Элита русской императорской гвардии

Во многих странах мира элитой вооружённых сил традиционно принято называть отборную, привилегированную, лучше других обученную и экипированную часть войск, часто ассоциирующуюся с понятием «гвардия». Это – жизненная сила, стержень национальных вооружённых сил. Лейб-гвардия – почётное название специальных воинских подразделений, пребывавших при монархе и выполнявших функции его личной стражи. В России формирование военной элиты происходило в тесной связи с созданием императорской гвардии. Российские гвардейские части впервые упоминаются в исторической летописи Российской армии в связи с боевыми походами петровских войск под Азов и Нарву. Легендарные элитные полки Преображенский и Семёновский всегда были ядром русской гвардии, её основой и вдохновляющим образцом. Служба в этих полках считалась престижной и желанной. Неписаным правилом русского гвардейца, его великим нравственным законом всегда была защита своего дома, своей земли, своего народа. Никогда российский гвардеец не вставал на колени, никогда не была сломлена его воля к победе над врагами-поработителями.


Среди многих именитых частей Русской императорской гвардии особняком стоит элитное подразделение лейб-гвардии – сегодня практически забытая особая рота дворцовых гренадер, более известная как «Золотая Царская Рота», созданная по личной инициативе императора Николая I именным указом от 2 октября 1827 года № 1436 из рядовых лейб-гвардейцев, «кои бывали в походах против неприятеля» и «оказали мужество» на полях сражений, а также «имеют знаки отличия и медали». «Гренадеры» – за этим бравым словом стоят отборные части пехоты, изначально предназначенные для штурма вражеских укреплений. Вооружённые ручными бомбами («гренадами»), представлявшими собой начинённые порохом чугунные шары, бесстрашные воины, проявляя чудеса мужества, сноровки, выносливости, изворотливости и физической силы, подбирались к противнику на близкое расстояние и, запалив фитиль, метали гренады в окопы противника. Рослые, физически сильные гренадеры всегда были готовы к яростной рукопашной схватке с противником. Часто именно от их грамотных и отважных действий зависел исход атаки. О гренадерских подвигах слагались легенды. В армии и среди гражданского населения они пользовались особым уважением и почётом.
В первый состав роты дворцовых гренадер вошёл «цвет и гордость гвардейских полков», боевые воины – 120 солдат и унтер-офицеров, которые, по свидетельству современников, «в пороховом дыму, под градом пуль и гибельной картечи отстаивали честь и славу своих полковых знамен». 18 человек прибыло в роту из легендарного лейб-гвардии Преображенского полка, 17 – из лейб-гвардии Семёновского, 26 – из лейб-гвардии Измайловского, по 8 – из лейб-гвардии Егерского и Московского полков. «Красавцы и рослые молодцы» ростом не ниже 2 аршин, 9 и 5/8 вершка (184 см). 69 чинов роты дворцовых гренадер имели знак отличия военного ордена Св. Георгия и 84 человека – знак отличия ордена Св. Анны. При этом большинство георгиевских кавалеров получили это высокое для нижнего чина отличие за подвиги в Бородинской битве, некоторые за битву под Лейпцигом и за сражение при Кульме.


Герб роты дворцовых гренадер с 1856 года

«Желая ознаменовать особое Моё благоволение к тем нижним чинам Лейб-гвардии, которые на Отечественной войне оказали своё мужество и во все продолжение их верной службы до самого истечения срока отличали себя усердием, Я признал за благо учредить из них при Дворе Моём особую роту под названием Дворцовых Гренадер, с тем, чтобы они были обеспечены в своём содержании на всю жизнь и чтобы служба их состояла только в полицейском надзоре во Дворцах, где будет Мое пребывание».
Из Высочайшего указа Государя Императора Николая I от 2 (14) октября 1827 года


Отбор кандидатов в «Золотую роту» был чрезвычайно строг и проходил многоступенчато под личным контролем императора. «Правила формирования Роты Дворцовых Гренадер», составленные непосредственно императором Николаем I, предусматривали личное монаршее одобрение каждого кандидата. Пункт второй Правил гласил: «Никто в Роту не определяется без Высочайшего повеления». Даже первоначальное решение о зачислении в кандидаты принималось на основе личного собеседования с различными высокопоставленными сановниками следующим порядком: сначала «низшие чины Гвардейских полков, назначаемые в кандидаты Роты дворцовых гренадер, должны быть представляемы Ротным Командиром со всеми собранными о них сведениями Заведующему Ротой, а потом Министру Императорского Двора», который и вносил их в список кандидатов. Обязанности гренадер были сформулированы царём весьма кратко: «Рота имеет только присмотр и полицейский надзор во Дворце, а в большие праздники дает во Дворце почетный караул и посты на особо назначенных местах; кроме же сего никакой другой строевой службы не несет».

Владимир Поярков. Знаменщик роты
дворцовых гренадер. 1915 г.

В архивах роты не сохранилось подробного описания полного снаряжения и обмундирования на момент её образования. Обрывочные сведения, записки, воспоминания и ещё рисунки и картины помогли авторам достаточно точно воссоздать внешний облик дворцовых гренадер. Литография Рудольфа Жуковского, картина известного баталиста Адольфа Ладюрнера «Гербовый зал Зимнего дворца», работа художника Евграфа Крендовского «Вид Тронного зала императрицы Марии Фёдоровны в Зимнем дворце», парадные портреты Джорджа Доу в Военной галерее Государственного Эрмитажа, портреты художника Владимира Пояркова, акварель Григория Чернецова и другие не только передают вид отдельных предметов снаряжения, но и создают образы мужественных, бесстрашных, опытных воинов.
Император Николай I лично озаботился созданием формы дворцовых гренадер, собственноручно составил её эскизы. По его распоряжению всех офицеров и нижних чинов, назначенных в роту, следовало «обмундировать немедленно по утвержденным Мною образцам». Парадный мундир, имевший покрой полуфрака, был пошит из тёмно-зелёного сукна и снабжён красным лацканом. Брюки к парадному мундиру шились из того же сукна с лампасами из золотого матового галуна с красным просветом. На голове гренадера красовалась медвежья шапка с позолоченным гербом и золотым кутасом с кистью и просветом в шнурах из красного шёлка. Позолоченный герб украшал сделанную из лакированной кожи суму для патронов. Перевязь к суме была сделана из золотого матового галуна с кантами по краям из красного сукна. Из такого же золотого матового галуна были сделаны портупея и погонный ремень к ружью, украшенные позолоченными пряжками. Офицерам и нижним чинам роты предписывалось иметь на эполетах и погонах серебряное вензелевое изображение имени императора, в царствование которого они были зачислены в роту, так «чтобы вензель Царствующего Императора принадлежал всегда только тем офицерам и нижним чинам, которые при нем определены в оную». Определяемые в роту чины приводились к присяге на верность «в Портретной галерее Зимнего Дворца под знаменем Роты».
На пунцовом бархатном полотнище ротного знамени, по типу относившегося к гвардейским георгиевским знамёнам, был изображён золотой парчовый крест с надписью: «В воспоминание – подвигов – Российской – Гвардии». Края полотнища были обшиты золотой бахромой с канителью. По четырём углам кованым золотом вышиты вензельные изображения инициалов императора Николая I. На древке красовался бронзовый золочёный орёл. Торжественное вручение знамени состоялось в апреле 1830 года в присутствии императорской семьи и высших военных и гражданских сановников Российского государства в Георгиевском зале Зимнего дворца. В примечании к Положению о роте указывалось, что «знамя хранится в императорском Зимнем Дворце в Военной галерее, под портретом императора Александра I». Знамя дворцовых гренадер, отмечал позднее один из командиров роты полковник Сергей Гринёв, «гордо шелестело своими тяжелыми складками на разных торжествах в присутствии Государя или, печально свесив кисти, провожало своих в Бозе почивших Императоров и Императриц к месту вечного Их упокоения».

Владимир Поярков. Портрет рядового роты дворцовых гренадер М. Кулакова. 1915 г.

Обилие золотого шитья на мундире, блеск и сияние золотых позументов сразу привлекли внимание взыскательной петербургской публики, метко окрестившей новое подразделение «Золотой ротой». Командиры гвардейцев ценили желание дворцовых гренадер «служить в строевой части, которая стоит во главе всей Гвардии и которая в устах народа носит громкое, хорошее имя «Золотой Царской Роты», которая во всех отношениях службы должна быть образцом и действительно «золотой» не только во внешности, но и по исполнительности служебного долга и уставного порядка».
Импозантные силуэты дворцовых гренадер гармонично вписались в интерьеры императорских дворцов. Этому способствовал и император, постоянно заботившийся об увековечении образов дворцовых гренадер. Дважды министр Двора князь Пётр Волконский предлагал командиру «Золотой роты» полковнику Егору Качмареву «командировать к живописцу Ладюрнеру офицеров и нижних чинов роты Дворцовых Гренадер, сколько будет нужно для написания картин, заказанных ему Государем Императором». Князь Волконский сообщил Качмареву о желании императора видеть на картине чинов роты, состоящих на службе на 14 декабря 1825 года, а именно – 1 офицера, 1 подпрапорщика, 1 унтер-офицера и 15 гренадер. Это практически были все преображенцы, числившиеся на тот момент в штате роты. Позднее по личному указанию императора на вазах и столовых сервизах, изготовленных для высочайших особ на императорском фарфоровом заводе, было изображено знамя дворцовых гренадер.
Положение о роте дворцовых гренадер вменяло личному составу в обязанность содержание постоянных постов у памятников императорам и в «других местах по высшему назначению», дежурства в Зимнем дворце, Эрмитаже и всех дворцовых зданиях, выставление почётных караулов и постов при праздничных торжествах и церемониях с участием императора. Также гренадерам предписывалось присутствовать на панихидах «по усопшим Государям в дни Их кончины». При Александре II в Положение о роте будет внесено уточнение, обязывающее дворцовых гренадер «ходить ежегодно, 19 Ноября и 18-го Февраля, в сюртуках, на панихиду по блаженным памяти Государях императорах Александре I и Николае I».
Уже 15 ноября 1827 года министр Двора князь Волконский препроводил за № 3693 высочайше утверждённое расписание дежурств роты дворцовых гренадер «для надзора за порядком и опрятностью комнат и мебелей в Зимнем дворце и в зданиях, к оному принадлежащим». Царь выразил пожелание, «чтобы нижние чины сверх того присматривали не только в комнатах, но и в коридорах за всеми неизвестными или подозрительными людьми, дабы не могло быть никакого воровства». Всего «в дежурстве гренадер» находилось 36 постов. Помимо постоянных дежурств почётные караулы и парные часовые выставлялись во время особых торжеств, балов и спектаклей. Приказом министра Двора предписывалось «всякий раз, когда бывают в Петербурге благодарственные молебствия во Дворцах или Соборах, наряжаем был караул от роты Дворцовых Гренадер, который в Соборах располагать на паперти, а часовых снаружи у всех дверей». Так, в 1829 году во время одиннадцати выходов императора в Большую церковь Зимнего дворца выставлялся караул в составе 1 обер-офицера, 3 унтер-офицеров, 1 барабанщика, 20–24 гренадер.
Во время большого новогоднего бала и спектакля в Эрмитажном театре рота выставляла два караула – в Тронном зале 1 обер-­офицера, 3 унтер-офицеров, 1 барабанщика, 1 флейтщика и 42 гренадер и в Концертном зале – 1 обер-офицера, 3 унтер-офицеров, 1 барабанщика, 1 флейтщика и 18 гренадер. Кроме этого, посты парных часовых были установлены в коридоре у Парадной лестницы, в Приказной комнате и у Театра. По случаю аудиенции персидского принца рота содержала два почётных караула – один в Георгиевском зале, другой в Тронном зале. В сентябре этого же года рота в полном составе принимала участие в большом параде войск Петербургского гарнизона на Марсовом поле по случаю заключения мира с Оттоманской Портой. Во время молебствия все чины роты были поставлены почётным караулом вокруг специально построенного для этого случая амвона, а во время прохождения церемониальным маршем дворцовые гренадеры шли во главе всех прочих частей. Крупная денежная премия, высочайше пожалованная каждому гренадеру за участие в параде, свидетельствовала о том, что император воспринимал роту дворцовых гренадер как «вполне строевую часть, способную в каждый момент нести строевую службу и, кроме того, как часть, которая, по своему старшинству, стоит во главе всей гвардии».
Иерархическое старшинство «Золотой роты» над всеми прочими полками гвардии было многократно зафиксировано в утверждённых императором документах. Положение о роте предписывало считать гренадер 1-й и 2-й статьи в унтер-офицерском звании часовым гвардии и армии отдавать честь «нижним чинам сей роты», при представлении офицеров Гвардейского корпуса, «когда они становятся по старшинству полков», штаб и обер-офицерам роты дворцовых гренадер занимать «места выше штаб и обер-офицеров Лейб-гвардии Гарнизонного батальона».
Приоритетное положение роты ещё раз подтвердилось во время торжественной церемонии открытия Триумфальных ворот на Нарвской дороге, сооружённых в память о победах русской гвардии в 1812–1815 годах. Именно тогда и последовало высочайшее повеление: «При прохождении Гвардии церемониальным маршем Роте Дворцовых Гренадер быть в голове всей колонны». По признанию командира роты Гринёва, «Государь всюду, где только представлялся подходящий случай, старался выдвинуть своих Дворцовых Гренадер – живых памятников прошедших славных побед, прославивших Российское оружие». Из переписки министра Двора с начальником Главного штаба видна забота императора об офицерах роты дворцовых гренадер, выразившаяся в повелении давать им «денщиков по чинам их из Гвардейского Гарнизонного батальона, откуда отпускать на них и продовольствие». Из письменного отношения С.-Петербургского Провиантского правления следует, что в то время полагалось:
– полковнику – шесть денщиков;
– подполковнику – пять денщиков;
– капитану – четыре денщика;
– штабс-капитану – три денщика;
– поручику – два денщика;
– подпоручику и прапорщику по одному денщику.
Особое место «Золотой роте» было отведено в торжественной церемонии и параде 30 августа 1834 года по случаю открытия памятника императору Александру I (Александровской колонны) в присутствии государя, всех высочайших особ, дипломатического корпуса и населения Петербурга. В мероприятии участвовало стотысячное русское войско, а также представители Прусской армии. После освящения памятника поставленная во главе всех войск рота дворцовых гренадер начала движение в дивизионной колонне церемониальным маршем «скорым шагом, к памятнику – одна, с места с барабанным боем, все прочие же войска оставались в это время на своих местах». Затем рота повернула рядами направо, вошла за ограду и заняла караул со всех четырёх сторон памятника, поставив с каждой по одному взводу на ступенях памятника. И только после этого начался общий церемониальный марш всех войск. По окончании парада к памятнику на первую смену был вызван гренадер Алексей Аржеников, которому император лично показал место, где «должно ему стоять», и скомандовал: «Ружье к но-гге!» Вскоре на показанное императором для часового место около памятника была поставлена будка.
Проявлением особого монаршего доверия было воспринято в роте командирование в Варшаву капитана Василия Лаврентьева 1-го и пяти гренадер с чрезвычайным поручением доставить на коронацию императора Николая I Царём Польским императорские регалии – корону, скипетр, державу, представлявшие не только огромную государственную, но и художественную ценность. В Национальном музее Варшавы хранится картина, запечатлевшая одну из сцен коронации. На большом полотне представлен зал Сената, царь с царицей и присутствующая на церемонии публика. Для коронации была выбрана корона, в которой в 1730 году взошла на престол Анна Иоанновна. Корона, с тех пор именуемая «польской», хранится в Алмазном фонде. Николай I выступил в одеянии генерала войск польских с мантией, сшитой по образцу польских королевских мантий – красного цвета, с горностаем и вышитыми орлами. Такая же мантия была у царицы. С большой долей уверенности можно утверждать, что гренадеры выставляли парных часовых у трона в зале Сената Варшавского дворца, где происходила церемония, так как из Петербурга были доставлены парадные мундиры и вся амуниция первого срока. После возвращения из этой командировки гренадеры были награждены 50 рублями каждый, а капитан Лаврентьев – орденом Св. Станислава 4-й степени. Поэтому вполне естественным выглядит решение императора, проявлявшего заботу о сохранности бесценных произведений искусства Эрмитажа, «поручить и доверить охрану всех предметов в залах музея исключительно испытанным в верности и честности гренадерам Дворцовой роты».
Бесстрашные солдаты «Золотой роты» не дрогнули, оказавшись лицом к лицу со смертельной опасностью, которую в 1830 году являла собой вспыхнувшая в Петербурге эпидемия холеры. Зимний дворец оказался на осадном положении. Дежурным гренадерам было вменено в обязанность наблюдение за всеми помещениями дворца, его лестницами и коридорами, чтобы «не было лишних и посторонних людей, и, если кто-либо будет замечен, что чувствует себя не совсем здоровым, такого немедленно направлять к дежурному врачу и о случившемся рапортовать по начальству». В борьбе с «азиатской гостьей» (так тогда называли холеру) пали три гренадера, но сломить боевой дух роты болезни не удалось.
Со временем права и обязанности дворцовых гренадер расширялись. «Золотой роте» была поручена забота о целости и сохранности дворцового имущества и наблюдение за камер-лакеями и нижними служителями. В приказе министра Двора содержались прямые слова императора о том, что в случае, если гренадер заметит «в ком-либо неблагонадежность, наводящую подозрение, обязан немедленно доводить о том до сведения». Дежурные гренадеры были обязаны также «наблюдать за топкою каминов, чтобы истопники держали умеренный огонь, и в свое время открывали и закрывали трубы каминов и душники пневматических печей». Уклад жизни дворцовых гренадер был регламентирован до мелочей. В обязанности дежурных унтер-офицеров входило наблюдать, «чтобы в десять часов вечера свечи в казармах, нижними чинами занимаемых, были потушены, а в каждой казарме, во всю ночь, горела одна лампа, и по лестницам зажженные в фонарях свечи». Помимо этой постоянной и ответственной службы рота выставляла караулы при проведении различных торжественных мероприятий в Зимнем дворце. Для участия в караулах во время большого выхода в церковь и вечером во время маскарада в день рождения императрицы в Петергоф были отправлены на пароходе 1 штаб-офицер, 2 обер-офицера, 4 унтер-офицера, 2 барабанщика, 2 флейтщика и 23 гренадера. В архиве роты сохранился интересный журнал – «О караулах и парадах, наряженных от Роты Дворцовых Гренадер в торжественные дни, с изъяснением, где именно оные находились, какие занимали посты и что при оных было исполняемо». К сожалению, журнал охватывает только небольшой период времени – вторую половину 30-х годов XIX века.
Дворцовым гренадерам выпала доля принять активное участие в одном из наиболее трагических событий России 1830-х годов, сегодня практически забытом. Таким событием стал пожар, почти полностью уничтоживший Зимний дворец в Петербурге в декабре 1837 года. По свидетельству очевидцев: в эту ночь зарево было так велико, что его видели крестьяне окрестных деревень и путники на дорогах за 50–70 вёрст от столицы. И хотя от огня удалось сохранить Эрмитаж, дворцовый комплекс выгорел полностью. Император Николай I лично руководил спасением обстановки дворца. Под его непосредственным руководством дворцовые гренадеры Семён Кушников, Иван Шевелев, Денис Иванов, Мартын Фёдоров, Лев Жихарев, поминутно рискуя жизнью, спасали от огненной стихии мебель, посуду, мраморные статуи, каменные и фарфоровые вазы, хрусталь, картины, ковры, драпировки, сундуки, бельё и одежду, книги и альбомы, туалетные и письменные принадлежности, бронзовые часы, люстры и канделябры – роскошное и ценное имущество царского жилища. Неустрашимым гренадерам удалось спасти портреты генеральской гвардии 1812 года, ризницу и образа из дворцовой церкви, императорский трон из Георгиевского зала, трон императрицы Марии Фёдоровны, все императорские регалии и бриллианты…
Пламя пожара унесло жизни трёх самоотверженных гренадер – унтер-офицера Сидора Михайлова, поступившего в «Золотую роту» из лейб-гвардии Семёновского полка; унтер-офицера Александра Иванова, из вахмистров лейб-гвардии Конного полка; и гренадера 1-й статьи Савелия Павлухина из лейб-гвардии Гренадерского полка. Специальным приказом министра Двора 18 унтер-офицерам, двум барабанщикам и 104 гренадерам, принимавшим участие в тушении пожара и в спасении дворцового имущества, было пожаловано денежное вознаграждение, и всем чинам за действия «посреди угрожавшей опасности с беспримерным самоотвержением» было объявлено монаршее благоволение.
Беспредельно преданные и верные своему долгу перед Отчизной дворцовые гренадеры были высоконравственными гражданами, помнившими всегда свои сыновние обязанности по отношению к престарелым родителям и родственникам. Упоминавшийся выше Александр Иванов, герой, погибший при тушении пожара в Зимнем дворце, всё время помогал отцу и братьям, оставшимся в помещичьем владении в Тульской губернии. Накопив необходимые средства, он выкупил у помещика Николая Вахрушева двенадцать душ близких родственников, для которых успел прикупить одиннадцать десятин земли с домом, строениями, инвентарём и скотом. А вот гренадеру 1-й статьи Максиму Сидорову никак не удавалось скопить нужную сумму для выкупа на свободу из крепостной зависимости у помещицы Казанской губернии Цивильского уезда Амачкиной своей единственной сестры Марины. Строптивая помещица всё время завышала цену «за свою девку». Сидоров обратился к командиру роты полковнику Качмареву с просьбой ходатайствовать перед министром Двора о выдаче ему пособия или заимообразно недостающей суммы. Доброе и сердечное намерение дворцового гренадера, разумеется, встретило отклик и полное сочувствие, и по приказанию князя Волконского ему были выданы 200 недостающих рублей в качестве пособия для выкупа сестры.
Поступавшие в Петербург известия о страданиях и нуждах раненых в Крымской войне всколыхнули общество, не оставив равнодушными и дворцовых гренадер. Гренадеры 1-й статьи Марк Ткаченко и Фёдор Карлов добровольно пожертвовали свои сбережения в размере 500 и 372 рубля соответственно в пользу раненых. Император наградил Ткаченко золотой медалью «За усердие», а Карлову объявил монаршее благоволение с занесением в формулярный список. Вся официальная летопись Российской армии не знает подобного случая, когда нижний чин удостаивался бы столь высокой чести.
Многие гренадеры болезненно переживали известия, поступавшие из героического Севастополя, изъявляли желание вернуться обратно в гвардейские полки, в которых они ранее проходили службу, чтобы принять участие в военных действиях. Однако уважена была только одна просьба. Гренадер 1-й статьи Денис Петренюк на всё время войны был переведён в лейб-гвардии Преображенский полк. Каждый раз, когда над Отечеством сгущались тучи и грохотали пушки, дворцовые гренадеры просились в действующую армию. Осложнение положения российских войск под Плевной пробудило желание многих гренадер отправиться в полки гвардии, в которых они служили до зачисления в роту. В лейб-гвардии Семёновский полк убыл гренадер 2-й статьи Иван Канин, а старый боевой унтер-офицер Степан Чугаев отправился в лейб-гвардии Семёновский полк.
На почве патриотического и религиозного чувства личный состав роты сделал крупное пожертвование в размере 1120 руб­лей на приобретение церковной утвари для со­оружавшегося тогда в Севастополе храма Св. Владимира. С разрешения императора эти средства были переданы комиссии по строительству храма. В апреле 1861 года личный состав роты решил ознаменовать отмену крепостного права пожертвованием 1000 рублей на сооружение каменного храма в Олонецкой губернии, при монастыре Сяндебской Успенской пустыни, над мощами Святого Преподобного Афанасия, Сяндебского Чудотворца.
К повседневной службе дворцовых гренадер с раз и навсегда установленными церемониями по праздникам и табельным дням в августе 1839 года добавилось яркое и радостное событие – торжества в Москве по случаю открытия памятника в честь Бородинского сражения. К этому времени в роте числилось сорок пять уцелевших сподвижников Кутузова. Но 2 штаб-офицера, 4 обер-офицера, 10 унтер-офицеров, 2 барабанщика и 27 гренадер тщетно льстили себя надеждой принять участие в этом замечательном празднестве. В запланированном большом маневре войск всем дворцовым гренадерам места не нашлось. Да и оставить роту в Петербурге без офицеров и унтер-офицеров было невозможно. Поэтому в Бородино были командированы 9 гренадер и 1 унтер-офицер, отправившиеся к месту назначения на вольнонаёмных лошадях и получивших на 45 дней командировки по 140 рублей порционных денег. В день открытия памятника у его постамента был поставлен почётный караул из прибывших гренадер, а вокруг разместилось 120-тысячное русское войско…
Следующая большая командировка в Москву состоялась без малого через десять лет. В феврале 1849 года по случаю пребывания августейшей семьи в Москве последовало приказание откомандировать туда для содержания постов в большом Кремлёвском дворце 1 обер-офицера, 3 унтер-офицеров, 1 барабанщика, 1 флейтщика и 30 гренадер. Вскоре, однако, стала очевидной желательность постоянного пребывания в Москве дворцовых гренадер для охраны царских покоев и парадных залов в Кремлёвском дворце. Осенью этого же года вновь созданный отряд роты в составе 30 гренадер, 1 поручика, 1 прапорщика, 3 унтер-офицеров, 1 барабанщика, 1 флейтщика под началом гвардейского подпоручика Григория Блинова приступил к несению постоянной службы в Кремле по тем же инструкциям, которые имелись для службы и наблюдений в Зимнем дворце. Гренадеры заняли места в карауле в Оружейной палате, в Святых сенях Грановитой палаты, на парадной лестнице, в Георгиевском зале, в Тронном Андреевском зале и у царских апартаментов.
Однако и с созданием московского отряда «Золотой роты» командировки дворцовых гренадер из Петербурга продолжились. Коронационные торжества по случаю восшествия на престол императора Александра II, намеченные на август 1856 года, потребовали присутствия в Москве дополнительного контингента дворцовых гренадер. 7 августа в Москву в качестве сопровождения императорских регалий отправились 10 гренадер во главе с унтер-офицером, а ещё через пять дней – 1 штаб-офицер, 3 обер-офицера, 8 унтер-офицеров, 2 барабанщика, 2 флейтщика, 59 гренадер и 1 нестроевой (ротный писарь). Сразу после прибытия гренадеры приступили к несению службы, «будучи назначаемы на дежурство в Оружейную палату для охранения императорских регалий и в Большой дворец, для наблюдения за производившимися там работами по убранству залов и внутренних покоев их Величеств и их Высочеств августейших детей».
Тогда же было составлено новое расписание дежурств дворцовых гренадер «в Большом Кремлевском дворце и у врат Соборов в день Священного Коронования». Из этого расписания видно, что рота выставляла два внутренних караула в Андреевском зале, из которых один был со знаменем и имел двенадцать постов парных часовых. Всего в наряде было 4 офицера, 10 унтер-офицеров, 2 барабанщика, 2 флейтщика и 94 гренадера. В самый канун торжеств, 25 августа 1856 года, роте были высочайше пожалованы 127 бронзовых медалей в память о войне 1853–1856 годов, «причем 91 медаль для чинов, имеющих пребывание в Петербурге на Андреевской ленте, и 36 – для чинов Московского отряда на Владимирской ленте. При этом было повелено, чтобы все чины 26 Августа, во время торжеств Коронования, имели уже эти медали на себе». Гренадеры стояли на постах всё время продолжительных церемоний. «Иностранные принцы и послы, и многочисленные массы народа», по свидетельству очевидцев, любовались «лихими молодцами». Император Александр II, чрезвычайно довольный службой и безупречной выправкой гвардейцев «Золотой роты», пожаловал «за отлично-усердную службу» в день коронационных торжеств командира роты полковника Александра Горчакова орденом Св. Станислава 2-й степени, командира московского отряда Григория Блинова – производством в штабс-капитаны, а всех чинов роты без исключения – денежными наградами…».
Примером воинской доблести, мужества и отваги всегда служили командиры Московского отряда роты. Первый командир Московского отряда в кондуитном списке характеризуется как «исправный, ревностный и знающий военное дело офицер». Почти 30 лет во главе Московского отряда роты гренадер находился полковник Александр Рубинский, принявший отряд под своё командование в звании поручика, а звания полковника удостоенный уже посмертно. Участник войны с Турцией. После перехода границы в Унгенах в начале октября 1877 года форсировал реку Дунай у деревни Зимницы. В составе войск Западного отряда под началом легендарного освободителя Софии генерал-адъютанта Иосифа Гурко участвовал в сражении при Горном Дубняке, сыгравшем решающую роль в исходе Плевненской операции.
При пленении неприятельского отряда двадцатилетний гвардеец Александр Рубинский был ранен вражеской картечью в лицо и отправлен в Россию на излечение. В конце 1883 года получил назначение на должность командира Московского отряда роты. За храбрость и мужество в боях, за безупречную службу награждён орденами Св. Станислава 2-й степени, Св. Владимира 4-й степени с бантом, Св. Анны 2-й степени. Также Рубинский был награждён персидским шахом орденом Льва и Солнца 4-й степени и бухарским эмиром – орденом Восходящей Звезды 2-й степени.
Назначенный в мае 1909 года временным командующим Московским отрядом роты, а в октябре того же года утверждённый в этой должности преемник Александра Рубинского поручик князь Николай Иннокентиевич Гантимуров, ведущий свой род от самого Тамерлана, слыл в гвардии человеком отчаянной храбрости. Участник русско-японской войны, он в 24 года был удостоен ордена Св. Анны 4-й степени за боевые отличия с надписью «За храбрость». За прорыв с двенадцатью казаками из Порт-Артура в Ляоян через японское сторожевое охранение награждён орденом Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом. Через месяц новая награда – орден Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом. И, наконец, за мужество и храбрость, проявленные при обороне крепости Порт-Артур при четырёхкратном прорыве через японское сторожевое охранение в Маньчжурскую армию, пожалован орденом Св. Георгия 4-й степени. Также награждён испанским орденом Св. Изабеллы и шведским орденом Вазы. Летом 1904 года был тяжело ранен шрапнельной пулей и двенадцатью осколками в позвоночный столб. После излечения вернулся в строй…
Событиями государственного масштаба в конце XIX – начале XX века стали коронация Александра III (май 1883), коронация Николая II (май 1896), празднование 100-летнего юбилея Отечественной войны 1812 года в 1912 году, празднование 300-летия царствования Дома Романовых в 1913 году.
Торжества по случаю празднеств продолжались обычно более двух недель. В их программу вошли и открытие Государственного Исторического музея, и освящение храма Христа Спасителя и много других важных мероприятий. На торжества прибывали десятки генерал-адъютантов, генералов Свиты Его Императорского Величества и флигель-адъютантов. Москва серьёзно готовилась к празднествам. В Сокольниках сооружался специальный павильон для приёма императора во время церемонии освящения знамён Преображенского и Семёновского полков и для угощения войск, воздвигались павильоны для встречи императора с депутациями и амфитеатры для публики у Триумфальных ворот, на Тверской улице и на Красной площади. Множество домов и улиц были покрыты лесами для иллюминаций, везде развешивались флаги, устанавливались щиты и декорации. Город приобретал праздничный вид.
В Москве шли «торжественные увеселения», все наносили друг другу визиты, повсюду проходили нескончаемые балы. Жители и гости Первопрестольной были поражены электрической иллюминацией колокольни Ивана Великого. Стены Грановитой палаты были заново расписаны фресками и приобрели первозданный вид. Столь важные события в Москве требовали максимальных усилий гренадер «Золотой роты», сумевших возвысить мастерство парадного караула до вершин подлинного искусства.
Иногда гвардейцы Золотой роты становились участниками торжественных, но горестных событий, каковые всегда сопровождали почивших в бозе государей. После последовавшей в Ливадии кончины императора Александра III траурная процессия прибыла в Москву. Скорбные лица мужественных гренадер, отдававших последние почести усопшему монарху, выражали бесконечную горечь невосполнимой утраты. Панихида и прощание состоялись 7 ноября 1894 года в Архангельском соборе, отпевание и погребение тела – в царской усыпальнице Петропавловского собора.

На выставке студии военных художников имени М. Б. Грекова, посвящённой истории кремлёвского караула.
Один из организаторов выставки Владимир Газетов (в центре) с членами клуба «Рота Дворцовых гренадер».
Фото: Роман Ферару

Однако парадно-караульная деятельность героев-гренадер не прерывалась и в периоды относительного затишья. Все вопросы организации караульной службы находились в ведении дежурного генерала, позднее переименованного в дворцового коменданта. Утверждённое в 1905 году «Положение о Дворцовом коменданте» предусматривало образование Управления Дворцового коменданта с включением в него всех подведомственных учреждений. С апреля 1906 года дворцовому коменданту подчинялась городская полиция в городах, где находились царские дворцы и дворцовые сооружения, а также дворцовые команды и исполнявшие полицейские обязанности служительские ­команды в районе дворцовых управлений.
На протяжении второй половины ХIХ и начала ХХ века парадно-караульная служба Кремля была в надёжных руках элитного подразделения лейб-гвардейских частей вооружённых сил Российской империи – дворцовых гренадер, развивавших саму эстетику парадного караула. В коммунистические времена вековые традиции безжалостно отбрасывались и забывались. Их заменяли новыми, соответствующими духу революционных перемен.
Балтийский матрос, большевик Павел Мальков, назначенный в 1918 году комендантом Кремля и в силу этого призванный заниматься его охраной, обнаружил на территории вверенного ему объекта «несколько десятков стариков» – бывших николаевских солдат, не только следивших за сохранностью имущества Большого, Потешного и Малого Николаевского дворцов, «да еще в Оружейной палате и Кавалерском корпусе», но и тщательно убиравших эти помещения. «Жили старики в Кремле испокон веков, помнили не только Николая II, но и Александра III, – писал Мальков в своих мемуарах. – К обязанностям своим относились чрезвычайно ревностно. Не давали сесть и пылинке ни на одно кресло, ни на одно зеркало. Как занимались они своим делом в прежние времена, так занимались и теперь, после революции». И хотя к советской власти большинство старых солдат относилось с открытой неприязнью, рассказ о них Мальков закончил словами: «Занятные были старики!» Этой фразой и закончилась история Московского отряда особой роты дворцовых гренадер.
Боевые традиции Российской армии складывались в ожесточённой борьбе русского народа с захватчиками и поработителями. Они выковывались в многовековом ратном подвиге на полях сражений. Достойными носителями этих традиций были краса и гордость русской гвардии – дворцовые гренадеры. И как ни хотелось бы вождям революции отбросить воинские традиции великой армии, предать забвению подвиги наших предков не удалось. На праздновании очередной годовщины Бородинского сражения вновь можно было видеть почётный караул в мундирах несгибаемых дворцовых гренадер знаменитой «Золотой роты». Духовные потомки героических гвардейцев, энтузиасты Сергей Прокопович, Сергей Осипов, Владимир Коротеев, Валерий Мельников, Вадим Гришунин, в рамках движения военно-исторической реконструкции сумели создать клуб «Рота Дворцовых гренадер», одной из задач которого является «доведение до людей, особенно интересующихся историей, достоверной информации об их подвигах, образе жизни и т.п.». По крупицам члены клуба собирали сведения об амуниции и вооружении дворцовых гренадер, об их функциональных обязанностях и жизненном укладе. Сегодня к нам возвращаются героические имена и названия соединений и частей Русской армии, приходит черёд и роты дворцовых гренадер.

Владимир ГАЗЕТОВ,
кандидат исторических наук, профессор Академии военных наук;
Максим ВЕТРОВ,
кандидат политических наук, профессор Академии военных наук

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.