Репрессированные владыки Свердловской епархии

АРХИЕПИСКОП МАКАРИЙ ЗВЁЗДОВ И АРХИЕПИСКОП ПЁТР САВЕЛЬЕВ

Оба архипастыря возглавляли Свердловскую епархию непродолжительное время: владыка Макарий с 1933 по ноябрь 1935-го, а владыка Пётр с конца 1935 по август 1937 года.

Оба были расстреляны в один день. И останки их вместе с десятками тысяч других мучеников находятся на Мемориале жертв политических репрессий на 12-м километре Московского тракта.
Владыка Макарий, в миру Матвей Дмитриевич Звёздов, родился 5 августа 1884 года в Тверской губернии, селе Гарусово, в семье крестьян.
Окончил Вышневолоцкое высшее начальное училище (1903), Виленскую Мариампольскую гимназию в Сувалкской губернии (1907). Сдал экзамены за курс гимназии экстерном.
В возрасте 27 лет (21.12.1912) поступил в Троице-Сергиеву пустынь близ Санкт-Петербурга, известную тем, что в середине XIX столетия настоятелем её являлся архимандрит Игнатий (Брянчанинов), который ввёл в ней истинно святоотеческие монашеские традиции. Матвей Звёздов стал послушником обители при третьем настоятеле после святителя Игнатия – архимандрите Михаиле (Горелышеве).
Пострижен в монашество с именем Макарий в 1914 году. Рукоположен в иеродиакона 14 июня 1915 года, а 6 марта 1916 года – во иеромонаха.
В 1923 году окончил Петроградский богословский институт. Был председателем студенческой коллегии и членом Совета института от студентов. 11 декабря 1923 года Святейшим Патриархом Тихоном утверждён в степени кандидата богословия за сочинение на тему «Толкование Евангелия у Л. Н. Толстого пред судом православного вселенского предания и православной богословской науки». Служил в Петроградском богословском институте в должности казначея. 16 мая 1926 года хиротонисан во епископа Торопецкого, викария Псковской епархии, затем переведён на должность епископа Белокопытского и Великолуцкого.
С 1927 года – епископ Муромский, викарий Владимирской епархии.
С 1928 года – архиепископ Муромский, викарий Владимирской епархии, временно управляющий Владимирской и Воронежской епархиями.
С 1933 года – архиепископ Ирбитский, затем Свердловский и Ирбитский.
Арестован 20 июня 1935 года и осуждён 28 ноября 1935 года на два года ссылки в Пермскую область, Коми-Пермяцкий национальный округ, село Гайны (близ г. Кудымкара).
Архиепископ Макарий вынужден был управлять епархией почти единолично, лишь с помощью одного секретаря – протоиерея Павла Федорина. Из-за частой смены архиереев, их арестов и конфискации имущества епархиальная канцелярия находилась в запустении: от предшественников по кафедре владыке Макарию не осталось даже списка приходов и духовенства. В течение пяти месяцев он вместе с протоиереем Павлом приводил в порядок епархиальные дела.
Из дореволюционных приходов в Свердловской епархии оставался лишь 221 православный приход; было также 34 обновленческих и 18 григорианских приходов. В некоторых крупных городах были закрыты все церкви. Так, например, в городе Надеждинске (ныне – Серов) не было ни одного действующего храма или молитвенного дома, а жителей в городе и его окрестностях насчитывалось около 90 тысяч человек.
Примерно в это же время власти начали кампанию по запрету колокольного звона. В самом начале 1935 года владыка Макарий сообщал митрополиту Сергию (Страгородскому): «По всей области проведена кампания по снятию колоколов. <…> С болью в сердце верующие… были зрителями происходящего. Снятие, как докладывали с мест, происходило без всякой осторожности: во многих храмах повреждены крыши, пробиты потолки, разбиты лестницы. Верующим с большим трудом приходилось ремонтировать поврежденные места за свой счет, т. к. составление каких-либо актов администрация считала излишним».
В этом же документе архиепископ приводил примеры трудностей, которые духовенству приходилось преодолевать в то время повсеместно: платить непомерные налоги, исполнять трудовые повинности на лесозаготовках и многое другое. Например, со священника села Большой Исток отца Василия Ляпустина был потребован налог за четыре года в сумме 11,5 тысячи рублей, в то время как платить он должен был лишь по сто рублей в год. Обратно денег ему не отдали, сказав, что это – аванс на сто лет вперёд. У другого священника, служившего в Красноуфимске, потребовали аванс за 25 лет, хотя ему самому было уже под семьдесят… Даже если священнослужители не имели никакого хозяйства, они всё равно обязывались сдавать государству мясо. При этом священники оказывались в совершенно безвыходной ситуации. За неуплату непосильного налога их могли арестовать, а если священники пытались выплатить налог, то власти всё равно находили любые, даже самые абсурдные поводы, чтобы их обвинить. Так, один батюшка купил для уплаты мясного налога поросёнка – и был осуждён за это на два года принудительных работ. Предлогом для обвинения священника стало то, что «население у них все колхозное и поросенок колхозный, к единоличной продаже, тем более священнику, не подлежит».
Заботясь о своей пастве, владыка Макарий старался как можно чаще посещать приходы: он совершал богослужения, проповедовал, беседовал с верующими.
Так, например, в начале 1935 года во время посещения Невьянска архиепископ ежедневно утром и вечером совершал богослужения и всегда говорил проповеди. «Храните, сестры и братья, в себе веру во Христа, будьте крепки, терпеливы, переносите все нужды и печали, никого не осуждайте ни словом, ни делом, а воодушевляйте друг друга Словом Божиим, и всегда у вас будет душа чиста».
О деятельности владыки свидетельствуют также «меморандумы» в делах невьянских священников.

Из меморандума 1935 года (6 февраля) по делу № 10963, Р-1, Оп. 2. 9 страниц
(О контрреволюционной деятельности)

«6 февраля 1935 года утром в Невьянск приехал архиерей Макарий, которого на станции встретил церковный староста Ведунов И. И. и привез к себе в квартиру. С Макарием приехали два монаха, священник Коровин Л. и дьякон Иванов Н. Приехали все из Кушвы, Надеждинска и других приисковых поселков, куда они ездили для служения и объезда церквей с целью поддержания верующих в религиозном духе.
С 5 часов вечера в кладбищенской церкви было служение всенощной, служили архиерей Макарий, два невьянских священника Коровин Леонид и Лобанов Григорий, два приезжих священника из села Аятского и Петрокаменского, народа было полная церковь, около 150 человек, все женщины, мужчин только 4 человека.
Церковный староста Ведунов И. И. рассказал источнику, что архиерей Макарий вернулся из поездки на дальний Север, где никто не посещал верующих в течение 18 лет и, начиная от Кушвы, они нигде не могли совершать богослужения за неимением храмов и приходов. Но по приезде в Надеждинск их пригласили в какое-­то приисковое село в 30 км от Надеждинска, там и произвели служение в церкви, съехалось много верующих и молодежи из Надеждинска, и был очень хороший прием.
Проезжая по Северу, архиерей встречал много неприятностей, задерживали несколько раз его и ехавших с ним для проверки документов.
В Невьянске с 6 по 8 февраля включительно ежедневно проходило служение утром и вечером.
Архиепископ Макарий читал длинные проповеди.
Летом 1935 г. Владыка Макарий был арестован».
«Диакон Иванов вернулся из Свердловска 14 августа и привез вещи архиерея».
«20 ноября 1936 г. дьякон Иванов в июне ездил к арх. Макарию. Иванов посылает ему посылки, здесь приносят все знакомые им люди, кто что может, кто деньгами, кто сухарями и всеми другими товарами. Дьякон Иванов опять уехал в Свердловск для передачи посылки и свидания к заключенному архиерею, но его уже выслали, он пробудет в заключении не менее 3 лет».
Однако пробыть на Свердловской кафедре владыке Макарию суждено было недолго: в ночь на 18 марта 1935 года архиепископ и его секретарь протоиерей Павел были арестованы. Архиерея приговорили к ссылке в Гайнский район Свердловской области сроком на два года.
Из доноса прихожанки Вознесенской церкви г. Невьянска от 29 декабря 1936 года: «Там ему неважно живется, главное – народ там довольно грубый и много-много отсталый, невежливый и к тому же ещё нерелигиозный. Здоровье у Макария очень плохое, с сердечной деятельностью плохо и долго у него не было лекарства, которое для него полезно, но случайно достали ему лекарство и послали, так что он нас благодарил за доставленное и необходимое для него.
Потом спросила: а как он нуждается в материальном положении?
Ответ: Он нам об этом ничего не пишет и не просит, но мы, т. е. отцы духовные, сами должны позаботиться о страждущем брате своем, это наш христианский долг, по силе возможности, иногда понемногу с диаконом сложимся и соорудим небольшую посылку.
Я встретила вечером сынишку диакона Н. Иванова, лет 6, который катался на катушке, а я шла ко всенощной в церковь и спросила у мальчика про папу, маму, как они, здоровы? и дома ли папа? – да, дома, сказал мальчик. Вчера вечером, 1 января 37 г., папа приехал из Свердловска, ездил по своим делам. Я спросила: за покупками? Мальчик ответил: нет, по церковным делам, да посылку посылал дедушке Макарию. Сейчас он далеко, поэтому папа и не ездит, только лишь к празднику иногда посылки посылает с гостинцами: консервы, печенье и конфеты.
А ещё что? В чем ещё дедушка Макарий нуждается?
Так он особенно никогда ничего не просит, только лекарства, так как он очень болен сердцем».
Вот такое человеческое отношение было расценено работниками НКВД как преступное.
В ночь на 31 августа 1937 года архиепископ Макарий (Звёздов) был подвергнут аресту в Гайнах. Ему предъявили обвинение в том, будто бы он являлся «активным руководителем контрреволюционной повстанческой и шпионской организации». И он был привезён в Свердловск под особым конвоем.
17 сентября состоялся единственный допрос, на котором владыка категорически и бескомпромиссно отрицал все ложные обвинения.
Из протокола на Звёздова от 17 сентября 1937 года. ГААОСО Р-1, Оп. 2, № 14923 (в следств. деле Смирнова Л. П. № 8355 – и ещё 30 человек):
«Вопрос: Вы обвиняетесь в активном участии в контрреволюционной организации церковников. Предлагается Вам дать следствию исчерпывающие показания о деятельности Вас в этой организации?
Ответ: Ни в какой контрреволюционной организации я не участвовал. (Подпись: Звёздов.)
Вопрос: Вы говорите неправду, следствие имеет достаточно документов, чтобы изобличить Вас как активного участника контрреволюционной организации. Предлагаем Вам показывать правду?
Ответ: Я показываю правду, что в контрреволюционной организации я не участвовал.
Вопрос: Вам зачитываются показания Савельева П. А. от 20.08.1937 г., изобличающие Вас как руководящего деятеля контрреволюционной организации церковников. Намерены ли Вы далее отрицать свое участие в организации?
Ответ: Категорически отрицаю, т.к. показания Савельева являются ложными. Кроме того, я Савельева совершенно не знаю.
Вопрос: Вы с Савельевым переписывались?
Ответ: От Савельева я получал одно письмо в 1936 г. по вопросу епархиальных дел, на которое я ему прислал ответ, и больше я с Савельевым не переписывался.
Вопрос: Вам зачитываются показания Старцева от 15 сентября 1937 г., который также изобличает Вас как руководящего деятеля контрреволюционной организации церковников. Намерены ли Вы ещё отрицать участие Вас в контрреволюционной организации церковников?
Ответ: Зачитанные мне показания Старцева А. С. также отвергаю, ничего общего со Старцевым не имел и в контрреволюционной организации не состоял. (Подпись: Звёздов.)
Вопрос: Вам ещё зачитывается одно показание Тудвесова от 11.09.1937 г., уличающее Вас в активной контрреволюционной деятельности как руководящего деятеля контрреволюционной организации церковников, и следствие имеет ещё ряд документов, подтверждающих участие Вас в этой организации. Предлагается Вам прекратить запирательство и дать показания о Вашей контрреволюционной деятельности.
Ответ: Все время я буду говорить только одно, что в контрреволюционной организации я не состоял. Других показаний от меня не будет».
Допрашивал владыку Макария работник следственной группы тюрьмы № 2 г. Свердловска Мокин, который оформлял и другие документы на арестованного владыку.
Этот протокол допроса не нуждается в комментарии, разве только фамилия «Старцев». Дело в том, что позже (в 1941 г.), во время следствия над сотрудниками НКВД, сфабриковавшими это дело, упоминается Старцев, который не свидетельствовал против владык Макария и Петра. Им написано заявление по этому поводу.
Обращает на себя внимание вторая страница протокола допроса владыки Макария:
«Из протокола допроса 1937 г. сентябрь месяц 17 дня:
паспорт – не имеет,
род занятий – без определенных занятий,
состав семьи – одинок,
образование – среднее общее,
партийность – не состоит».
Становится ясным, что анкета архиепископа Макария заполнена Мокиным без него.
«Постановление от 31.8.1937: гр. Звездов Макарий достаточно изобличается в том, что он является активным руководителем контрреволюционной повстанческой и шпионской организации.
[Там, где «подпись обвиняемого»: «от подписи отказался».]
Ст. лейтенант Беляков»
Владыка Макарий был осуждён тройкой при УНКВД СССР по Свердловской области 20 октября 1937 года.
Обвинение: «глава к/р фашистской повстанческой организации церковников, ставившей целью свержение Соввласти и установление фашистской диктатуры, организацию террористических актов и диверсий в промышленности, с/х и на транспорте». Статья 58-10, ч. 2,58-11, УК РСФСР. Приговор: высшая мера наказания – расстрел.
Из обвинения: «Активный член к/р повстанческой организации церковников. Имел связь с начальником этой организации Кривощековым. Вел активную работу по вербовке к/р повстанческих кадров и по подготовке вооруженного восстания против Советской власти. Используя церковную трибуну, вел особо злостную к/р пропаганду против политики партии и Советской власти. Активный участник к/р организации церковников на Урале, в которую был завербован в 1935 г. В период пребывания белых на Урале принимал личное участие в репрессиях и расстрелах коммунистов. Являлся руководителем к/р повстанческой группы». На допросе 17 октября 1937 года архиепископ Макарий категорически отверг обвинение в «активном участии в к/р повстанческой организации церковников».
Выписка из акта: «Постановлением Тройки УНКВД по Свердловской области от 20.Х.1937 г. о расстреле Звездова Матвея (Макара) Дмитриевича приведен в исполнение 23.Х.37 г. в 24 часа. Калугин».
Владыка Макарий был настоящим добрым пастырем для своей паствы, для священно­служителей епархии. Его любили, принимали как родного человека, о нём заботились, его слушали и слушались. Даже доносчики записывали за ним слова проповеди. И, возможно, приносили сухарики для посылки ему в ссылку.
Обращает на себя внимание человеческое и бережное отношение к людям, которое исходило от владыки Макария, а также его сильная и яркая личность истинно верующего человека и свидетеля веры.
Реабилитация – 31.08.1955 Судебной коллегией по уголовным делам Верховного суда СССР. Дело прекращено «за недоказанностью обвинения».
А вот слова одной из его последних проповедей в Вознесенской церкви г. Невьянска: «Молитесь и за меня, грешного. Я беру на себя тяжесть молиться за всех до окончания моей жизни, а если умру и предстану перед Престолом Господа, [то] скажу: «Господи, не забудь, мои овцы остались сиротами»».

Дело архиепископа Свердловского Петра (Савельева)

Архиепископ Пётр (Пётр Александрович Савельев) родился 20 июня 1887 года в селе Новый Буяк Ставропольского уезда Самарской губернии в семье служащего.
В 1911 году окончил Самарскую духовную семинарию и поступил в Казанскую духовную академию, которую окончил в 1915 году. Кандидат богословия. 5 октября 1913 года рукоположен во диакона, а 23 декабря, на 4-м курсе академии, – во иерея.
Назначен на должность законоучителя и инспектора Вологодского епархиального училища в 1916 году.
В 1921 году овдовел.
С 21 августа 1921-го до 1922 года настоятель собора в г. Бугульма Самарской области.
С 1922 года – в обновленческом расколе.
30 сентября 1923 года хиротонисан обновленческими архиереями старого поставления во епископа. Тогда же назначен на должность обновленческого епископа Стерлитамакского, викария Уфимской епархии, до августа 1924 года.

4 августа 1924 года по принесении покаяния принят в сущем сане в лоно Русской православной церкви и назначен епископом Уфимской епархии. Должность – епископ Белеевский, викарий Уфимской епархии, до 4 августа 1924 года.
Первый арест – 1924–1927 годы, Уфимская губерния. Был освобождён в 1927 году.
С 6 апреля 1927 года по 10 ноября 1932 года – епископ Сергачский, викарий Нижегородской епархии.
С 10 ноября 1932-го по 21 марта 1933 года  – епископ Пятигорский. С 21 марта 1933-го по 16 апреля 1935 года – епископ Моршанский. С 16 апреля 1935-го по 27 января 1937 года – епископ Кунгурский, а также временно управляющий Свердловской, Пермской и Челябинской епархиями.
В январе 1937 года стал архиепископом. С 27 января по 2 августа 1937 года – архи­епископ Свердловский и Ирбитский.

Арестован 2 августа 1937 года в Свердловске.

По сути дела, показания архиепископа Петра Савельева являются краеугольными в этом коллективном деле.
Его допрашивали несколько раз и в течение продолжительного времени.
Протоколы многостраничные – более 80 листов. Кроме обычной антисоветской риторики, которую следователи копировали из дела в дело, там имеются списки всех священнослужителей Свердловской епархии с указанием их антисоветской деятельности, а точнее, диверсионной, шпионской и в целом повстанческой.
В судопроизводстве того времени был распространён вопрос: «Перечислите ваших знакомых».
Очевидно, что и владыке Петру было предложено назвать своих подчинённых.
А всё остальное было дописано.
Когда в 1939 году это дело было признано сфальсифицированным, появились признания тех, кто этим занимался.

Показания владыки Петра из протокола допроса:
«В начале 1936 года после арестов Макария Звездова и Глеба Покровского [епископ Свердловский Глеб был расстрелян в Новосибирске] я приехал в Свердловск, став руководящим лицом Тихоновской епархии Свердловской области, представилось мне более широкое поле для контрреволюционной деятельности.
Пользуясь своим положением епархиального епископа, я развернул весьма интенсивную вербовку в состав повстанческой организации. Буквально каждое посещение меня подчиненным мне священником или верующим мирянином я использовал для изу­чения человека и возможности вербовки его в повстанческую организацию. Действовал я весьма решительно и должен сказать, что после приезда в марте 1936 года от Сергия Страгородского мне удалось вовлечь в состав фашист­ской организации свыше 20 священников.
При выездах в Москву членов созданной мною повстанческой организации я поручал передать свою информацию Сергию Страгородскому. В частности, в январе – феврале 1937 года я посылал с этой информацией члена контр­революционной организации, священника Коровина из города Невьянска, который по моему поручению информировал митрополита и получил от него для передачи мне указания  – действовать как можно активнее – собрать все могущие выступить против Советской Власти контрреволюционные силы – ибо «война не за горами». Это мне было передано Коровиным по возвращении его из Москвы».
Дело архиепископа Петра Савельева находится в деле митрополита Петра Холмогорцева (григорьевского направления): «…настоящее архивно-следственное дело состоит из 17 томов материалов дела, установлено, что каждый том дела, за исключением 12 и 13, представляет из себя самостоятельное следственное производство, ничем не связанное с другими томами, и объединение этих дел в одно было произведено с нарушением ст. 117 УКП РСФСР».
В этом же деле хранится объяснение Мокина С. П., бывшего сотрудника УНКВД, от 22 октября 1955 года (с. 255):
«В 1937 г. лично мною было подписано обвинительное заключение по делу митрополита Холмогорцева П. Г. и др. обвинявшихся в причастности к контрреволюционной повстанческой диверсионной организации.
По существу обстоятельств составления данного обвинительного заключения поясняю: каждый опер­работник, участвовавший в следствии по делу, составлял по окончании следствия список-повестку на каждое подследственное лицо. Этот документ корректировался руководством, а затем печатался в 5 экз. и подписывался нач. отдела и нач. отделения.

Митрополит Пётр (Холмогорцев)

Согласно такому списку-повестке выносился приговор обвиняемому.
Обвиняемое же заключение составлялось потом на основании списка-повестки.
По этой причине получилось, что Холмогорцев и др. уже были осуждены, а обвинительное заключение по делу составлено позднее.
Составить обвинительное заключение до этого никому поручено не было».
(Подпись: Мокин)
То есть люди были расстреляны, а обвинительного заключения ещё не было. Его дописали потом.
В протоколах 1956 года упоминаются бывшие арестованные Еркин, Ярустовский, Старцев, которые свои показания против архиепископа Петра Савельева не подтвердили. И, значит, они тоже были сфабрикованы.
«…Ни одной очной ставки между обвиняемыми не проводилось, факты антисоветской деятельности не проверялись».
Архиепископ Пётр (Савельев) был расстрелян 23 октября вместе с архиепископом Макарием (Звёздовым), митрополитом Петром (Холмогорцевым) – григорианского направления, епископом Леонидом (Марченковым) – обновленческого направления, в 12 часов ночи в подвалах НКВД г. Свердловска, затем погребены в общей могиле на 12-м километре Московского тракта.

О 12-м километре Московского тракта

Мемориал жертвам политических репрессий в Екатеринбурге

Первые сведения об этом трагическом месте появились в прессе в 1989 году. В частности, выяснилось, что в 1967 году при строительстве спортивной базы «Динамо» строители наткнулись в нескольких местах на захоронения людей. Множество человеческих останков лежало друг на друге. У всех в черепе были отверстия от пуль. О находке сообщили тогдашнему начальнику УВД Свердловской области Ерёмину. Но тот лишь приказал закопать всё обратно и забыть о происшествии, пригрозив невольным свидетелям в случае распространения информации расстрелом. Чуть позже, в 1989 году, нашлись свидетели того, как происходили захоронения. Двое охранников, стороживших в 1930-х годах территорию захоронений, рассказали, что рвы были расположены рядами. Каждый ров был 45 метров в длину, четыре метра в ширину и по два метра в глубину. Тела свозили сюда по ночам в грузовиках и скидывали в яму. После большого количества публикаций в прессе в 1990 году прокуратура произвела частичную эксгумацию одного из захоронений около Ново-Московского тракта. С одного только квадратного метра были извлечены останки 31 человека. Органам НКВД в то время спускали «сверху» план по расстрелам. В Свердловской области сталинский план перевыполнили. Невинных людей арестовывали, пытали, предъявляли совершенно абсурдные обвинения. В подвалах НКВД на Ленина, 17, только за неполные два года (1937–1938 гг.) расстреляли около 20 тысяч человек. Порой за одну ночь расстреливали до 400 человек.
На основании протоколов 1937 года трудно и во многих случаях почти невозможно представить духовный облик людей, оказавшихся под следствием. С некоторыми делами явно «поработали»: не по одному разу менялась нумерация страниц (первоначальные номера страниц зачёркнуты или подтёрты). О внешнем облике, о служении, о том, что пришлось пережить тому или иному человеку (а среди них есть и уже прославленные в сонме исповедников и новомучеников российских), можно получить более подробную информацию из дел начала 1930-х годов. В них отражаются этапы исповеднического пути священства за время Гражданской войны и первых лет коллективизации.
1937 год для многих стал «последним рубежом».
И всё же, несмотря на формализованность, «отжатость» материала архивно-следственных дел 1937-го, кое-где попадаются яркие детали, а в некоторых звучит открытое свидетельство веры.
В ходе массовых репрессий 1937–1938 годов Свердловская епархия была практически ликвидирована, большинство клириков были расстреляны или находились в лагерях. В эти годы в Свердловской области были расстреляны 7 архиереев, принадлежавших к разным церковным течениям, репрессированы более 150 священнослужителей (из них 93 расстреляны) и не менее 500 членов церковных общин. Всего в 1918–1944 годах были репрессированы не менее 340 священнослужителей, из них расстреляны 148. После 1938 года на Урале не осталось ни одного епископа, уцелевшие священники переходили на гражданскую работу. В 1937–1938 годах было закрыто не менее 53 церквей.
Коварство органов, занимавшихся репрессиями, состояло ещё в том, что они занимались не просто подлогом (чего церемониться, когда разнарядка!), они инсценировали лжесвидетельствование. Когда ставится задача убить, и как можно больше, всё остальное отступает на второй план.
Они оставляли в делах документы всевозможных оговоров, чудовищной, придуманной ими же, «писателями» протоколов, лжи о совершенно невинных людях со стороны таких же невинных людей. И никто сейчас не может сказать, где правда, а где нет, потому что дела сотрудников НКВД были уничтожены в 1955 году.
Теперь стало ясным, что не было никаких оговоров и самооговоров, – это просто технологии уничтожения людей, которым не давали шанса спастись.
Высота духа невинных свидетелей веры и низость других, уничтожающих свой народ, – вот водораздел, который всегда существовал в мире, а в России особенно.
Но православная церковь так устроена, что она поминает своих детей. На небе и на земле.
Вечная и светлая память высокопреосвященным владыкам Свердловской епархии Макарию, Петру и Глебу.

Татьяна Осинцева

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.