Преподобный Дионисий Радонежский

Олег СЕЛЕДЦОВ

К 450-летию со дня рождения и
410-летию поставления
архимандритом
Свято-Троице-Сергиевой лавры

Сегодня я хочу рассказать о замечательном русском святом, к сожалению, незаслуженно забытом у нас. Это духовный наследник отца нашего, преподобного Сергия Радонежского, чудотворца. Они жили в разные эпохи. Один через двести лет после другого, но оба сыграли выдающуюся роль в деле спасения России, в деле собирания русских земель. Мой рассказ об одном из настоятелей лавры, преподобном Дионисии Радонежском.
Когда вы приедете в лавру, то увидите, что сердцем монастыря является древний златоглавый Троицкий собор. Он невысок и, пожалуй, тесен для огромного нескончаемого потока богомольцев. Рядом с ним стоят высокий и просторный собор Успения Пресвятой Богородицы и высоченная, в стиле барокко свеча-колокольня. А уж сколько паломников может вместить трапезный храм! И всё же Троицкий собор – главная святыня лавры, а может, и всей России. Здесь в серебряной раке покоятся мощи игумена земли русской – преподобного Сергия. У южной стены собора был в своё время достроен придел над местом погребения второго настоятеля обители преподобного Никона. И почти одновременно к этому приделу была пристроена так называемая Серапионова палатка, где почивают мощи святых, бывших в разное время настоятелями лавры: святителей Серапиона, Иоасафа и преподобного Дионисия.
Кто же такой этот Дионисий? Чем заслужил он честь быть упокоенным подле великого Сергия?
Родился он во Ржеве. От рождения был боголюбив, почитал родителей и по их настоянию женился. Но брак этот был недолог. Жена скончалась, и после её смерти Дионисий смог осуществить свою давнюю мечту – стать монахом. Он принял постриг и поступил в число братии монастыря в Старице, где вскоре стал настоятелем.
В разгар знаменитой русской Смуты его возвели в сан архимандрита, и патриарх Гермоген лично вызвал нового архимандрита в Москву. Дионисий был рассудителен и красноречив. С ним советовался не только патриарх, но и царь Василий Шуйский.
Едва Троице-Сергиева лавра пережила великую шестнадцатимесячную осаду польско-литовских войск, Дионисий стал здесь настоятелем. Именно в Троицком монастыре проявилась выдающаяся роль этого Божьего угодника в судьбах России.
Судите сами, с именем Дионисия связано окончание Смуты. Мало кто, к сожалению, помнит об этом. Москва в начале его настоятельства в лавре терпела разорение от завоевателей-поляков и от всякого рода разбойников, в изобилии расплодившихся на несчастной нашей земле. По дорогам тут и там скитались раненые, голодные и разорённые люди. Плач великий стоял на Руси. Множество увечных и убогих валялось в окрестных рощах монастыря и умирало. Кто же имел хоть каплю сил, стремился найти приют в великой обители, которую не смогли захватить вооружённые до зубов иноземцы и их приспешники из числа своих доморощенных злодеев.
Дионисий же, помня заветы преподобного Сергия, обратил монастырь в огромный странноприимный дом, а также больницу. «Дом святой Троицы не запустел, – говорил он со слезами, – если станем молиться Богу, чтобы дал нам разум».
Началась кипучая работа: монахи и трудники строили дома и избы, лечили больных, а умирающим давали последнее молитвенное утешение. И это в Смуту. Когда даже в Москве никто не помышлял о строительстве больниц и возведении нового жилья. Кстати, сразу после смерти Дионисия, по его завещанию, в лавре были возведены больничные палаты с церковью Зосимы и Савватия Соловецких – первая российская общедоступная больница. Первая!
Монахи и трудники ездили по окрестностям, подбирали раненых и умирающих. Женщины неустанно стирали и шили бельё живым и саваны покойникам.

Архимандрит Дионисий и его верный помощник келарь Авраамий Палицын первыми начали великое дело спасения Отечества от смуты. Да-да, именно они, а не Минин с Пожарским. Дионисий с Авраамием уговорили двести человек стрельцов и пятьдесят монастырских слуг идти на избавление Москвы. Этот маленький отряд, конечно, ничего не значил в сравнении с силами поляков, но он явился началом того великого ополчения, которое собралось впоследствии со всех концов России по призванию Дионисия.
Обитель сумела наладить хорошие отношения с казаками князя Трубецкого. В это же время в келье Дионисия сидели опытные писцы. Они составляли увещевательные грамоты для городов и сёл, призывая всех, весь люд русский, все народы, для которых Россия стала родным домом, подняться для очищения Родины от литовских и польских захватчиков.

Одна из таких грамот и вдохновила на подвиг нижегородского мещанина Козьму Минина-Сухорука, который вместе с князем Дмитрием Михайловичем Пожарским собрал народное ополчение. То самое.
С этого времени Дмитрий Пожарский находился в постоянной переписке с Дионисием, советовался с ним. Получив сведения, что литовский гетман Ян Ходкевич двинулся на помощь полякам к Москве, осаждённой казаками, Пожарский выступил из Ярославля со всем ополчением. 14 августа русское войско было с честью встречено у стен Троицкого монастыря.
После общего молебна у мощей преподобного Сергия архимандрит Дионисий благословил ратных людей иконой Живоначальной Троицы. Ничего вам это не напоминает? 1380 год. Накануне генерального сражения, в котором поистине решалась судьба России, другой русский князь, другой Дмитрий – Донской – едет в Троицкий монастырь к преподобному Сергию за благословением.
Так устроена святая Русь, таковы законы русской истории: в самые критические часы, когда кажется, что судьба Отечества уже решена, что никто не в состоянии уже вытащить нас из бездны, всегда находится великий молитвенник и печальник, который берёт на себя ответственность стать духовным отцом нашей нации. Таков Сергий, благословляющий Димитрия Донского на битву с непобедимой Ордой. Таков Иосиф Волоцкий, в одиночку победивший ересь, грозившую уничтожить всё русское православное самосознание, русский национальный код. (В  эту ересь, как ни прискорбно об этом говорить, впали тогда даже близкие родственники великого князя и высшее русское духовенство.) Таков и Дионисий, рассылающий воззвания к народу и дающий войскам благословение.
Казалось, вся Россия стояла в стенах древнего монастыря, внимая звукам просительного молебна. Нижегородцы, смоляне, дорогобужцы, ярославцы, коломенцы, рязанцы, суздальцы… И казаки здесь, и поморы, и сибиряки. Стоит Русь в ожидании участи своей. Замерла. Молит Спаса всемилостивого изгнать врага и уврачевать смуту. Поёт монастырский хор, диаконы возглашают ектинии. Молится Русь. Рвутся в порыве злого ветра русские стяги. Недобрый ветер. Противный. От Москвы дует. Злая примета.
Печальны воины. Поникли бедовые головушки. Неужели не будет прощена Россия? Неужели отвернулись от нас Бог Господь Иисус Христос, да Пречистая Матерь Его Богородица, да отец наш батюшка Сергий, чудотворец Радонежский? И не одолеть нам проклятого ворога? И гибель пришла Руси-матушке?
Печальны воины, а молебен своим чередом идёт. Настоятель Троицкий архимандрит Дионисий крест наперсный в купель опускает, воду святит. Спокоен архимандрит. Службу ведёт чинно, уверенно.
– С небеси пошли благодать, Жизнодавче, и воду сию освяти… – неспешно поёт хор древним знаменным распевом.
Дионисий берёт кропило и начинает окроплять князя, воевод, стрельцов, ополченцев разных сословий, казаков и люд служилый. И коней верных окропляет, и надёжное, но грозное оружие.
И мир приходит в стены монастыря. Утихла буря, умолк ветер. Заблестели глаза русских воинов, святой верой и доброй надеждой возгорелись. И почудилось тут ратникам, что сам великий Сергий стоит незримо, а и зримо даже, вот только что его видели посреди нашего войска. Лучится улыбкой, благословляет.
Отслужили молебен. Воздали хвалу Богу, Пречистой Его Матери и Сергию святому. Тронулись походом. И тут снова задул ветерок. Не злой – ласковый. Не с Москвы, а от собора, от самой Троицы и Сергия. Тёплый ветер, попутный.
Идут полки. Светло на сердцах. Радуются души. Дионисий же со словами: «Бог да будет с вами, и великий чудотворец Сергий да поможет вам постоять за святую православную веру!» – благословлял каждого проходившего мимо воина.
С великим воодушевлением ополчение двинулось на столицу. Но и теперь не оставил русского войска без духовной помощи Троицкий настоятель. Благословил быть при князе Пожарском верного своего помощника Авра­амия Палицына. Помните, как в своё время благословил быть при князе Донском преподобный Сергий монахов своих, Пересвета и Ослябю? Помните, какую великую роль сыграли два эти инока в битве Куликовской? Так и сейчас. Келарь лаврский промыслом Божиим навеки золотыми буквами вписан в книгу истории российской. Судите сами.
В самый разгар битвы под стенами Китай-города, когда сошлись в одном кровавом хороводе лёгкие сабельки, тяжёлые топоры, острые бердыши да пули ружейные, когда стало где размахнуться, распотешиться бедовому и пьяному русскому рукопашному бою, когда солнце в небесах, устрашившись сечи лютой, за тучу чёрную свой огненно-золотой лик укрывало, когда коршуны, спятившие от густого запаха крови, рвали друг на друге перья в клочья, когда перья эти, упав на землю, мешались, точно капли в Москве-реке, с порубленными перьями польских летучих гусаров, когда лишь ветер успевал иногда утереть мокрые от крови и пота лица смертельно уставших ратников… Тогда донесли вдруг князю Дмитрию страшную весть:
– Измена, княже! Чёрная измена! Казаки отказались идти на штурм, выручать братьев православных.
– Как отказались? Что такое? Измена? Измена!
Вот и всё. Напрасны все труды и все старания. Не будет победы. Не станет Русь свободна. Не прекратится смута. Погибнет русская земля. Церкви Божии в костёлы обратятся. Иконами святыми голубая шляхта будет печи топить. Измена.
Отказались вольные казаченьки в бой идти. Как есть отказались. За просто так. За двойное жалованье – пожалуйста, а задаром не желают свободную казачью кровушку проливать, земли москальские потом угощать.
Бросился тогда к казакам Авраамий, посланник Дионисия, упал перед атаманами на колени.
– Братья! Люди православные! Ради Христа! Ради Богородицы! Ради отца нашего Сергия Радонежского! Вы вставайте да за святую Русь! Вы гоните ворога зла да от стен Кремля. А за то не оставит вас Сергий наш батюшка. Пусть пуста теперь казна монастырская, но даю вам слово, на святом кресте клянусь, на Евангелии, что отдам я вам за ваш ратный труд все сокровища нашей ризницы: все богатые ризы троицкие, дорогие сосуды служебные да иконные облачения, что из серебра да с каменьями. Все сокровища да святыни, все, что не сумели захватить за шестнадцать месяцев ни Литва осадой, ни полячишки. Только встаньте вы силой ратною за святую Русь да за Христа Царя!
Устыдились казаки, призадумались.
– Чего это мы? Али не православными родились мы, братья? Али не крест Христов вместо солнца нам путь кажет в пасмурный день да тёмной ночью? Али не целовали мы святых икон Богородичных, клянясь в верности Богу нашему да Руси – уделу Божьей Матери?
Настало согласие. Казаки вступили в бой, отказавшись принять обещанные Авраамием сокровища. И общими усилиями казаков и ополчения Москва была освобождена от иноземцев.
А уже на третий день в Кремле, в сердце русского православия – соборном храме Успения Богородицы – троицкий настоятель архимандрит Дионисий, как самый уважаемый священник нашей церкви, служил благодарственный молебен.
Шли дни за днями, недели за неделями, год за годом. Дьявол – враг рода человеческого – искал случая, чтобы ополчиться на святого троицкого подвижника. Искал и нашёл. Это было тогда, когда новый царь, избранный всем миром, Михаил Фёдорович, решил исправить богослужебные книги. Дело это было непростое, деликатное. Ревнители старины русской, древнего благочестия за каждую букву в святом писании насмерть стояли. Исправлять книги мог пастырь авторитетнейший. Таким исправителем и стал Дионисий. С усердием приступил преподобный к этому богоугодному делу, взяв за основу славянские древние рукописи и греческие требники.
Полтора года работал Дионисий с помощниками над справой. Вот тут-то и навёл дьявол клевету на Божьего слугу. По клевете этой, по злому доносу взяли Дионисия. С позором, с бесчестием, принародно, пешим, а в иной день на самой негодной лошадёнке, без седла, в цепях, в одном рубище возили по Москве. Народ смеялся над вчерашним своим избавителем, кидал в него грязью и песком. Он всё это терпел с весёлым видом, благодаря позоривших его злых охальников.
Привезут его иногда до обедни, иногда после обедни и поставят скованного тяжёлой цепью на митрополичьем дворе. Стоит он, сердечный, под палящим солнцем или под проливным дождём с утра до вечера. И не давали ему при этом ни куска хлеба, ни чашки воды. А давали вместо этого на трапезе лишь злые пинки да горькие плевки. Он же улыбался и смиренно благодарил.
Состоялся церковный собор, на котором бедного страдальца отлучили от церкви Божией да запретили священствовать. Осудили Дионисия на заточение в Кирилло-Белозерский монастырь, но по причине труднодоступности обители содержали до поры в Новоспасском монастыре столицы. Здесь сорок дней томили страдальца на полатях в дыму, били, морили голодом, заставляли класть ежедневно тысячу поклонов. Он всё сносил безропотно. Ох и радовался же в те дни враг Христов – дьявол,  – что столько горя принёс Божьему человеку.
Но Господь поругаем не бывает. На счастье в это время в Москву прибыл Иерусалимский патриарх. Тщательно разобрал он это непростое дело и полностью подтвердил правоту Дионисия в справе книг церковных. И другие восточные патриархи стали на защиту бывшего троицкого настоятеля. После особого суда Дионисий был полностью оправдан.
В Старицком Успенском монастыре, где некогда великий подвижник принял монашеский постриг, в Троицком соборе устроены два придела во имя преподобного Сергия Радонежского и во имя Дионисия Радонежского. Ученик и духовный учитель – два защитника и созидателя Руси, два столпа православия. Они не пересекались в жизни земной, но навеки соединены в Небесном Царствии под сенью Святой Троицы.
Таков мой рассказ. На этом конец и Богу хвала! Аминь.