. Третий – взгляд за левое плечо. Четвёртый – за правое.
С чернильного неба едва заморосил летний тёплый дождь. Но я подумал, что он не стоит того, чтобы возвращаться в «теплушку» за неудобной солдатской плащ-палаткой, а просто перевесил автомат стволом вниз.
На соседнем пути стоял грузовой состав из полувагонов с углём и цистернами. Фонари на столбах горели не везде. Тёмные места я проходил с опаской. Заглядывал под «свой» состав, а также под соседний. Никто там не прячется?
Полувагоны справа закончились. Чуть далее, на этом же пути, показался пассажирский состав. Я дошёл до своей крайней платформы, развернулся и потопал в обратную сторону. Тут в темноте зацокали каблучки, и передо мной появились две девушки в железнодорожной форме.
– Стоять! – крикнул я. – Тут проход запрещён!
– С чего это? – удивилась высокая рыжеволосая девушка лет примерно тридцати.
– Так тут это… Воинский эшелон! – привёл я аргумент.
– Мы всегда тут ходим, – заявила мне невысокая шатенка лет двадцати. – И сейчас пройдём!
– Буду вынужден открыть огонь, – специально вздохнул я и поправил автоматный ремень.
– Ты хочешь нас застрелить?! – испуганно воскликнула шатенка.
– Не хочу, но придётся…
– Слушай, солдатик, – улыбнулась высокая девушка и вплотную приблизилась ко мне, – мы проводницы. У нашего поезда скоро стоянка заканчивается. А нам нужно до вокзала добежать.
– Чуть подальше есть проход между составами, – показал я рукой на товарняк. – Там можете перейти на другую сторону.
– Хорошо, – кивнула проводница и повернулась к подруге: – Маринка, глянь, какой солдатик молоденький!
Шатенка подошла ко мне:
– А какой худенький и мокрый весь!
– Может, ты есть хочешь? – сердобольно спросила меня высокая девушка.
– Не хочу! – отрезал я. – На посту не положено!
– Даша, ну что ты спрашиваешь, давай сходим за котлетами! – тронула Марина подругу за руку.
– Подожди нас две минуточки, мы мигом! – Две пары каблучков дробно застучали по асфальту.
Обойдя крайнюю платформу, я посмотрел на охраняемую территорию напарника. Вовы не видно. Значит, ходит в начале состава. Вернувшись на свою сторону, я медленно пошёл обратно. Через несколько минут сзади раздался знакомый цокот каблучков.
– Солдатик, ты почему ушёл? – Проводницы меня догнали.
– Так я… караулю, – ответил я.
– Никуда твои машины не денутся, – заявила Даша. – На, держи. Тут котлеты, пирожки, колбаса.
– Зачем вы? Не надо! – попробовал я отказаться.
– Бери-бери! – поддержала подругу Марина. – Здесь пирожные, конфеты шоколадные. Сам не хочешь – товарищей угостишь!
Девушки начали загружать мне в руки пакетики и кульки. Что не помещалось, не церемонясь, совали в карманы моей «хэбэшки» и галифе. Вдруг шатенка спросила:
– А можно его потрогать?
– Кого? – внезапно охрип я.
– Автомат.
– А-а… Только приклад – иначе выстрелит.
– Ой! – вскрикнула Марина, но по прикладу ладошкой провела.
– Девушка-то у тебя есть? – спросила у меня Даша.
– Нет.
– А была?
– Э-э… Не было…
– Эх, я бы тебе сейчас её заменила. Да дни не те. Маринка, может, ты? А я вас поохраняю!
– Ты что! – воскликнула шатенка. – У меня же свадьба на следующей неделе! Да и времени нет.
– Ну ладно, побежали на вокзал, – заключила Даша. – Дай-ка, солдатик, я тебя на прощание потискаю!
Девушка принялась обнимать меня и целовать. Я засмущался и сделал попытку вырваться. Но крепкая проводница не оставила мне никакого шанса. Затем меня в щёку чмокнула Марина.
– Удачи тебе, солдатик! – попрощалась со мной Даша. – Марина, побежали!
– Счастливого пути, – пожелала шатенка. – Смотри, в проводниц не стреляй!
– И вам всего хорошего! Спасибо за всё! – не остался я в долгу.
Девушки свернули за товарняк, и их каблучки зацокали в ночи. Топая по своему маршруту, я дошёл до «теплушки», располагавшейся в центре нашего состава. И как раз вовремя. Лязгнули сцепки, и платформы с техникой двинулись с места. Я подбежал к открытой двери вагона. Стоящий там таджик Шайтан, наш весельчак и балагур, по инструкции принял у меня из рук автомат, затем хотел помочь мне забраться. Вместо этого он был вынужден брать у меня из рук деликатесы.
После того как я оказался в «теплушке», начальник караула и пятеро моих товарищей молча уставились на меня. Наблюдая за моим испуганным лицом, Шайтан подал мне маленькое зеркало. Кроме того, что я был весь расхристан, всё моё лицо украшали ярко-красные следы от помады проводниц.
– Гоша! – завистливо простонал Шайтан. – На твоём месте должен быть я!
