Лев Ильин. Рассказы

Лев Ильин

Родился в 1953 году в селе Чикарёвка Жердевского района Тамбовской области.
В 1971 году получил среднее образование в Тамбове, затем отслужил в Советской армии и окончил Саратовский юридический институт.
Служил следователем на Северном Кавказе, занимался прокурорской, а после выхода в отставку – и адвокатской деятельностью.
Свои первые рассказы написал в студенческие годы.
Лев Ильин – автор двух взаимосвязанных исторических романов, «Упавшее сословие» (2015) и «Дорога чести» (2016), составивших большое эпическое повествование «Муравьёв»; семейно-бытовой повести «Далёкие и близкие»; а также рассказов и стихотворений.
Является членом Союза российских писателей.

Букет сирени

Когда-то давным-давно судьба распорядилась определить меня студентом в крупный волжский город, где подобных мне молодых людей насчитывалось до семидесяти тысяч. Мы учились, веселились, влюблялись. Случалось, счастливо, бывало, и нет, а иногда… Суровый и неотвратимый рок вторгался в нашу счастливую жизнь.

Уютный студенческий городок был построен для учащихся вузов и располагался на самой окраине города. Он включал в себя восемь пятиэтажных кирпичных зданий коридорного типа, в которых имелись многочисленные комнаты для студентов. У каждого учебного заведения, среди которых были университет, экономический, юридический, сельскохозяйственный и прочие вузы, имелось своё общежитие в городке.

В компактном студенческом анклаве имелась вся необходимая инфраструктура: магазины, кафе и столовая, прачечная, зелёные зоны отдыха. В конце весны и летом городок буквально утопал в яркой и буйной зелени деревьев среди многочисленных клумб красивых цветов. Из открытых окон многих комнат общежитий неслись задорный смех, шутки, розыгрыши, звучание кассетных магнитофонов, звон гитар и любимые нами песни.

Пели студенты о разном: грустном и задорном, мужестве и трусости, любви и предательстве, но оптимистами по жизни были всегда и, видимо, будут, пока существует наша планета.
Юристы ходили в гости к медикам, медики – к экономистам, педагоги – к инженерам, а инженеры обычно посещали всех. Во многих общежитиях по определённым дням устраивались вечера отдыха, и тогда там возникала сутолока от танцующих молодых людей.

Обычный парень из нашего общежития, приятной внешности, отличник, получающий повышенную стипендию от деканата и оканчивающий предпоследний курс института, а потому нечасто посещающий подобные вечера, отнимавшие необходимое для учёбы время, в тот вечер решил пойти… Сосед по комнате Дмитрий, беззаботный «вечный троечник», легонько, в шутку, облил его сзади водой из графина, призывая прервать учение и следовать в общежитие экономического института знакомиться с девушками. Приближалась сложная летняя сессия, но вечер выдался хорошим, и парень уступил ему.
В просторном актовом зале общежития через усилитель громко играла популярная музыка и толпилось много самого разного студенческого люда. Под высоким выбеленным потолком горели две большие люстры, освещая танцующих студентов, организаторов дискотеки и стоявших у стен одиноких парней и девушек.

Красиво зазвучала очередная известная песня английской музыкальной группы «Смоки», и Дмитрий, энергично толкнув приятеля рукой в бок, важно сказал:
– Пошли! Смотри, какие «ласточки» стоят в одиночестве…
В той стороне, куда указал студенческий товарищ, одиноко стояли у стены две девушки. Одетые в скромные светлые платья, с короткими модными стрижками, без ювелирных украшений, они выделялись затаённой кротостью и даже некоторой пугливостью на фоне окружавшей их танцующей молодёжи.

Ребята прошли к ним через зал и, приветливо поздоровавшись, пригласили на начавшийся медленный танец. Парню пришлось танцевать с той, что была чуть меньше своей подруги ростом.
– Дина… – тихо прошептала танцевавшая с ним студентка, когда он назвался ей по имени, и скромно опустила при этом красивые тёмные глаза.
Девушке было не больше двадцати лет, ростом на голову ниже его, очень стройная и легко танцующая, она старательно отводила от парня свой взгляд. Вновь и вновь после общения Дина опускала привлекательные карие глаза. Казалось, что пушистые ресницы прятали всю её, словно в неприступное укрытие.

Музыка и танец вскоре окончились, парни проводили девушек на прежнее место. Психологически ребята чувствовали, что те не намерены общаться дальше, и не стали их больше беспокоить.
Побыв на вечере ещё с полчаса, парень удалился в своё общежитие, а Дмитрий остался на дискотеке до «полной победы».

* * *

Через два дня, ближе к вечеру, наш герой отправился за коллективной продовольственной покупкой в студенческий магазин. По давней традиции, сложившейся в городке, согласно комнатному графику каждый студент в дежурные дни исполнял эти обязанности. Подобная форма коллективного проживания существовала среди студентов давно. За покупками отправлялся один человек (в комнатах проживало четверо-пятеро), и другие студенты не толпились в магазине, не создавали лишние очереди и не отрывались от учебных занятий.

В магазине почти не было покупателей. Он купил всё, что было нужно, и, отойдя в сторону, укладывал сумку, когда в магазин быстро вошла Дина – его знакомая по танцевальному вечеру.
Они приветливо поздоровались, и сердце его радостно замерло. Впервые он увидел её не в сумраке танцевальных ритмов, а в обычной обстановке. Дина показалась ему милой и красивой. Девушка приветливо улыбнулась, задержав на нём взгляд, и прошла к прилавку за покупкой. Побеждённый её ненавязчивой красотой, он сознательно задержался, намереваясь проводить. Их общежития находились рядом, им было по пути, и он предложил идти вместе. Дина согласилась, и, радостно взяв в руки обе сумки, парень вышел с ней на улицу.

Сегодня он плохо помнит, о чём они говорили во время совместного пути. Парень разглядел настоящую Дину. Обыкновенную, без притворства, надуманного лоска и игривой косметики.
Она была очаровательным существом, свалившимся с небес! Они беззаботно разговаривали о жизни в общежитии, нудной учёбе и строгих преподавателях. Ему показалось, что он небезразличен ей, а в один момент, когда они обходили разрытую рабочими траншею, она даже смело взяла его под руку. Парню нелегко было нести две тяжёлые сумки, но он хотел, чтобы их совместная дорога не кончалась никогда…

Когда они пришли к месту расставания, Дина, легко тряхнув чуть в сторону прядью густых тёмных волос, спадавших на лоб, сказала:
– Пойдёмте к нам в гости чай пить! Идёмте. Ну, что же вы? – настойчиво повторила она приглашение, видя его нерешительность.
– Да неудобно, – ответил парень, волнуясь.
– Пустяки! Идёмте!
Дина легонько рукой тронула парня за руку и почти повела за собой, окончательно победив своим очарованием.

В уютной и светлой комнате девушка с подругами-студентками собрали простой стол, и весёлое чаепитие с лирическими песнями под гитару затянулось до позднего вечера. Тогда в мире не было человека счастливее, чем он.

Богиня Дина! Красивая фигура в синем летнем платье, загорелое милое лицо… и глаза, удивительные глаза! Невероятно глубокие, задумчивые, искрящиеся добрым светом и тонкой грустью. Всё, всё было в ней прелестно и любимо нашим героем.

Он забыл, что в общежитии его давно ждут друзья, а когда вспомнил, то ужаснулся предстоящему грозному «выговору». Наконец, придя в себя и тепло попрощавшись с девушками, он поспешил домой.
Скрипучая дверь комнаты открылась, и студент увидел ожидавших его хмурых ребят. Сосредоточенно уткнувшиеся в свои учебники и конспекты, они давно проголодались и ждали его с нетерпением.
Конечно, студент был виноват. Послышались их реплики:
– Ну, брат, тебя только за смертью посылать! Мы хотели розыск объявлять! – сурово выпалил с порога первый.
– Ребята! Да он трезвый! Выходит, зря только ходил! – сделал колючий выпад второй.
– Парни! Не мучайте его. Это любовь! – сделал единственно верное заключение третий.
Он молча выложил продукты на стол и положил в шкаф оставшиеся от покупки общие деньги. Обессиленно лёг на кровать и закрыл глаза. Несмотря ни на что, счастливая любовь явилась к нему, и чуткие друзья хорошо поняли это, перестав его донимать распросами.

Восторженно он думал лишь о Дине. Только о ней одной. Милая девушка вошла в его сердце прочно и навсегда.

* * *

Они стали встречаться всё чаще и чаще, а затем и каждый день. Гуляли по самым красивым местам в городе и по набережной Волги, зелёному парку и интересным музеям. Плавали в реке и загорали на песчаном волжском пляже. Дина великолепно плавала. Рассказала, что выросла на Волге и любит её до самозабвения.

– От Волги я никогда не уеду! Это моя жизнь!.. – восторженно говорила ему девушка и рассказала свою скромную семейную историю.
Дина была старшей дочерью в семье. Мать воспитывала дочерей одна, работая лаборантом на крупном заводе в городе Волгограде. Отец долго работал шахтёром и рано умер, заболев тяжёлой профессиональной болезнью лёгких.
– Знаешь, какая моя самая сокровенная мечта? – спросила как-то раз Дина, когда они, вдоволь наплававшись в реке, легли на горячий песок позагорать.
– Какая? – поинтересовался он, очень заинтригованный этим.
Она вдруг запнулась, опустила густые ресницы и тихо прошептала:
– Никакая! Ты будешь смеяться надо мной. А я этого не хочу!
– Ну что ты, Дина! Ни за что! Скажи! – стал просить он её очень настойчиво.
Девушка вновь серьёзно взглянула ему в глаза и ответила:
– Хочу встретить парня, который пройдёт со мной всю жизнь. Он будет моим верным и любимым мужем до глубокой старости. Вместе мы проживём долго-долго. У нас будет четверо детей – двое сыновей и две дочки. Сыновья будут защищать нас, а дочери ухаживать, когда мы состаримся и станем слабенькими… – Дина запнулась, сделала короткую паузу и продолжила: – Наш отец рано умер, а Бог не послал маме сыновей. У нас не было защитников. Мне хочется, чтобы у нас было по-другому!
Слово это вырвалось из её уст, видимо, случайно, но оно буквально взорвало его бурной радостью…
– Дина! Милая! Ты сказала сейчас у нас! Ты имела в виду нас с тобой? – почти крикнул он, сильно волнуясь и уже догадываясь о её чувствах к нему.
Она уклонилась от ответа и вдруг решительно спросила, мягко и настойчиво толкнув его рукой в плечо:
– А сможешь меня догнать?

Девушка стремительно вскочила с места и быстро побежала к воде. Он бросился за ней и почти догнал у реки, когда, спасаясь от его погони, она ловко нырнула в воду и потерялась из виду. Вокруг него в реке плавали другие люди, но Дины нигде не было видно. Казалось, что время остановилось, и он сильно испугался за неё…

Но вот вдали, метрах в тридцати от него, наконец-то с шумом вынырнула из воды её милая девичья головка, и ослепительная радуга разноцветных брызг блеснула в ярких лучах солнца. Парень бросился догонять любимую, но не смог этого сделать, хотя и был хорошим пловцом. Девушка легко уходила от него прекрасным брассом, но особенно быстро и красиво умела плавать свободным кролем. Когда наконец-то Дина сознательно поддалась ему и он сумел её догнать, то, защищаясь и брызгая в него водой, задыхаясь от усталости, с весёлым хохотом она поддразнила его:
– Тоже мне, «волгарь»! Девчонку не догнал!
Парень и девушка успокоились от бурного плавания, держались на воде вместе, поддерживая и обнимая друг друга, любуясь окружавшим их широким водным простором.
– Вода – моя стихия, — тихо сказала ему Дина и, неожиданно крепко обхватив его рукой за шею, нежно поцеловала.
От неожиданности парень пошёл ко дну, а когда, изумлённый, вынырнул обратно, увидел смеющуюся девушку и дружелюбно протянутую руку.
– Берись! Спасать буду! – задорно смеялась Дина.
Так состоялось их необычное объяснение в любви.
Дина завершала третий курс, а он – четвёртый, приближались каникулы.

Любовь выбила парня из учебной колеи, и на одном из экзаменов ему выставили лишь оценку «хорошо», а не «отлично». Учебная инструкция была суровой – на «отлично» требовалось сдать все экзамены для получения повышенной стипендии. Но он не грустил, а был… счастлив! Его жизнь принадлежала Дине.

Девушка хорошо сдала свою сессию, и стремительно приближалось время их общего отъезда домой на каникулы.
Студенты предварительно взяли билеты на свои поезда, которые вечером должны были уходить в разные стороны.
Оставалось три дня.
– Ты будешь скучать обо мне?.. – нежно прошептала она за день до их отъезда, и глаза девушки стали влажными. Он увидел в них искренние слёзы.
– Дина! Милая! Я не могу жить без тебя, – страстно отвечал он в ответ, обнимая свою единственную любовь.
В предпоследний день он принёс ей огромный букет пышной персидской сирени и поставил в большую вазу на столе в девичьей комнате. Красивые бархатные гроздья цветов свисали с ветвей, наполняя всё вокруг терпким бодрящим ароматом раннего лета. С детства он любил сирень…
Подруги восхищались цветами, но Дина почему-то стала грустной и задумчивой. Они вышли погулять. Долго бродили вдвоём, и он спросил у неё, что её так расстроило.
Девушка бросилась ему на грудь и громко зарыдала:
– Есть восточная примета! Сирень всегда к разлуке!.. Я боюсь её…
Сегодня ему не забыть того взволнованного и испуганного крика любимой.
– Нет, Диночка!.. Что ты, милая!.. Это чепуха! Разве ты веришь приметам?! – стал успокаивать он её, обнимая и целуя.
– Нет, нет, я знаю, так будет! Ну теперь всё равно! От судьбы не уйдёшь, – отвечала она, вытирая слёзы и виновато улыбаясь из-за случившуейся с ней слабости.
На городском вокзале поздним вечером он проводил Дину в вагон поезда, уложив её скромную дорожную сумку под нижнюю полку спального места, и они попрощались, обнялись и поцеловались в последний раз, почти как муж и жена.

Он стоял на перроне, махал ей рукой, а Дина влюблённо и задумчиво смотрела на него сквозь вагонное стекло.
Когда поезд тронулся, Дина широко улыбнулась ему на прощание. Её милая грустная улыбка и сейчас живёт в его памяти.
Через два часа по расписанию ушёл и его поезд.

До середины августа он писал ей письма каждую неделю, и девушка регулярно и тепло отвечала на них. Но с середины месяца переписка между ними оборвалась.
Глубокое отчаяние овладело молодым человеком. Скоро должен был начаться следующий учебный год. В сильном душевном волнении проходили последние дни. Он почти ничего не ел и был неразговорчив. Заметив странное поведение сына, мать пыталась выяснить причину, но он упорно отмалчивался, не раскрывая своей тревоги. Она знала о письмах девушки, понимала, что у сына есть любовное чувство, но считала неприличным вторгаться в их отношения.

Приехав на занятия к началу сентября, он сразу явился в её общежитие. Дверь комнаты открыла знакомая студентка и, заметно волнуясь, сказала:
– А Дина не приехала! Причины не знаю. Её место в комнате профком отдал другой девушке. Вы бы узнали в деканате, что случилось…

Густой туман стал застилать его глаза. Шатаясь, как пьяный, он вышел из здания и стал бессмысленно бродить по аллеям студенческого городка, где они были когда-то вместе. В голове пробегали нестройные мысли: «Что же произошло? Где она? Больна? Да, да… Она заболела! Как я сразу не догадался! Ведь это наверняка единственная причина! Завтра же поеду в деканат и всё выясню…»
Немного успокоившись, студент вошёл в здание своего общежития и, проходя мимо дежурной вахты, увидел в почтовых ячейках письмо на свою фамилию. Взяв его оттуда, внимательно прочитал обратный адрес. Письмо было отправлено с волгоградского адреса девушки, но почерк был не её.

Оглушённый предчувствием чего-то непоправимого, он машинально взял ключ у пожилой вахтёрши и стал медленно подниматься на четвёртый этаж. Ноги наливались свинцовой тяжестью, когда он поднимался вверх по лестнице, и бешено колотилось сердце, готовое вырваться наружу. Предчувствие чего-то необычного наполняло его. «Что… что может быть в письме?!.. Что-то с Диной… что-то страшное!..» – шумело в голове, и в глазах его потемнело. Он не помнил, как открыл замок двери и вошёл в комнату. Непослушными руками распечатал конверт и вынул из него небольшой лист бумаги в мелкую ученическую клетку. На нём матерью Дины было написано всего несколько скупых строк:

Миленький!
Диночка ушла от нас навсегда… Такси сбило нашу девочку на пешеходном переходе, причинив ей ужасные травмы. Два дня она была ещё в сознании и всё звала и звала вас к себе. А перед самой смертью бредила какой-то сиренью. Простите, но я не могу писать.

Выронив письмо из рук, он упал на кровать, вцепившись зубами в край своей подушки, и зарыдал беззвучно и обречённо…

Чудак

– Подсудимый! Вы не отрицаете, что завладели имуществом потерпевшей, вырвав у неё из рук кочан капусты? – чеканя слова, пожилая строгая судья задала вопрос молоденькому худощавому пареньку лет двадцати двух, испуганно съёжившемуся на деревянной скамье в судебной металлической клетке. Два судебных заседателя, сидевшие по обе стороны от председательствующей по делу, с любопытством смотрели на арестованного. Шло заседание городского суда при большом стечении народа.

Парень смущённо посмотрел на судью, на сидящего напротив него, чуть вдалеке, властного прокурора – мужчину лет тридцати в синем служебном мундире. В зале было сумрачно. В бледном мерцающем свете неоновой лампы, висевшей недалеко от арестованного, трудно было различить черты его лица, однако было заметно, что парень волнуется, не решаясь отвечать. Заминка длилась секунды, и наконец он выдохнул ответ:
– Не отрицаю…
В зале раздался глухой ропот людей.

При этом подсудимый, как на последнее средство спасения, поглядел в спину своего адвоката – тщедушного, убогого, сухого старичка. Тот одиноко сидел за столом рядом с арестованным, взирая то на судью, то на прокурора, и хранил таинственное молчание.

Растерянное лицо преступника тронула тень смятения, он стал шевелить губами, пытаясь донести до адвоката какие-то ещё очень важные и нужные слова в свою защиту. Старичок-защитник, видимо много повидавший на своём адвокатском веку, по дуновению воздуха уловил тревожный шёпот парня и, развернувшись к нему всем своим маленьким сухим телом, негромко, но повелительно сказал:
– Павел! Говори, как было на самом деле…

После этого в зале установилась уже звенящая тишина. Участники уголовного процесса и многочисленные слушатели из числа родственников и знакомых подсудимого и потерпевшей застыли, ожидая слов молодого человека.

Сама потерпевшая – обыкновенная скромная девушка лет двадцати – с явным укором смотрела на подсудимого. Увидев этот её взгляд, тот совсем смутился, ничего не сказал и присел на скамью.
Старичок-защитник очень расстроился, встал и сделал суду следующее заявление:
– Ваша честь! Мой подзащитный вправе отказаться от дачи показаний. Причину странного поступка, в котором он обвиняется, можно выяснить у потерпевшей и свидетелей. Прошу приступить к их допросам.

Все участники судебного заседания согласились с адвокатом, и суд приступил к допросу потерпевшей.
Девушка поднялась со скамьи, подошла к секретарю и дала подписку об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и дачу ложных. Встав перед судом, потерпевшая вначале растерялась, но затем взяла себя в руки и стала сбивчиво рассказывать:
– Уважаемые судьи! Подсудимый живёт на соседней улице и в начале декабря прошлого года в течение недели встречал меня вечером в переулке, когда я возвращалась с работы, пытаясь провожать до дома. Приставал со словами: «Давай поговорим, Надя!» Я не хотела и не хочу его видеть, ему не отвечала и уходила. А в тот зимний вечер Павел вновь встретил меня. В моих руках была хозяйственная сумка с продуктами. – При этих словах девушка на мгновение смутилась, но тут же продолжила: – Он вдруг закрыл мне дорогу, вырвал сумку и, вынув из неё кочан капусты, сказал: «Верну, когда скажешь мне хотя бы слово!», а затем убежал. Я не успела опомниться, как вокруг сразу собрались люди, видевшие это. Они вызвали полицию. А затем я… – Здесь девушка остановилась, не решаясь говорить дальше.

Судья тактично помогла потерпевшей справиться с волнением, и та пояснила:
– Я написала заявление в милицию, чтобы его просто попугать, но не думала, что его начнут обвинять в грабеже… и арестуют… Никаких материальных и моральных претензий к нему не имею и прошу прекратить дело.
Судья задала ей следующий вопрос:
– Но на следствии вы не говорили, что были знакомы с подсудимым и что он пытался за вами ухаживать. Почему вы изменили показания? Какие из них следует считать правдивыми – прежние или нынешние?
Потерпевшая ответила:
– Правдивые показания нынешние, а прежние мне подсказали в полиции, когда вели дело. Следователь заверил меня, что после «правильных» показаний Павел меня долго не будет беспокоить. Я думала, что дело можно прекратить, но я… не ожидала, что оно дойдёт до суда… – робко пролепетала девушка.
Судья спросила:
– По материалам дела, причинённый вам ущерб составляет двадцать три рубля восемьдесят копеек. Это верно?
– Да, верно, но повторяю, я претензий к нему не имею…
Сказав это, потерпевшая перевела дух, взглянула на подсудимого и смущённо опустила голову. В зале пронёсся глухой гул людских голосов и отдельные робкие, но эмоциональные возгласы слушателей:
– Господи! Что за чушь такая?.. Ведь парень без ума от неё… Хотел внимание на себя обратить. А вилок капусты давно повесил на её изгородь, с декабря там висит. Нашли дело века!.. Неужели заняться нечем?..
Судья сурово посмотрела в зал и сделала жёсткое замечание, предупредив, что в случае повторных выкриков виновные будут удалены из зала. Это отрезвило крикунов, и в суде установилась тишина.
– И всё же как вы объясняете поведение подсудимого? В случае признания его виновным ему грозит очень серьёзное наказание, – продолжала настойчиво выяснять судья у потерпевшей все обстоятельства этого странного дела. Затем девушке стали задавать вопросы прокурор и адвокат. Подсудимый робко ёжился при этом на полированной скамье. Зал в напряжении ожидал главных слов от потерпевшей, но она никак не могла их сказать. Из зала суда понеслись шипящие голоса:
– Надька! Перестань чепуху городить! Говори… как было…
Здесь терпение судьи лопнуло, и она отдала распоряжение судебным охранникам вывести из зала двух не в меру беспокойных мужчин. Однако они уже и сами, понимая, что спорить не следует, стали покидать судебное заседание, пробираясь между узкими рядами скамеек к выходу.

В зале в очередной раз установился порядок, и все желали услышать от девушки Надежды её главные «слова надежды».
И вот, собравшись с духом, потерпевшая наконец-то тихо сказала:
– Он давно говорил мне, что любит меня…
Эти слова девушки имели эффект разорвавшейся бомбы. Судья не стала успокаивать возбуждённых людей и сразу объявила перерыв в судебном заседании до одиннадцати часов следующего дня.

* * *

Древняя мудрость гласит: в споре рождается истина! Именно поэтому принцип состязательности сторон в уголовном судопроизводстве является краеугольным камнем того фундамента, на котором выносится законный, обоснованный и справедливый приговор. Стороны обвинения и защиты имели разные взгляды на существо этого дела и, покинув суд, «переваривали» его, каждая по-своему.

Помощник прокурора, участвовавший в судебном заседании, поспешил в городскую прокуратуру, где на ежедневном совещании по итогам дня доложил прокурору района о необычном повороте дела. Состоялось его подробное обсуждение, и в конце концов руководитель прокуратуры сделал следующее указание помощнику:
– Обвинение следует поддерживать в той же квалификации, но срок наказания можно попросить поменьше. Поскольку санкция по первой части «Грабежа» – лишение свободы на срок не более четырёх лет, то можно ограничиться и двумя годами. Если суд назначит такой срок, то протест подавать не следует, а если назначит меньше, то нужно хорошо подумать над возможностью опротестовать приговор.

Прокурор был озабочен скоропалительностью ареста обвиняемого на следствии, под которым тот находился уже третий месяц, грошовым ущербом по делу и в целом положительными характеристиками парня. Вполне естественно на горизонте замаячила перспектива получения выговора по службе за незаконный арест, привлечение к уголовной ответственности, и требовалось обязательно сохранить честь мундира. Настроение в прокуратуре было гнетущим и довольно тревожным.

По-иному реагировал адвокат. Старичок-защитник, бурно радуясь случившемуся повороту в деле, в прекрасном настроении приехал в юридическую консультацию в конце дня. В низком и тесном помещении адвокатуры, располагавшемся на первом этаже купеческого дома девятнадцатого века, остались лишь две пожилые женщины-адвокатессы, которые работали над правовыми документами по делам. Был холодный февраль, на улицах лежало много снега, кусался удалой русский морозец, но старичку это было нипочём. Ввалившись в помещение с тортом в руках, он торжественным тенором пропел: «Девочки родные, милые мои! Дело подарили, будто бы с луны!»

Коллеги отвлеклись от дел и с интересом стали слушать старого адвоката, которого все обожали, а тот, развязав бисквитный торт и попросив женщин вскипятить чайник, стал выплёскивать им свою неописуемую радость:
– Красавицы вы мои! Представляете!.. Прокурор настаивает на осуждении моего подзащитного за грабёж кочана капусты стоимостью двадцать три рубля восемьдесят копеек, и ему грозит срок лишения свободы до четырёх лет. Мой чудак любит девушку, а капусту вырвал у неё из рук в отместку, поскольку та не отвечала ему взаимностью. И за это чудачество парень три месяца сидит в тюрьме и ждёт сурового приговора. Каков роман, а?!

Обе «красавицы», одной из которых было около восьмидесяти лет, а второй чуть за семьдесят, дружно всплеснули руками, умиляясь невероятной романтичности дела.
Та, что была постарше, с юмором заявила:
– Кто знает, может, это и есть Великая любовь?!
А старичок, не теряя радостного настроя, проговорил:
– Завтра продолжение судебного процесса. Будьте уверены, мне видится громкий оправдательный приговор!
Адвокаты погрузились в горячий профессиональный спор, и Яков Миронович, так величали старичка-адвоката, поведал женщинам следующее:
– По таким видам имущественных преступлений, как грабёж и разбой, стоимость похищенного не имеет значения, пусть будет хоть спичечный коробок объектом посягательства, но мотив… Мотив есть «душа преступления»!.. Он субъективная сторона деяния, без его доказанности нет виновности. В суде потерпевшая заявила, что подсудимый ей был знаком, оказывал личное внимание и капуста ему была совсем не нужна.

Слушавшие его женщины были не столь оптимистичны по поводу предстоящего исхода дела, и старшая из «красавиц», адвокатский стаж которой составлял немногим менее стажа старичка, то есть почти сорок лет, хитро улыбаясь, сказала:
– Помилуйте, Яков Миронович! Где вы видели, чтобы суды выносили оправдательные приговоры? Вы думаете, прокурор это стерпит? Только в самом крайнем случае! На Руси с давних пор принято, что власть никогда не ошибается, а уж извиниться перед человеком и признать ошибку – это нечто из ряда вон выходящее. Уверяю вас, приговор будет обвинительным! Ну, может быть, срок наказания будет снижен при таких обстоятельствах, и парню откроется возможность условно-досрочно освободиться. Но оправдать! Тем более за кочан капусты! Никогда!..

Они стали горячо спорить по этому поводу. Старичок утверждал своё, а «красавицы» ему резко возражали. Чтобы разрядить обстановку, Яков Миронович нырнул в секретный ящик своего канцелярского стола и достал оттуда бутылку импортного коньяка. Улыбаясь ещё более хитро, чем старшая из «красавиц», адвокат налил три маленькие рюмки и торжественно произнёс:
– Давайте поспорим, что завтра по моему делу суд вынесет оправдательный приговор!
В консультации раздался громкий взрыв хохота адвокатесс, и, выпив коньяк, они умилительно заговорили:
– Дорогой Яков Миронович! А на что спорить будем?
– Как на что? – загорелся старичок. – Если я проиграю дело, то я веду вас обеих в театр на премьеру, а если вы окажетесь не правы, то уж извольте взять меня под руки и ведите в храм искусства!
Смеясь от всей души, адвокаты разбили руки, заключив сделку.

Они пили горячий чай с ароматным тортом до позднего вечера и, обсуждая перипетии этого странного дела, затрагивали многие другие вопросы правовой жизни. Например: почему за украденные миллионы государственных денег министры и губернаторы сидят не в тюрьме, а под домашним арестом и им назначают наказания, более мягкие, чем грозит парню за кочан капусты?
А тем временем обсуждение этого дела проходило и в других местах города.

В небольшом частном домике захолустной улицы проживала многодетная семья подсудимого. Его мать, вечно измученная сменной работой на обувной фабрике, и две его младшие сестрёнки-школьницы девяти и двенадцати лет очень переживали за Павла. Женщине было примерно сорок лет, но выглядела она гораздо старше. Глубокие морщины изрезали её тёмное болезненное лицо, а жалобные глаза вызывали глубокое сострадание. Девочек не допускали в зал суда по несовершеннолетию, и те не видели брата. В тот вечер они жалобно ныли:
– Мама! А когда наш Павлушка будет дома? Скажи! Скоро?
Та, вытирая слёзы платком, отвечала детям:
– Скоро, скоро, мои милые! У нас хороший адвокат, добрая судья, а девушка Надя простила нашего недоумка. Скоро Павлушка будет с нами… Потерпите чуть-чуть…

Женщина лишилась мужа четыре года назад. Он сильно пил, часто менял места работы и наконец в алкогольном опьянении окоченел осенней ночью под своим же покосившимся забором, не дойдя до дома несколько десятков шагов. Его смерть была для женщины горестным облегчением, ибо спившийся супруг давно превратился в тяжкую обузу для семьи, не принимал участия в содержании и воспитании детей и частенько распускал руки. Сын Павел, наблюдая дикие выходки отца, рос нервным, болезненным и впечатлительным мальчиком, а когда повзрослел, окончил школу и стал работать слесарем, решительно вступался за мать и сестёр, защищая их от оскорблений и избиений. Парня не призвали служить в армию по причине болезни, а тяжёлая психологическая обстановка в семье наложила свой отпечаток на его поведение и характер. Иногда и он проявлял признаки невыдержанности. Мать как могла боролась с этим, и вот теперь случилась такая неприятность с соседской девушкой Надей…

В тот вечер у них дома была младшая сестра матери, помогавшая ей оплачивать услуги видного адвоката. Дочери ушли в отдельную комнату делать школьные уроки, и мать стала рассказывать сестре судебные новости:
– Не знаю, не знаю, как всё сложится! Объявили перерыв до завтра, до одиннадцати часов. Адвокат Яков Миронович – молодец, добился того, что потерпевшая сказала наконец правду суду, но прокурор очень суров, хотя и молодой ещё. Неужели совсем сердца нет… За кочан капусты Павлушка три месяца в тюрьме сидит… – Женщина протяжно всхлипнула простуженным носом и протянула озябшие руки к отопительному котлу, шумевшему газовой горелкой.

Сёстры были очень близки между собой. Они сидели на маленькой, но уютной кухне и делились самыми сокровенными мыслями.
Младшая сестра поделилась своими сомнениями:
– Ну чем поможет адвокат? Кто их слушает? Знаешь пословицу: «Собака лает, а караван идёт»? Адвокатам лишь гонорары давай. Да что они могут?.. Всё будет зависеть от прокурора и суда. Я с волнением жду завтрашнего дня…
Они проговорили до позднего вечера, а потом младшая сестра, попрощавшись, уехала домой.

«Капустное дело» обсуждалось и ещё в одном доме, на соседней улице, где проживала потерпевшая. Девушка Надежда держала ответ перед строгими родителями за свою невыдержанность на судебном заседании. Семья собралась в просторной комнате большого дома, и отец с матерью выговаривали дочери:
– Надюша! Почему ты изменила показания? Зачем ты его жалеешь? Это пропащий человек из семьи горького пьяницы. Вспомни его отца!.. Он умер под забором, как собака!.. И сын пойдёт той же дорогой… Чтобы отучить его от диких выходок, мы и попросили тебя в милиции написать грамотное заявление под диктовку. Дело совсем не в капусте, а в жизненном принципе. Такие лица не должны отравлять жизнь окружающим! Пусть посидит в колонии годик-другой, хорошенько подумает над своим поведением. А ты заявила в суде, что он знаком тебе и в чувствах признавался… Упаси бог от его любви!..

Девушка Надя была единственным ребёнком из состоятельной семьи, где царили мир, покой и благополучие. Моложавые, образованные и приятные родители давно занимались рекламным бизнесом, были очень интересными людьми и имели обширные знакомства в городе. Отец, игравший ведущую роль в семье, очень любил дочь и теперь энергично поучал её:
– Ну ты подумай сама! Не дай бог его оправдают! Так он возомнит себя рыцарем и ещё надумает свататься к тебе. Это как?! Самое страшное на свете – безнаказанность! Ему нужно пусть маленькое, но наказание.
Он хотел продолжать дальше, но дочь вдруг встала из кресла и ушла в свою комнату, не желая слушать. Это случилось так внезапно, что родители растерялись и переглянулись. Отец, встревожившись, сказал супруге:
– А ну-ка попроси её вернуться назад! Это что такое?
Мать послушно пошла за дочерью, заставив её вернуться. Но когда отец хотел продолжить нравственный урок, девушка внезапно прервала его на полуслове и мягко, но решительно заявила:
– Папа! У меня никогда не будет с ним отношений. Это исключено! Но я взрослая и многое понимаю. Один раз в жизни человеку можно помочь подняться с колен, но только один… Его мать в одиночестве с тремя детьми бьётся с жизненными неурядицами. А что её сын видел хорошего? Павел с девушками общаться не умеет, потому что его этому не учили. Так что же, его за это в тюрьму?.. Ты же много раз говорил: «Самый красивый поступок – простить!» Где же сейчас твои высокие принципы?

Слова дочери больно ударили по самолюбию отца, но он тактично сдержался и не стал спорить с девушкой. Вечерний разговор был закончен.
Утро было снежным и морозным. Вся семья как ни в чём не бывало завтракала. Родители и дочь перебрасывались незначительными фразами, не имевшими отношения к судебному делу. Когда семья уже выходила из дома к прогретому автомобилю, Надежда подошла к отцу и, поцеловав его в щёку, сказала:
– Спасибо, папа, за доверие! В суде я буду умницей! Ты веришь мне?
Отец был готов расплакаться от таких добрых слов дочери и ласково прошептал:
– Конечно, конечно… Ты уже вполне взрослая и знаешь, как себя вести.
Автомобиль выехал из просторного двора и помчался к зданию суда.

* * *

Судебное заседание началось на полчаса позже по причине опоздания конвойной машины с арестованными, в числе которых был и Павел.

Когда наконец подсудимого доставили, участники процесса и слушатели расположились в зале. Председательствующая продолжила судебное заседание. Мать тоскливо смотрела на сидевшего в тёмной клетке сына, пропитанного тюремным смрадом неволи, едким казематным холодом, и украдкой вытирала платком бежавшие по щекам слёзы. Павел как будто смирился с неизбежной участью узника, грустно смотрел на мать, друзей и знакомых, ожидавших завершения его процесса.

В течение двух часов состоялись все допросы свидетелей, были заданы дополнительные вопросы подсудимому и потерпевшей и оглашены необходимые материалы дела. Суд приступил к выслушиванию прений сторон и первое слово предоставил прокурору.

С чувством глубокого достоинства государственный обвинитель говорил о преступном поведении подсудимого, посягнувшего на собственность гражданина, и бесспорности добытых доказательств грабежа. Но с учётом многих смягчающих обстоятельств, включая и настоятельную просьбу потерпевшей прекратить дело, предложил назначить меру наказания виновному в виде двух лет лишения свободы условно с испытательным сроком в один год.

Ответное слово произносил адвокат подсудимого. Защитник хорошо провёл судебное следствие, представил суду много дополнительных доказательств невиновности Павла и начал своё выступление. Это была яркая адвокатская речь! Простота слова, глубокий психологизм, остроумие и ясность мысли были главными её достоинствами. Адвокат уже вплотную подходил к своему восьмидесятилетнему жизненному рубежу, но виртуозно владел аргументами и судебным словом. Яков Миронович «по кирпичику, по камешку, по соломинке» уверенно обваливал неприступное и грозное здание прокурорского обвинения, которое теперь шаталось и падало от его филигранных выпадов. С пылким пафосом он восклицал:
– Вдумайтесь, уважаемые судьи!.. Молодой человек из-за любви к знакомой девушке забрал у неё кочан капусты и обещал вернуть, если та подарит ему слово, одно только слово!.. За кочан капусты!.. Да, это невероятно глупо, нелепо и чудно… Назовите как угодно, но только это не посягательство на собственность, как заявил здесь уважаемый прокурор! Можно именовать это нелепой шуткой, розыгрышем, маскарадом, но квалифицировать как преступление… никогда!..

Яков Миронович ещё много говорил о том, как трудно матери воспитать одной троих детей, о случайности рокового события и о многом другом, а когда закончил свою восхитительную речь, зал взорвался бурным восторгом слушателей. Казалось, вот она – настоящая, непритворная истина!

Суд предоставил последнее слово подсудимому, и Павел, поднявшись со скамьи, долго не решался говорить. Он смотрел то на судей, то на прокурора, то на свою мать, сидевшую в каменном оцепенении, но никак не мог встретиться взглядом с потерпевшей.
Председательствующая по делу тактично заметила подсудимому:
– Вы отказываетесь от последнего слова?
Парень будто очнулся от вопроса судьи и повернул голову к Надежде. Девушка внимательно смотрела на него глубокими карими глазами, в которых добрыми искорками светилось: «Ну, говори, будь смелее!.. Что же ты!..»
И он, встрепенувшись всем своим духом, наконец горячо выплеснул:
– Прости меня, Надя! Я болван, идиот и полный дурак! Прости…
Сразу после этих слов суд удалился в совещательную комнату для вынесения приговора.

* * *

Судья оглашала приговор медленно и властно, делая редкие паузы, и в зале стояла невероятная тишина. Слышалось лишь иногда дыхание усталых людей, вынужденных стоя выслушивать приговор, и лёгкое поскрипывание скамеек, на которые они опирались руками. Судья громко огласила:
– …Подсудимого оправдать за отсутствием в его действиях состава преступления. Освободить из-под стражи немедленно в зале суда.

Конвойные открыли замок решётчатой двери в клетке арестованного, вывели Павла наружу, сняли с его рук наручники и пустили в зал, где он крепко обнялся с матерью. Люди в зале ликовали, приветствуя судебный акт, и всё вокруг светилось радостью, счастьем и успехом.
Так завершилось это обыденное и, в общем-то, рутинное дело.
Прокурор не стал опротестовывать приговор суда, понимая бесполезность этого. За допущенную небрежность в расследовании дела был наказан следователь полиции, но наказание с него вскоре сняли за дальнейшую примерную службу.

Адвокат Яков Миронович, являвшийся вдовцом, был приглашён на премьеру нового спектакля проигравшими ему спор такими же вдовыми адвокатессами. Они смотрели театральную постановку, а во время антрактов старичок угощал дам итальянским вином в красивом буфете и много чего рассказывал из своей богатой адвокатской практики.

В семье Павла царило умиротворение, а сестрёнки весело крутились возле взрослого брата, радуясь его долгожданному возвращению домой. Мать рассчиталась с долгами, взятыми для оплаты услуг адвоката, и строго следила за сыном, но тот не вызывал её беспокойства. Парень нашёл своё семейное счастье осенью, женившись на девушке, работавшей вместе с ним на предприятии.

В семье Надежды встретили приговор с облегчением и постарались побыстрее забыть о нём. В конце марта, когда уже бурно таял снег в огородах и садах, звенела капель и по-весеннему пели птицы, отец девушки обнаружил на домашней изгороди полиэтиленовый пакет с кочаном капусты, провисевший там всю зиму, и сразу выбросил его в мусорный контейнер. Летом Надежда вышла замуж за одного молодого врача-стоматолога.

Люди, жившие на этой улице, рассказывали, что ещё несколько лет подряд, случайно завидев в том самом злополучном переулке идущую ему навстречу Надежду, парень круто разворачивался и уходил назад, обходя это место с другой стороны. Горький жизненный опыт выковал в его сознании одно хорошее народное правило: «От греха подальше и с глаз долой»…

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.