Декабрьские виды из окна Овального кабинета

Высокий господин в неброском костюме – дорогие и модные вещи всегда выглядят именно так, – сняв с благородно вытянутого лица пенсне, подслеповато вглядывался в размытые сумерки декабрьского дня. Зелёный газон за окном мало напоминал зимние дни 1917 года где-нибудь в Москве или Петрограде. Созерцатель поймал себя на мысли, что даже при любовании видами Вашингтона невольно вспомнил о мятежной России. Холодная, занесённая снегом, дикая и неведомая, которая ещё недавно практически не занимала его умственные усилия. Как вдруг к нынешнему октябрю эта страна нежданно-негаданно вздумала воспротивиться устоявшимся в мировой практике нормам обустройства общественной жизни. Россия – непонятное для его англосаксонского миро­ощущения пятно на карте мира, – взбрыкнув диким мустангом, понеслась к пропасти, потянув за собой к губительному краю социальных раздоров другие державы.
Господин помянул нечистого: «Дьявол её побери, эту Россию!» Однако Америка избрала его президентом за способность трезво оценивать мировые угрозы, и стоящий у окна решил: «Именно американцы! К лешему весь прочий мир, я отвечаю только за народ, вверивший мне всю полноту власти и с ней ответственность за судьбу нации!» Тихий щелчок дверного замка отвлёк его внимание от зелени лужайки. На пороге кабинета стояло очаровательное существо, жена господина с лошадиным лицом и дурным зрением, миссис Эдит Голт Вильсон:
– Милый, ты вчера вновь лёг отдыхать слишком поздно.
Высокий складный мужчина стремительно шагнул к женщине в атласном платье, чтобы приложиться к её белой, слегка пухлой ручке.
– Вудро, ты совершеннейшим образом не желаешь думать о своём здоровье!
«Дорогая не столько делает мне выговор, сколько взывает к чувствам разума», – подумалось господину, и его асимметричное лицо преобразила счастливая улыбка. Вудро Вильсон, а хозяином кабинета был именно 28-й президент Североамериканских Соединённых Штатов, покорно склонил голову перед заслуженными упрёками:
– Эдит, детка! Ты же знаешь, что моя жизнь состоит из двух равных половинок: служения нации и своей семье. – Вильсон вновь облобызал запястье Эдит.
– Но… – Домохозяйка собралась и дальше читать нравоучительные лекции своему мужу, имеющему степень пи-эйч-ди – доктора философии. – Доктор Грей Грейсон особо настаивал на соблюдении тобой, милый друг, режима труда и отдыха!
Ph. D. Вильсон спрятался от справедливых упрёков супруги за обворожительной улыбкой:
– Любезный доктор абсолютно прав, и поэтому мы с тобой сегодня за обедом вместе решим, как проведём будущий уик-энд.
Надувшиеся губки жены подсказали «негодному мужу», что та всё ещё сердится. Он предложил:
– Если ты будешь паинькой и, сменив гнев на милость, отправишься решать вопросы меню предстоящего обеда, я обещаю взять тебя в середине марта в Лондон.
Эдит, не веря своим ушам, робко, чтобы, не дай бог, не спугнуть столь замечательную мысль, в кои веки пришедшую на ум её Вудро, переспросила:
– Это официальный визит?
– Нет, дорогая! В эти сроки там будет проходить конференция стран «Согласия», и премьер-министр любезно передал тебе приглашение от имени своей супруги, Мэгги Оуэн Ллойд.
Жена вздохнула:
– Вот что значит английский шарм! Не зря же Дэвид, с его импозантной львиной гривой волос и атласными крыльями «оперного» плаща, приобрёл столько друзей в среде писателей, драматургов и актёров. – Женщина подавила рвущийся на волю вздох. – А к нам, милый, за обеденный стол отчего-то предпочитают садиться всё более политики с их занудными разговорами.
Промолчав, президент поцеловал в лоб ворчащую жену и проводил её до дверей.
Стоило Эдит удалиться, как очередной щелчок дверного замка известил его о следующем посетителе. То был худой и бледный личный секретарь-помощник президента. Ph. D. Вильсон оторвал взгляд от бумаг с синим штемпелем Top Secret под кодовым названием Inquiry и привычно перевернул страницы текстом вниз.
– Что у тебя, Джон?
Молодой человек только начинал свою карьеру в команде хозяина Белого дома на Пенсильвания-авеню и ещё не разучился краснеть. Робея, Джон сообщил:
– Господин президент, в приёмной ожидает аудиенции начальник управления военной торговли мистер Бернард Барух!
Ph. D. Вильсон грустно усмехнулся: «Посланец «жирных котов» будет плакаться о военных грузах, скопившихся во Владивостоке». Вернув лицу строгое выражение, он кивнул:
– Пригласите мистера Баруха! – Клерк не успел удалиться, и патрон попросил: – Да, если вас не затруднит, Джон, разыщите, пожалуйста, полковника. Он едет в Париж, на переговоры, а тезисов наших требований я всё ещё не видел.
Джон поспешил обернуться на голос президента:
– Пригласить мистера Хауса к вам в кабинет?
Ph. D. Вильсон кивнул. «Вычитку меморандума по тайному соглашению с Германией придётся отложить на более позднее время. Когда наступит ночь и меня прекратят теребить по всякому поводу и без оного!»
Мультимиллионер Бернард Барух не был похож на карикатурных капиталистов. Ни брюшка под полосатой жилеткой, ни чёрного цилиндра, и даже толстая «вонючая» сигара не торчала у него из-под щёточки усов. Цепкий взгляд, выдающий напористый пробивной характер, и ладно скроенное природой и родителями, выносливое тело спортсмена-любителя – так выглядел мистер Барух. Раскланявшись с президентом, визитёр замер в ожидании реплики главы государства.
– Что вас привело ко мне в этот слякотный день, мистер Барух?
Опуская протокольные фразы, Барух сразу же перешёл к делу:
– Сэр! Деловые круги одобряют решение правительства оказать помощь всем антибольшевистским силам и объявить большевиков «поставленными вне международных законов бандитами». Сэр, мы ждём от вашей администрации решительных действий!
Ph. D. Вильсон удивлённо вскинул брови. Посетитель пояснил:
– В части отправки экспедиционных ­войск в приморские области России, господин президент, где произошёл коллапс в транспортировке грузов, перебрасываемых нами на Запад.
– Не совсем ясно, мистер Барух, что вы подразумеваете под словами «отправить экспедиционные войска»?
Бизнесмен смутился. Он знал, что президент не настолько наивен и прекрасно понял, о чём идёт речь.
– Господин президент! Сэр, нам известно ваше отношение к силовым решениям стоящих перед страной политических проблем. – Барух помялся. – Но вы должны помнить ваше же высказывание: «Нация может быть настолько права, что ей надо силой убеждать в своей правоте другие нации!»
– Объективно это верно, мистер Барух, но если есть малейшая возможность…
Миллионер не дал главе государства закончить мысль:
– Безусловно, сэр, мы осознаём, что традиционный американский метод решения задач «чужими руками» в данной ситуации не совсем подходит. Доллар не разрешил противоречий, а мы, сэр, по горло накачали новый русский режим баксами! Остаток займа составил 262 миллиона, но во Владивосток, сэр, уже доставлено материалов, вооружения и прочего снаряжения на огромные деньги…
Ph. D. Вильсон задумался. О состоянии дел на Транссибирской магистрали ему отдельно докладывал Джон Фрэнк Стивенс, назначенный премьером Керенским советником министра путей сообщения. Мечтая о союзе «двух крупнейших демократий мира», он отправил в помощь Временному правительству не только инженера Стивенса, но и опытнейшего политика, бывшего госсекретаря Элиу Рута, с генералом Хью Скоттом и адмиралом Джеймсом Гленноном в придачу.
– Конечно, сэр, в военно-политической области следует действовать сдержанно! – Барух, не догадываясь, что Вильсон, задумавшись, перестал его слушать, продолжал горячо отстаивать идею военной экспансии.
Однако кое-что президент всё-таки услышал. «Вот и старина Тедди, даром что полковник кавалерии, при случае постоянно пеняет мне за нежелание милитаризовать страну. Видишь ли, они в Республиканской партии считают, что нынешний век не эра совести и справедливости, а эпоха перекраивания карты мира, для чего и нужна сильная армия».
– Высадка во Владивостоке, сэр, поможет организовать сборку доставленных морем паровозов и подвижного состава, а контроль над Сучанским угольным бассейном и Тетюхинскими рудными приисками окупит затраты на посылку войск. – Глаза бизнесмена алчно блеснули. – Господин президент, золото, уголь, нефть – да всё, что душе угодно, можно извлечь из сибирских недр.
– Сколько?
– Что «сколько», господин президент?
Ph. D. Вильсон, то ли от усталости, то ли от обречённого осознания, что именно ему историей уготован тяжкий крест принятия таких судьбоносных решений, сняв пенсне, попытался ладонью стереть с лошадиного лица постную мину.
– Ах вы про траты бюджета на экспедицию! – понял Барух. – Двадцать пять миллионов долларов, сэр.
«У этих лоббистов всегда всё учтено. А может, прав Рузвельт, и моя излишняя интеллигентность в политических решениях может не позволить стране занять ключевую позицию в решении глобальных проблем? Моё отрицательное отношение к участию Америки в войне «великих европейских держав» едва не вычеркнуло нас из числа ведущих мировых игроков», – двадцать восьмой президент лукавил сам перед собой, ведь на последних выборах 1916 года он продолжал позиционировать себя перед населением как поборник нейтралитета и убеждённый пацифист и в результате одержал победу. Правда, с минимальным отрывом голосов выборщиков, но выиграл. В том числе из-за лозунга «Он удержит нас от участия в войне!». Дальше был апрель 1917-го и объявление войны Германии. Вильсон поморщился: «Политика весьма грязная штука!» Подведя черту под самобичеванием, доктор философии всецело обратил мысли к речам посетителя:
– Мистер Барух, подготовьте свои предложения, и я их обязательно рассмотрю, а сейчас прошу меня извинить!
Лоббист попятился к выходу, и Вильсон добавил:
– Э-э… мистер… Если вы хотите, чтобы вашу докладную прочитали, потрудитесь изложить мысли на одной странице!
– Так и поступлю, господин президент, – поблагодарил капиталист, и двери Овального кабинета закрылись.
Глава государства нажал кнопку электрического звонка. На зов явился верный Джон. Ph. D. Вильсон с укором посмотрел в синие глаза молодого человека. Клерк смутился, и его бледные щёки тронул румянец.
– Господин президент, мне пришлось телефонировать в исполнительные департаменты, и лишь несколько минут назад в министерстве обороны отыскались следы вашего советника.
– Замечательно, Джон, это по соседству с Белым домом, и значит, дорогой полковник будет с минуты на минуту. А пока, малыш, соедини меня с госсекретарём.
Через минуту на столе президента звяк­нул массивный телефонный аппарат.
– Слушаю!
В телефонной трубке задрожал голос малыша Джона:
– Господин президент, сэр Роберт Лансинг у аппарата.
– Роберт, это Вудро, добрый день!
– И вам доброго здравия, господин президент! – В трубке раздался треск помех, но связь, как обычно, была отлажена, голос собеседника оставался чёток, казалось, что он сидит в кресле напротив президента. – Чем могу служить, сэр?
– Роб, что нового из-за рубежа докладывают ваши дипломаты?
– Напряжение в России с каждым днём растёт, господин президент. Если генеральный консул в Москве, мистер Саммерс, после переворота слал панические телеграммы: «Требую что-то предпринять!» – то сейчас Мэддин, явно впав в депрессию, умоляет: «Усиленно рекомендую протестовать против нынешнего режима». – Президент молчал, и государственный секретарь продолжил: – Сэр, все словно сговорились, с генералом Саммерсом… Вице-консул Макгован…
Белая раззолочённая дверь кабинета отворилась, и тщедушная фигура помощника скользнула внутрь. Президент, не отнимая телефонной трубки от уха, осведомился:
– Полковник в приёмной?
Джон кивнул. Отдав отрывистый приказ впустить долгожданного визитёра, глава государства вернулся к телефонному собеседнику:
– К сожалению, Роберт, вынужден прервать наш разговор. Сделайте попытку попасть ко мне на доклад. Хорошего дня, мистер Лансинг! – И президент передал помощнику, занёсшему очередную папку с документами, гудящую отбой трубку телефона: – Джон, опусти на рычажки!
Отставляя кресло, Ph. D. Вильсон протянул руку для приветствия своему ближайшему советнику:
– Полковник!
Эдварда Манделла Хауса в Белом доме прозвали «полковником». Внешне мистер Хаус действительно походил на кавалерийского полковника, прожаренного солнцем в прериях Техаса и пропылённого в пустыне Мохаве. Среднего роста, сухопарый и жилистый, с острым взглядом и ястребиным носом на обтянутом загорелой кожей черепе, «полковник» даже в состоянии покоя излучал энергию кавалерийской атаки: гул земли, стонущей под копытами лошадей, рёв сотен охрипших глоток, сип сигнального рожка и хлопки развевающегося на ветру звёздно-полосатого полотнища.
– Эдвард, дружище, пройдём к тем креслам. – Президент указал соратнику на глубокие кожаные кресла возле низкого столика. – Если желаешь, старый лис, можешь курить!
Но советник и не подумал воспользоваться такой привилегией, помня, что друг Вудро не переносит табачного дыма. Помолчав, Вильсон поинтересовался:
– Чем ты был занят с утра, Эдвард?
Эдвард М. Хаус, удобно откинувшись на подушки кресла, вытягивая худые ноги в остроносых «ковбойских» сапогах, улыбнулся другу:
– Как ты себя чувствуешь сегодня, ­Вудро? – Президент изобразил некую гримасу, которая могла означать что угодно, и Хаус оставил эту тему. – Заезжал к моим мальчикам в военное министерство, хотел глянуть краем глаза, что они там натворили во главе с Бейкером-младшим.
Вспомнив про секретную работу группы военных Inquiry под руководством министра обороны Ньютона Дила Бейкера-младшего, Вильсон поискал под столешницей кнопку вызова помощника:
– Джон.
Тот возник перед боссом и услышал:
– Подай со стола коричневый конверт… Спасибо, можешь идти и попроси Милли, пускай заварит нам с полковником крепкий чай!
Отпустив помощника, президент извлёк из конверта секретный документ.
– Знаешь, Эдвард, мне не очень понравился сей опус. – И, не позволив Хаусу спросить, чем именно, Вильсон пояснил сам: – Меня, полковник, угнетает одно обстоятельство.
Услышав такое от президента могущественной державы, советник, подобрав вытянутые ноги, напрягся. Вудро продолжал:
– С кем бы и на какую тему мне ни приходилось в последние пару месяцев беседовать, разговор обязательно начинал вращаться вокруг положения в России.
Хаус, ожидая чего-то подобного, внимательно слушал и смотрел на своего облечённого властью друга:
– Могу представить…
– Меня, верный соратник, доводит до кровавого пота вопрос о том, что делать в России, что было бы справедливо и что – возможно. Это дело, как ртуть, ускользает из-под моих пальцев.
– Вудро, нынче неподходящее время, чтобы, сомневаясь в успехе, недооценивать свои… – Хаус показал пальцем на дистанцию между собой и президентом, – наши возможности.
Ph. D. Вильсон устало усмехнулся:
– Извини, старина, что же я намечал обсудить… – Ph. D. Вильсон ничего никогда не забывал, но потрафить доверенному советнику было делом принципа.
«Полковник» оживился:
– Могу только догадываться, сэр, возможно, что-то связанное с группой министра обороны?
Президент с благодарностью улыбнулся:
– Эдвард, ты, как всегда, кладёшь пули точно в цель! – От этих слов жёсткий ледок в змеином взгляде Хауса стал помягче, дал «слезу». – О меморандуме Inquiry, Эдвард! Вероятно, он предлагает радикальные средства от такого рода потоотделения?
Хаус позволил себе не только рассмеяться, но и поаплодировать «сочному» обороту речи доктора философии:
– Мне попалось на глаза одна статейка в номере The Wall Street Journal, где писака от души лизнул тебе руку: «Его высказывания звучат, словно отлитые из бронзы колокола», конец цитаты! – Под укоряющим взглядом Ph. D. Вильсона льстец стушевался. – Вернёмся к идеям Inquiry! Пойми меня правильно, Вудро, доверить такой важный для будущего нации документ ребятишкам Ньютона, которые не могли создать даже общенациональную систему призыва на военную службу, я не мог!
Президент, поощряя речи Хауса, одобрительно покачивал головой. Тот рассказывал дальше:
– Пришлось подключить к работе своих яйцеголовых, из тех, что разбираются во внешних проблемах.
– Напомни, что за ребята в команде?
– Группа «Исследование» малыша Томаса.
– Мальчишки Ламота, партнёра фирмы Моргана? – Ph. D. Вильсон нахмурился, видимо, посчитав такое решение однобоким.
Хаус, обезоруживая президента, поднял руки вверх:
– Само собой разумеется, Вудро, Томас У. Ламот не единственный свет в нашем окне. К работе по данной тематике уже подключился доверенный помощник госсекретаря Ричард Крейн и эксперт по русским делам Базил Майлз.
– Разумеется, эти ребятишки играют под твоим присмотром?
Хаус плотоядно облизнул тонкие губы:
– А как же, я за ними присматриваю, и они у меня ходят на коротком поводке.
– Ну-ну!
– Я даже беру Тома с собой в Париж… он там между делом должен повстречаться с Уильямом Томпсоном, сворачивающим свою деятельность в Петрограде, и, знаешь, думаю послать эту парочку с тобой в Лондон, вызнать, как лорды реагируют на большевистскую угрозу.
Президент был доволен услышанным: парни из его администрации не сидели сложа руки.
– Полковник, я правильно понял из этих бумаг, что в наших долгосрочных планах значится нацеливание интересов Германии на продвижение на Восток?
– Создадим России постоянную головную боль!
Ph. D. Вильсон продолжал уточнять позицию своего ближайшего окружения по злободневной проблеме:
– Такое решение задачи, по вашему мнению, обеспечивает контроль над Россией?
Советник, прикрыв глаза от удовольствия, кивнул, и президент продолжил:
– В этих целях мы гарантируем Германии в послевоенном мире необходимую дипломатическую и военную помощь, а также финансовые вливания, сырьё и рынки сбыта?
– Вудро, кто, если не ты, лучше всех осознаёт, что остальной мир будет жить спокойнее, если вместо огромной России в нашей действительности, – Эдвард развёл руки на всю дозволенную ему природой ширину, демонстрируя для наглядности этот нонсенс, огромную величину третьеразрядной страны, – будут четыре России? – Теперь перед лицом президента САСШ замаячили длинные пальцы «полковника», обозначавшие вышеназванное число. – Одна – Сибирь, а остальные – поделённая европейская часть страны.
Президент кивнул вошедшей с подносом официантке, указав, чтобы она поставила его на стол. Беря свой стакан с тёмным парящим напитком, он, подцепив вилкой жёлтенькую дольку лимона, погрузил её в кипяток.
– Как проходят твои консультации с фон Бернсторфом?
Хаус потянулся за чаем.
– Иоганн вот-вот вернётся в Берлин из ссылки в Константинополе. Мы прилагаем все усилия…
– Влияния дома Морганов?
– Вудро, ты же знаешь, у графа и без того хватает друзей в Америке, и они считают, его вклад в разработку будущего мирного договора принесёт стране многие блага.
Президент, указывая на советника пальцем, заявил:
– Вот и помогите ему с этим делом. Не забудьте только, что Германия должна оставить оккупированные земли! Это, если мне не изменяет память: Польша, Финляндия, Прибалтика и Украина?
Хаус согласился с полнотой перечня:
– У вас, мой друг, великолепная память! Взамен утерянных завоеваний вы, господин президент, на мирной конференции предложите присоединить к побеждённой Германии Австрию, Судетскую область и район Ратибора в Силезии. Согласно Inquiry, – «полковник» кивнул на документы, на которых стояло блюдце президента, – вы будете рекомендовать союзникам проявить умеренность в своих претензиях к Германии, разрешив ей иметь армию и закупать вооружение.
Ph. D. Вильсон, поставив пустой стакан на блюдце, поднял пару и извлёк из-под неё желтоватые бумаги.
– Непременно! – На его лице отразилась вселенская скорбь. – Знаешь, что мы не учитываем, отвлекаясь на ноющую занозу в виде России?
Хаус насторожился. Ph. D. Вильсон с лёгкостью распознавал подводные камни, сокрытые под треском дипломатических фраз. Президент вздохнул:
– Как бы мы с тобой не оставили нашему последователю головную боль похлеще, чем большевизм! Только её придётся решать уже кровью американских парней.

Виктор Усов

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.