Вопреки судьбе. Главы из повести

Любовь БОНДАРЕНКО

Весточка с войны. Неожиданный гость

Весна в этом году оказалась ранней, скороспелой. Солнце вмиг растопило снега, собрав грязный снег в ручейки и лужицы, которые быстро испарялись, подсушивались тропинки и дорожки. Первая травка несмело поднимала свою изумрудную головку, оглядывалась вокруг, а затем заполняла собой все проталинки и пригорки. Небо синело и становилось высоким. Прилетели первые птицы – скворцы – и напевали песни, устраиваясь на деревьях Настиного сада. Воробьи словно были не рады чужакам, оживлённо щебетали в саду, то ли приветствуя гостей, то ли выпроваживая их. Птичий говор человеку понять не дано.

Пока скворцы обустраивались на новом месте, воробышки старательно обновляли после зимы свои старые гнёзда, добавляя в них новые веточки и травинки. Прибавилось работы во дворе и у Насти. Надо было побелить домик снаружи, покрасить ставни, обработать известью стволы садовых деревьев. Забор тоже требовал ремонта и покраски, но это она решила сделать тогда, когда кто-то из детей приедет погостить. Пока внучка была в школе, Настя развела мел в ведре, добавила в раствор немного синьки, влезла на табурет (а это уже давалось нелегко) и принялась белить свой домик.

Дети жили своей жизнью, ждать их помощи, когда приедут в очередной отпуск, Настя не стала. Привыкшая работать всю жизнь, любой домашний труд, лёгкий или тяжёлый, она считала своей непременной обязанностью, от которой никуда не деться и которую переложить на кого-то не было возможности. Работа потихоньку двигалась, а Настя по привычке думала о детях, вспоминая прочитанные от них письма.

Володя и Валя писали матери, что всё у них хорошо. Девочки учатся, Володя пошёл на повышение и стал начальником участка на шахте. Настя рада была таким новостям, рада за Володю. Антонина и Жора собирались из Ростова перебраться с семьёй в станицу, трудновато выживать в большом городе, не всё хорошо складывалось у них с квартирой.
− Хорошо бы, и мне помощники были бы рядом, стара я стала, − вслух произнесла Настя, следуя своим мыслям.

Вот у Лиды жизнь не складывалась со вторым мужем. Частые пьянки заканчивались скандалом, а порой и мордобоем. У Лиды рос сын, и пример отца негативно на него влиял. Лида говорила матери, что однажды не выдержит и уйдёт от мужа куда глаза глядят. Настя соглашалась с ней и говорила дочери, что давно пора.
− Добрый день, Настенька! Бог в помощь! − услышала Настя за своей спиной и оглянулась. Это была соседка, живущая через два дома, возвращалась, видно, из магазина, так как авоська была набита всякими продуктами.
− Спасибо, Раечка! Вот решила красоту наводить, весна! Всё вокруг преображается, и домику моему пора стать красивее, − улыбнулась Настя.
− Смотри не упади, не молоденькая, поди, уже. Что дети пишут? Как дела у них? Любаша как? – засыпала вопросами соседка Настю.
− Да всё как у людей, Рая! Письма читать не успеваю. Почтальон ко мне одной, поди, на всей улице и ходит. День через день, всё шлют да шлют! И Любаша в порядке. В школе. Скорее бы уже каникулы, устало дитё от учёбы! Столько задают! − сообщила свои новости Настя.
− Пошла и я, пожалуй, дальше, не буду тебе мешать, да и у самой дел невпроворот, Настенька. Ты поаккуратней на скамеечку-то влезай, не торопись, − сказала соседка и поспешила домой.
− Не волнуйся, не свалюсь, − ответила соседке вслед Настя.

Сказать сказала, а сама подумала, что подустала и пора передохнуть.
Настя медленно опустилась с табуреточки. Придирчивым взглядом оглядела свою работу и осталась ею довольна.
− Подсохнет, будет ещё белее домик-то мой. Эх, постарели мы с тобой, друг мой дорогой. Да сколько с тобой повидали всего в этой жизни, − произнесла, вздохнув, Настя. Она погладила натруженной ладошкой ставни дома. − И вас покрашу, потерпите, родные, так не оставлю. Вон какие трещинки пошли по дощечкам, тоже морщинок прибавилось у вас, как и на моём лице, − с грустью произнесла Настя.

В палисадничке перед окнами буйно зеленела туя, радуя Настин глаз. Настя прошла в дом, вымыла с мылом руки. «Передохну пока да что-нибудь свеженькое приготовлю. Скоро Любаша из школы придёт, порадую», – подумала она. Настя почистила картошку и поставила её варить, а сама сделала тесто на оладушки. Через короткое время дом наполнился ароматным запахом свежеиспечённых оладьев.
− Хозяйка, хозяйка! Есть дома кто? – неожиданно услышала Настя голос ­незнакомого мужчины и громкий лай Букета, Настиного пса. Собака рвалась с цепи, громко сообщая своей хозяйке, что на подворье появился чужак.
− Замолчи, Букет! Фу на тебя! − крикнула Настя собаке, а сама поспешила к калитке. Возле калитке стоял мужчина, прилично одетый, в модной шляпе.
«Городской, не здешний», − успела бегло оценить незнакомца Настя. Возрастом он был, может, чуть старше её сына Володи.
− Здравствуйте, – сказала Настя, подходя ближе и вытирая о фартук свои натруженные руки. Платок слегка съехал с её головы, и она спешно его поправила, затолкав под косынку выбившуюся седую прядь.
− Простите за беспокойство, − извинился незнакомец, − но здесь ли живёт Боровик Анастасия Тимофеевна?
− Здесь! Я это, а вы кто, простите, будете? – удивлённо спросила Настя, разглядывая незнакомца.
Вполне приличный с виду молодой человек, слегка загорелый, с русыми волосами, как-то сразу расположил Настю к себе.
− Вы не волнуйтесь. Мы с вами совсем не знакомы. Даже не знаю, с чего и начать, − смутился мужчина, глядя на Настю.
− Начни, как можешь. Проходи во двор, вижу, парень ты приличный, не бандит, − улыбнулась Настя.
Они прошли во двор, присели на лавочку под черешней. Настя строго запретила Букету лаять, и пёс улёгся мордой на свои лапы, не совсем довольный командой хозяйки.
− Я сам из Беларуси. Обещал своему отцу вас разыскать. Мой отец служил с вашим мужем. Борисом меня звать, будем знакомы. − И Борис протянул Насте руку.
Услышав эти слова, Настя на мгновение оторопела, растерялась и осталась стоять как вкопанная!
Видя растерянность на её лице, Борис поспешил объяснить ей всё дальше.
− Мой отец и ваш муж служили вместе, воевали в Крыму, за освобождение Севастополя. Муж ваш тогда погиб 5 мая, а отец был тяжело ранен через день после гибели Власа.
Намного позже, в боях за другой город, мой отец был снова ранен и попал в плен к немцам. Через такие мытарства прошёл!.. Вот когда его уже освободили, он мечтал вас найти, но время бежало, и не получилось вас разыскать. Раны не давали покоя, здоровье сильно подкосилось. Перед смертью своей взял с меня слово, что найду вас обязательно. И вот я здесь.
− Господи, вот это новость, проходите в дом, Борис, гость вы мой дорогой! Там и поговорим! – засуетилась Настя, едва придя в себя от такой неожиданности. − Я тут сегодня побелкой занималась, уж простите, что не совсем прибрано в доме. Как же я рада, как рада вам, проходите, присаживайтесь. Вы же с дороги, накормлю вас сейчас, благо и картошечка уже поспела. Это надо же, счастье какое, словно от Власа весточку получила, − вытирая фартуком слёзы, всхлипнув, произнесла Настя. − Раздевайтесь, Борис, мойте руки, вот вам полотенце чистенькое, а я сейчас мигом на стол соберу, и поговорим по душам, − суетилась Настя, не зная, как угодить дорогому гостю.

Ради такого случая на стол была постелена белая скатерть, вышитая самой Настей по уголкам и обшитая дешёвым кружевом. Нашлась у Насти и бутылочка кагора, припрятанная для праздника, на Пасху.
Во дворе послышались шаги. Это Люба вернулась из школы. Войдя в дом, она удивлённо взглянула на незнакомца, поздоровалась.
− Знакомьтесь, Борис. Внученька моя, Любочка. С ней век коротаю, да рада, что не одна. Дети разлетелись кто куда. Зовут к себе жить, да как от родного дома оторваться? Да не стара ещё совсем, управляюсь потихоньку пока сама. А там видно будет. Ну-ка, Любушка, беги к Марии, зови в гости её и Митяя! Скажи, радость у нас, гость дорогой. Вот все вместе и встретим его да поговорим, − дала она внучке распоряжение, и той тут же след простыл… − Соседи у нас, что родня, Борис. С ними и в горе, и в радости. Детей помогали на ноги поднимать. Мне тогда любая помощь была в радость. Митяй воевал тоже. Раны до сих пор болят. Но держится ещё. Юморной мой соседушка, всё с душой прощается, а вот живёт, дай Бог ему здоровьица.

Между разговорами Настя дожарила оладушки, достала варенье из слив и вишен. На столе появилась вся крестьянская еда: отварная картошка, сало с аппетитными прослойками, солёные огурцы, помидоры и капуста.
− А вот и соседи пришли, − через окошко Настя увидела Марию и медленно идущего Митяя.
− Мир вашему дому! Здравствуйте. Где тут наш гость дорогой? Этот, что ли, Настенька? − только перешагнув порог дома, произнёс Митяй.
− Да, это я! Давайте знакомиться. Борис, − слегка смутившись от такой радушной встречи, протянул руку Митяю Борис.
− А я Дмитрий Петрович, можно проще, дядя Митяй. Жёнушка моя, Мария, − представил дед жену.
− Присаживайтесь за стол, гостя кормить надо. Издалека он, аж из Беларуси, вот весточку мне от Власа моего привёз. − И Настя неожиданно заплакала навзрыд. Вспомнилось ей многое. И то, о чём рассказывала детям и друзьям, и то, что с нежностью хранила в своей душе, запрятав от чужих глаз.
− Полно, соседушка, не реви, а то море из берегов выйдет. Вот уж эти бабоньки! Ну чего плакать, радость какая! Гость дорогой в доме, а она тут скатерть красивую всю слезами замочила. Не гоже так, − сказал дед, разливая кагор по рюмочкам. − За встречу, за знакомство. Угощайся, гость дорогой, потом и погутарим.
За первым тостом последовал второй, и тоже от деда. Старик взял в свои руки торжественный процесс приёма гостя.
− А теперь помянем наших земляков, погибших в боях за великую победу. За Власа твоего, Настя, за многих, кто победу не увидал, но отдал все силы, жизнь свою, приближая её. За тех ветеранов, что умерли от ран, за победу, за родину! Не чокаемся, − напомнил старик, выпил свою рюмочку и присел на стул. − Давай, дорогой Борис, рассказывай, каким ветром ты здесь, с какими новостями, − произнёс Митяй, доставая из старенького портсигара папироску «Казбек».
− Я говорил Анастасии Тимофеевне, что служили мой отец и её муж, Влас Филиппович, в одной части. Много чего вместе пережили. Поддерживали мужики друг друга. Друзьями были и, как говорят, на войне табачок один вместе курили.
− Без друзей не обойтись, знакомая история, − вставил Митяй словечко.
− Не мешай, старый! Не тебя пришли послушать. Дома наговоришься. Дай человеку рассказать, − одёрнула мужа Мария.
− Влас мне писал, делился, что друг у него замечательный, верный, да вот имя не писал, к сожалению, − вспомнила Настя.
− Так вот, отца моего звали Пронин Степан Иванович. Отец хорошо запомнил бой 5 мая 1944 года, когда Влас погиб. Да и я читал об этих боях в рассекреченных документах спустя много лет после войны. К юбилею Победы и открылся доступ к этой информации. Так вот, расскажу всё, что знаю. – Борис взял в руки стакан с компотом, сделал пару глотков. Во рту от волнения пересохло, ответственная миссия ему досталась – рассказать вдове солдата о последнем дне его жизни. − Прошу только меня не перебивать, волнуюсь очень, поверьте. Чтоб не забыл ничего.

Севастопольский укрепрайон создавался не один месяц. Немецкие войска начали усиленно строить оборонительные рубежи под Севастополем с начала 1943 года, сразу после разгрома их под Сталинградом. Назначенный командующим 17-й немецкой армией генерал пехоты К. Альмендингер в своём обращении к немецким войскам писал тогда: «Я получил приказ защищать каждую пядь Севастопольского плацдарма. Ни одно имя не произносится в России с большим благоговением, чем Севастополь. Здесь стоят памятники прошедших войн… В связи с тем что Севастополь имеет такое историческое значение, Сталин хочет вернуть себе этот город и порт. Поэтому нам предоставляется возможность обескровить здесь превосходящие силы красных. Я требую, чтоб не покидали свои окопы, оборонялись в полном смысле слова, удерживали каждую траншею и окоп. 17-ю армию поддерживают мощные воздушные и морские силы. Фюрер дает нам достаточно боеприпасов, самолетов, вооружений и подкреплений. На один километр фронта мы имеем до 2000 солдат, 67 пулеметов, 50 орудий и минометов, 100 самолетов.

Общая длина обороны до 35 километров. Германия ожидает, что мы выполним свой долг».
Борис отложил в сторону записную книжку с выдержкой из статьи.
− Вот гады, надумали чего! Севастополь им подавай! Вот и получили по зубам, век помнить будут! − не сдержал своих эмоций Митяй.
− Продолжай, Борис, дальше, интересные подробности. А ты, Митяй, уж помолчи, сделай милость, правда, Настя? − сказала Мария.
− Так вот, − продолжил Борис, − чтоб сокрушить немцев в этом районе, советские войска к 5 мая 1944 года создали численное превосходство над противником. Бой начинался в этот день с 12 часов дня.

Влас и отец это время перед боем провели, как обычно. Позавтракав, помылись и побрились, оделись в чистое. Оба надраили пуговицы и пряжки на ремнях, начистили сапоги. Говорили на разные темы, больше о гражданском. О семьях и детях. Влас очень переживал, что не увидит своих детей, бой предстоял тяжёлый. На что отец ему посоветовал не думать о плохом, всё обойдётся. Но Влас как чувствовал, что его бой последний. Он вспоминал, как они с Настей сажали свой вишнёвый сад, вспоминал свадьбу и рождение своего первенца Николая! А вот Антонину они с женой зачали, когда Настя приезжала с детьми к мужу на свидание в часть.

− Так и было, всё помню, а Тонечка так и не увидела отца, − заплакала Настя навзрыд. Мария бросилась её успокаивать.
− Ты это, Борис, может, без этих подробностей, больно душещипательно для бабёнок наших, − растерялся от Настиных слёз Митяй.
− Нет-нет-нет, Борис, всё как есть рассказывай, каждую секундочку его жизни в тот день, для него последний, − запротестовала Настя.

Люба слушала с большим интересом рассказ о войне, о её дедушке. Бабушку было нестерпимо жаль, она так горько плакала.
− Хорошо, я продолжу. Выкурив не одну сигарету, они напряжённо ждали приказ наступать. И он поступил. Сначала началась артподготовка. Наши лупили немцев из всех орудий, но и те не отставали и поливали наших бойцов огнём артиллерии. Два часа шла мощная артподготовка. Потом начала работать авиация. Земля ровнялась с небом, ничего не было видно. Снаряды ложились одни за другим. Отец с Власом были в окопе и ждали свой черёд наступать. Только после поддержки артиллерии и авиации в наступление шли танки и за ними пехота со стрелковым оружием, но немецкие лётчики не давали поднять головы бойцам. В небе сталкивались немецкие и наши самолёты, некоторые падали огненным факелом, сбитые своим противником. − Борис глотнул компота из стакана. − Первой с северо-востока вступила в бой в районе Бельбек-Камышлы 2-я Гвардейская армия 4-го Украинского фронта, за ней 87-я Гвардейская стрелковая дивизия, в которой служили отец и Влас. Выдвинулись в наступление и многие другие стрелковые и танковые дивизии.

В бой пошли танки, а за ними пехота. Поднялись в бой и Влас с моим отцом. Шаг за шагом они продвигались вперёд с криками «Ура!», «За Родину!», «За Сталина!», обстреливая противника, глотая дым и гарь от разорвавшихся снарядов. Падали их друзья, сражённые вражескими пулями, горели подбитые танки. Отец рассказывал, что в момент боя исчезает страх, обостряется чувство ответственности за жизнь других, за семью и свою родину. Это и есть чистой воды патрио­тизм.

Влас и отец двигались почти параллельно друг с другом, то отставая, то обгоняя один другого, непрерывно поливая огнём врага. И вдруг отец заметил, что Влас упал. Он подбежал к нему, хотел помочь подняться, но увидел, что Влас тяжело ранен. «Санитары, санитары!» − закричал отец, но их не было рядом. Обняв друга, он сказал ему, чтоб тот держался. Но продержаться Влас смог лишь несколько минут. Ранение оказалось смертельным. Последнее его слово было: «Настя…» Отец сам закрыл глаза Власу. Вот и поклялся мой отец разыскать вас и рассказать всё.
Настя снова заплакала навзрыд, ничего не говоря, низко опустив голову на свои руки.

− Пусть поплачет, тяжело мужикам слушать такое, а ей, солдатке, тем более, − сказал дед, жалея Настю.
В комнате на несколько минут замерла тишина, лишь вдова горько оплакивала своего погибшего мужа да слишком громко тикали часы. В такой момент никто не стал мешать Насте выплакаться. Люба тоже плакала, обнимая бабушку.

Митяй налил снова рюмочки, протянул их присутствующим.
− Полно убиваться, Настя. Слезами ты Власа не поднимешь. А вот память о нём в твоей семье пусть вечно живёт. Чтоб помнили и дети, внуки, правнуки и праправнуки, да и дети их, какой у них геройский отец и дед был. Голову сложил, чтоб победу стране добыть над фашизмом. Вечная ему пусть память будет. А земля ему давно пухом стала.

Митяй, никого не приглашая, выпил свою рюмку за помин души. Пришла в себя немного, облегчив душу обильными слезами, и Настя. Выпив свою рюмочку, она попросила Бориса продолжить рассказ.
− Только вы больше не плачьте, − сказал Борис и продолжил: − Так вот, только и успел отец прикрыть глаза своему другу, как услышал рядом крик командира: «Вперёд, Пронин, вперёд! За Родину, за друга, за Победу! Ура!» Умели командиры поднимать дух своим бойцам. Бой длился до самого вечера, ночью была короткая передышка с редкими обстрелами, а наутро бой продолжился. В этом бою мой отец был тяжело ранен и отправлен в тыл, в госпиталь. Всех погибших во время обороны Севастополя похоронили в братской могиле неподалёку от города, в селе Бельбек, на Братском кладбище воинов 2-й Гвардейской армии, рядом с теми местами, где шли кровопролитные бои за Севастополь. В Книге памяти города-героя Севастополя, во втором томе, на странице 246 есть и имя вашего мужа, Анастасия Тимофеевна. Вот и выполнил я долг перед отцом, а отец – перед другом, − закончил свой рассказ Борис.

Долго ещё сидели за столом и вели беседу, пили чай. Всех их объединяло общее горе, потеря родных и близких в той чудовищной войне и одна на всех Победа над фашизмом, доставшаяся такой большой ценой. И разговор бы этот не кончался, да гостю рано утром надо собираться в обратный путь.

У родной могилы

Жизнь у Володи и Валентины шла своим чередом. Настю встретили с распростёртыми объятиями. Две внучки давно не видели бабушку и были рады её приезду. Володя и Валя весь день пропадали на работе. Работа у Володи была ответственная, начальник участка на шахте отвечал не только за план на производстве, но и за человеческие жизни, жизни шахтёров. Совсем недавно Владимир сам работал шахтёром и хорошо знал все тонкости нелёгкого шахтёрского труда. Шахтёры с уважением относились к своему начальнику, так как он был справедлив и никогда не обижал простых работяг.

С полгода назад на шахте, где работал Настин сын, произошёл выброс метана, обрушение кровли в горной выработке. Володю и бригаду шахтёров, которые были в этот день на смене, засыпало горной породой. Много часов они вместе со своим начальником находились под завалом. Горноспасатели приложили максимум усилий, чтобы освободить людей из каменного плена.

Володя был тяжело травмирован, как и многие шахтёры, оказавшиеся в каменном мешке. Больше всего пострадали его глаза. В них попала угольная пыль. Также у Володи были сломаны рёбра, рука и нога. Врачи сделали операцию, и он постепенно выздоравливал. Своей жене Валентине Володя запретил сообщать матери о случившемся. Много горя выпало на Настину долю, и сын берёг мать от лишних переживаний.
В доме Володи после приезда матери чаще стало пахнуть свежей выпечкой. Настя с удовольствием хлопотала на кухне. Ей, привыкшей к большой семье, снова было в радость проявить свои кулинарные способности.

Вечером за ужином собиралась вся семья, девочки заканчивали делать уроки и рады были пощебетать за ужином.

Володя сожалел, что Люба вернулась жить к Лиде. Он понимал, что матери тяжело расставаться с внучкой, которую растила с малых лет. Настя рассказала, как к ней приезжал сын сослуживца отца и поведал о последнем бое, в котором погиб Влас. Володя и его семья слушали Настю с замиранием сердца. Особенно впечатлились рассказом дочери Володи.

− Жалко дедушку, жалко, что погиб и мы его так и не узнали, – произнесла старшая дочь Юля.
− Володя, − обратилась Настя к сыну, − все мы спешим жить, дела нас подгоняют, заботы одолевают. Но все мы должны отдать свой долг вашему отцу, а моему мужу Власу. Давно я мечтала побывать на братской могиле, где он похоронен, да всё никак не получалось. То одно, то другое. Вас вырастила, потом вот Любушку, а теперь времени у меня много, вот я и решила съездить на могилку, поклониться, отвезти родной землицы, поди, скучает там по родной землице-то, в чужих краях. − Настя подняла уголок фартука и вытерла выступившие слёзы.
− Конечно, мама, нужно, обязательно нужно съездить. Давно нужно было это сделать. Но как ты сама говоришь, дела не отпускали. Одну мы тебя не отпустим, да я думаю, что и девчата наши поддержат эту идею. Я созвонюсь с ними, у меня скоро отпуск, выберем время и поедем все вместе, − решил Володя.
− Хорошо бы, сын, хорошо бы. Значит, звони или пиши сёстрам, определяйтесь со временем и поедем, − согласилась с сыном Настя.

Так и поступили. Настя ещё успела съездить домой, дать распоряжение соседям о присмотре за домом, набрала в холстину родной кубанской земли.

Спустя несколько месяцев Настя и Володя уже ехали в поезде Луганск – Севастополь. Сёстры-бакинки добирались из Баку самостоятельно, в Севастополе решили встретиться на вокзале. Володя с Настей приехали чуть раньше, сняли гостиницу и ждали сестёр.

Благодаря подсказке людей добрались до нужного места, отыскали Братское кладбище воинов 2-й Гвардейской армии. Оно находилось в Балаклавском районе, в селе Бельбек.
К памятнику от шоссе вела лестница, по обе стороны которой высажены вишнёвые деревья.

Надпись на памятнике гласила: «Вечная Слава Героям-воинам 2 гвардейской армии 3, 24, 87 гвардейских стрелковых дивизий 13 гвардейского стрелкового корпуса 126, 315, 387 стрелковых дивизий 54 стрелкового корпуса 33 гв, 87, 347 стрелковых дивизий 55 стрелкового корпуса павшим в боях при освобождении Севастополя 1944 г.».
В 87-й стрелковой дивизии служил и Влас.

Настя медленно, держась за Володину руку, поднималась по лестнице. Сердце в её груди трепыхалось, как птица, так и хотело вырваться наружу. В голове Насти загудело, сдавило затылок. Это давление подскочило, сказалось волнение, бессонная ночь в поезде. Она на миг остановилась.
− Мамочка, тебе плохо? − тут же забеспокоились дочери.
Володя взглянул на мать, она немного побледнела.
− Держись, мать, немного осталось. Больше ждала ты этого момента, − сказал Володя.

Настя ничего им не ответила и медленно стала дальше подниматься по ступенькам.
Вот и памятник. Все обступили мемориал, стали с интересом рассматривать. Дети возложили живые цветы, зажгли свечи.
Настя опустилась на колени. Степной ветерок нежно приласкал седые Настины пряди, выбившиеся из-под платка.
− Здравствуй, милый! Как долго я шла к тебе, прости, дорогой, прости. Но в сердце моём ты всегда, каждый день, каждую минуточку. − Настя горько заплакала, не стесняясь своих слёз.

Дети стояли с низко опущенными головами и не мешали беседе матери с их отцом. Ведь это была последняя их встреча.
− Вот и свиделись мы, дорогой. Я знаю, ты видишь нас, ты рядом. − Настя подняла голову, посмотрела заплаканными глазами вверх. Там одиноко летал сизый голубок, кувыркаясь в бездонном синем небе.
Настя достала из кармана своего платья маленький свёрток с кубанской землёй.
− Вот всё, что могу для тебя сделать, Влас. − Она медленно высыпала землю у основания памятника. − Это землица с твоей родины. Посмотри, дорогой, какие дети у нас с тобой выросли, не все здесь, прости, но обязательно приедут навестить тебя те, кто не смог. В другой раз, прости их, Влас. Как не хватало мне тебя всю жизнь, твоих крепких и заботливых рук, твоей милой улыбки. Трудно мне пришлось, ты знаешь, но я не ропщу на судьбу. Тебе вон и того хуже. Голову сложил в боях за нас, за родину.

Настя на миг смолкла, тихонько поглаживая гранитную плиту своей шершавой ладошкой. Мысленно она гладила непокорный чуб Власа, до сих пор помнила его запах, цвет волос, цвет глаз своего любимого.
Дети замерли, боясь потревожить мать, слёзы катились из глаз Настиных дочерей, Володя нервно то прятал руки в карманы, то доставал их. Он не курил и по-своему справлялся с нахлынувшим напряжением.
Настя тихонько поднялась, обняла памятник. Она как бы обнимала своего любимого, навечно её покинувшего.

− Приезжал сынок твоего друга Пронина. Выполнил просьбу своего отца, рассказал о последнем твоём бое, Влас, о гибели твоей. Тяжко было узнавать о минуточках последних жизни твоей, дорогой. Я так долго не верила похоронке, всё ждала, всё надеялась, что откроется калитка – и вот ты, мой родной, вернулся. Не судьба… − И она снова заплакала.
Володя не смог больше выносить душевных страданий матери.
− Хватит, мама. Отца не поднимешь, а сама сляжешь. Вон бледная какая. Пойдём, тебе присесть нужно, хватит плакать.

Володя подвел её к лавочке недалеко от памятника. Валя накапала матери сердечных капель, дала ей выпить.

Дети каждый по-своему пообщался с духом отца, затем здесь же помянули его. На кладбище, где установлен памятник на братской могиле погибших воинов, ещё были люди. Им раздали конфеты и печенье, как и положено.

Ещё долго они были здесь, не решаясь уходить. Но время шло, и они должны были успеть на вечерний поезд.
− Прощай, родной мой, – снова прильнув к памятнику своей щекой, прошептала Настя. – Я знаю, скоро свидимся с тобой. Ты меня ждёшь, я знаю.
Вечерело, небо зарумянил багровый закат. В небе всё так же кувыркался одинокий голубок. Настя, глядя на него, удивилась, как это он не устал? Неожиданно к нему присоединился ещё один голубок, а может, голубка.
− Голубка… − сказала вслух Настя. − Дождался всё же свою любимую.

Поезд, стуча колёсами, изгибаясь змейкой на поворотах, увозил семью всё дальше и дальше. «Прощай, прощай», − стучали надоедливо колёса.
− Прощай, прощай, милый, − шептала в полузабытьи и Настя. Глаза её закрылись от усталости, и она погрузилась в сон.
Ей приснился их вишнёвый сад, весь в весеннем ароматном цвету, их свадьба, яркий солнечный день, а в синем небе кувыркающиеся голубочки. Голубь с голубкой.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.