Светлые князья Константиновичи

К 100-ЛЕТИЮ ГИБЕЛИ АЛАПАЕВСКИХ МУЧЕНИКОВ

БЛАГОЧЕСТИВЫЕ КОНСТАНТИНОВИЧИ – ОСОБАЯ СЕМЬЯ
В ИМПЕРАТОРСКОМ ДОМЕ РОМАНОВЫХ

Часть I

Истоки высокой духовности князей Константиновичей

Христианская семья – школа благочестия

Семья, созданная великим князем Константином Константиновичем и его супругой, была не похожа на другие великокняжеские семьи.
Прежде всего, необходимо указать на такую важную отличительную черту, как крепость супружеского союза. «Семейная жизнь моих родителей протекала на редкость счастливо и гармонично», – вспоминала их младшая дочь княжна Вера Константиновна.
Нельзя обойти молчанием и огромное чадолюбие великокняжеской четы. 28 августа 1894 года в дневнике главы семейства появилась такая запись: «Каждый новый ребенок есть новое Божие благословение и грешно не радоваться ему».
Под покровом родительской любви родилось девять детей: Иоанн (1886–1918), Гавриил (1887–1955), Константин (1890–1918), Татьяна (1890–1970), Олег (1892–1914), Игорь (1894–1918), Георгий (1903–1938), Наталья (1905); Вера (1906–2001). Горем для всей семьи стала утрата восьмого ребёнка: княжна Наталья умерла, не прожив и двух месяцев.
С первых минут существования первенец Иоанн был для отца «громким выражением Божия благословения»; сын Гавриил – «воплощенной радостью и беззаботностью», «многожеланная дочь Татьяна – щедрой милостью, ниспосланной ему небом», сын Константин – осуществлением «заветного желания» деда иметь внука с тем же именем, сын Олег  – «общей семейной радостью», сын Игорь – «огромной радостью, как будто он первый», сын Георгий – «такой Божией милостью и счастием, которые были даны ему не по заслугам и не по грехам», дочь Вера – «вознаграждением Господа за утрату [их] бедной милой Натуси».
Пожалуй, ни в одной великокняжеской семье не было такого почитания родителей детьми, как в семье Константиновичей. В письмах детей родителям мы видим драгоценную россыпь ласковых и нежных обращений: князя Иоанна – «Милый Пуська!», «Милый мой Папуленька!», «Дорогие мои прелести!», «Дорогие мои Душки!», «Дорогушеньки мои!»; князя Константина – «Дорогой Пусь!», «Дорогая Мамулинская!», «Дорогой Пас!»; князя Игоря – «Дорогая Мутька!», «Дорогой мой Пас!».
О детской любви также свидетельствуют дневниковые записи великого князя Константина Константиновича:
«Пятница, 28 июня 1891 года
Наши мальчики так нежны и ласковы! Кажется, когда я был маленький, никогда так не ласкался к родителям.
Воскресенье, 28 июля 1891 года
Я наслаждаюсь подле детей. Они необыкновенно нежны и ласковы со мною, жалуются, что я редко у них бываю, просятся ко мне в Красное Село.
Пятница, 16 августа 1891 года
С детками – я говорю про двух старших мальчиков – мы живем в самой нежной дружбе и много времени проводим вместе. Иоанчик особенно ласков со мною».
Но, пожалуй, самым сильным признанием в любви к отцу были слова шестилетнего Константина, который на вопрос отца «А как ты меня любишь?» ответил: «До крови и до смерти!»
Слова князя Константина оказались пророческими: он и его братья Иоанн и Игорь не переставали любить и благословлять родителей до своего смертного часа.


Людмила Югова

Людмила Леонидовна Югова родилась 25 августа 1949 года. Окончила Орловский государственный педагогический институт по специальности «Английский язык» в 1971 году.
В настоящее время занимается исследованием судеб алапаевских мучеников – князей императорской крови Иоанна, Константина и Игоря Константиновичей при монастыре во имя новомучеников и исповедников Церкви Русской Каменской и Алапаевской епархии.
Основная тема научно-исследовательской работы – «Алапаевская Голгофа».
Этапы творческого пути:
1) выставка фотодокументов «Представители Дома Романовых на Урале» (2006);
2) книга «Благочестивые Константиновичи» (2009);
3) книга «Русский след на Святой Земле» (2011);
4) книга «Люблю тебя, приют уединенный» (2014, в эл. варианте);
5) книга «Светлые Князья» (2018).
Книга «Светлые Князья» была написана к 100-летию принятия мученической кончины на алапаевской земле князьями императорской крови Иоанном, Константином и Игорем Константиновичами, а также другими представителями императорского дома Романовых в июле 1918 года. В основе книги – уникальные документы и материалы из фондов ведущих архивов Российской Федерации: ГАРФ, РГИА, РГВИА, РГАСПИ, – которые были изучены автором в течение 10-летней исследовательской работы.
В настоящее время Л. Л. Югова готовит книгу «Скоропослушница» о преподобномученице великой княгине Елизавете Фёдоровне.


Нежная любовь связывала не только родителей и детей, но и братьев и сестёр первых двух поколений Константиновичей. Кроме старшего брата Николая, отвергнутого от семьи, у Константина Константиновича было ещё два брата, Дмитрий (Митя) и Вячеслав, и две сестры – Ольга и Вера.

Семья Великого князя Константина Константиновича Романова. 1905 год
Великий князь Константин
Константинович Романов

Самый младший в семье, Вячеслав, был всеобщим любимцем. «Он очень добрый, и я даже люблю его больше Мити», – писал о нём старший брат Константин 15 июня 1876 года. Он всю жизнь оплакивал Вячеслава, который умер в возрасте 17 лет.
Менее близка Константину была младшая сестра Вера. О ней он писал так: «Близости с Верой в последние годы у меня не было, но мы всегда друг друга любили».
Самым «любимым существом» для Константина была его старшая сестра Ольга, при которой он «мог думать вслух».
Неудивительно, что дружественные отношения были крепки и у представителей младшего поколения этой семьи. Документы свидетельствуют о том, что в разные периоды их жизни очень близки друг другу были Олег и Игорь, Иоанн и Константин, Гавриил и Игорь, Константин и Игорь, Георгий и Вера. К своим сёстрам Татьяне и Вере братья Константиновичи испытывали трогательно нежные чувства. Особенностью взаимоотношений между детьми в семье было то, что старшие сыновья становились крёстными отцами своих младших братьев и сестёр. Так, князь Иоанн был крёстным отцом князя Георгия, несостоявшимся крёстным отцом рано умершей Натальи должен был стать князь Гавриил, а князь Константин был крёстным отцом княжны Веры.
Особое участие в воспитании племянников принимала «дорогая тётенька» великая княгиня Ольга Константиновна. От её писем «всегда веяло теплом», и ей можно было «писать душеотводящие письма». Своим племянникам она часто «предлагала гостеприимство у себя в Афинах», где в родной семейной обстановке они могли отдохнуть и набраться сил.
Великий князь Дмитрий Константинович остался холостяком. Дети Константина Константиновича очень любили его, ласково называли его «дяденька» и считали вторым отцом. «Он кумир мальчиков, его слово для них закон, – отмечал великий князь в своих дневниковых записях от 29 октября 1897 года, – в нем бодрость духа и быстрота справедливых решений. Я чувствую, что все на него любуются, что на всех действует обаятельно его свежесть и здоровая веселость».
Ни в одной другой ветви Дома Романовых не была так сильна преемственность традиций воспитания, как в семье Константиновичей.
Великий князь Константин Константинович, будучи глубоко верующим и воцерковлённым человеком, воспитывал детей в традициях православного благочестия, свято соблюдая традиции духовного воспитания, заложенные его дедом Императором Николаем I Павловичем и его отцом великим князем Константином Николаевичем. Но он привнёс в эту систему много нового и во многом превзошёл своего родителя.

Великая княгиня Елизавета Маврикиевна

Великий князь Константин Николаевич, несмотря на религиозность, был постоянно озабочен государственными делами и находил для детей немного времени. С раннего детства он требовал от детей беспрекословного повиновения, запрещал высказывать мнение, противоречащее его собственному. Наставлял, но не объяснял. Впоследствии он считал большой ошибкой и «трагедией своей души» то, что начал терять душевную связь с детьми ещё в нежном возрасте и так и не нашёл сил и возможности объясниться с ними, когда они стали взрослыми. Его дети, Константин и Ольга, учли эти ошибки и коренным образом изменили отношения с детьми в своих семьях.
Во многом опираясь на воспитательные принципы, почерпнутые из собственного детства, и стремясь соблюсти устоявшиеся традиции, великий князь Константин Константинович создал свою систему воспитания, которая основывалась на совершенно новом характере внутрисемейных отношений. Атмосфера, которая царила в родительском доме, оставила горький след в его душе, и он не раз признавался в этом в своём дневнике 19 июля 1879 года: «Я с Папа почти никогда не бываю совершенно покоен: он так порабощен своими привычками и требует подражания им, что чувствуешь себя как в деспотическом государстве».
Став отцом, великий князь Константин Константинович старался делать всё, чтобы его детей всегда тянуло к родителям. Однако его «не на шутку смущала отчужденность от детей, и в особенности двух старших». Он сознавал, что «при наилучшей внешности отношений» им недоставало «тесной внутренней связи и большего общения». Отца беспокоило также то, что «мальчики к нему привязаны сильнее, чем [он] к ним», что они его «побаиваются и не решаются поверять [ему], что у них на душе». Со временем великому князю удалось решить эту проблему благодаря обширной переписке с детьми.
Письма детей родителям, людям ближнего круга и даже друг другу носят поистине исповедальный характер.
Взяв пример с деда, Императора Николая I, великий князь Константин Константинович интересовался мельчайшими подробностями быта своих детей и стремился контролировать их жизнь.
Так же, как в семье отца, за великим князем Константином Константиновичем оставалось окончательное решение по всем аспектам жизни детей, и прежде всего выбор учебно-воспитательных программ и утверждение «надёжных людей, проникнутых здравыми взглядами на воспитание», на должности наставников и учителей.
При этом не умалялась роль матери в воспитании детей. Елизавета Маврикиевна следила за их развитием, вникала во все подробности ухода за ними и во многом способствовала раскрытию и совершенствованию их нравственных и духовных сил.
Высокая духовность, нравственная высота и сила предков, внутрисемейные отношения, построенные на взаимной любви, система духовного воспитания, явившаяся плодом усилий трёх поколений, личный пример и живое участие членов семьи в воспитании младшего поколения – всё это создавало благоприятные условия для «упражнения в благочестии» будущих Алапаевских мучеников, князей Крови Императорской Иоанна, Константина и Игоря, а также их братьев и сестёр.

Часть II

ИОАНН КОНСТАНТИНОВИЧ – ПЕРВЫЙ КНЯЗЬ КРОВИ ИМПЕРАТОРСКОЙ В ДОМЕ РОМАНОВЫХ

«Когда старшие члены семейства дорожат святынею веры, чтут отеческие предания и берегут себя от бушующих в житейском море волн религиозного сомнения и неверия, то мы можем быть убеждены, что чувства, их одушевляющие, перейдут во всей целости и к младшим членам, возрастающим между ними».
Архиепископ Амвросий (Ключарев)

ГЛАВА 1

В ожидании первенца

Как только великий князь Константин Константинович узнал о беременности жены, «его молитвы вечером, в молельной, главным образом, вращались около одного предмета: ниспослании [ему] с женою ребёнка». Он мечтал, «чтобы родился сын, и чтобы родился около 24 июня, Иванова дня, и назвать Иоанном в честь пророка Предтечи и Крестителя Господня Иоанна». В своём дневнике начиная с октября 1885 года Константин Константинович «предавался мечтаниям о будущем, даже представлял себе лето 1886-го года и предстоящее событие».
27 октября, выезжая с Елизаветой Маврикиевной на прогулку, великий князь беседовал с ней о будущем ребёнке, о «его крестинах в Павловске, как они к этому дню пригласят весь полк, как Императрица будет приносить вновь окрещенного к причастию».
9 ноября великий князь сообщил отцу, что они с женой собираются «пожаловать его в дедушки» и что он «разумеется, был этому очень рад». Отныне любая беседа с близкими, молитвы, записи в дневнике сопровождались главной темой – будущим рождением первенца.
«23 ноября 1885 года
Я говорил (П. Е. Кеппену. – Прим. автора) о своих впечатлениях и чувствах в настоящее время; теперь, что беременность Лиленьки несомненна, я не могу поверить счастию, иметь своего ребёнка, своего человечка, нового, особенного, непохожего на других, собственного своего ребёнка. Когда у других рождаются дети, я нахожу, что это очень просто, но как же может у меня родиться ребёнок?»
31 декабря 1885 года Константин Константинович записал в дневнике: «Вот и последняя страница этой тетради. Мог ли я думать, начиная её в Красном, что жизнь моя настолько изменится к лучшему и в такой короткий срок. Мысль быть отцом в наступающем году охватывает всё моё существо. Может ли быть, что судьба сулит мне столько радостей? Мне что-то не верится в возможность такого счастья».
Запись в воскресенье 25 мая 1886 года гласит: «Вот и день 3-го обретения честной главы святого пророка Предтечи и Крестителя Господня Иоанна! Мне так хотелось, чтобы наш ребеночек родился сегодня, но этого не случилось…»
«Я еще более склонен думать, что беременность началась у нас в день зачатия святого Иоанна Предтечи. Вот почему мне бы так хотелось, чтобы в день его рождества родился наш ребеночек», – такова последняя запись в дневнике великого князя, сделанная 21 июня 1886 года, накануне появления на свет князя Иоанна.
Подготовка к родам была проведена с соблюдением народных традиций: роженице заплели волосы в косу, а чтобы завернуть ребёнка, приготовили сорочку, снятую отцом накануне вечером перед тем, как лечь спать. В ожидании замечательного события великий князь Константин Константинович и все домочадцы неустанно молились.
Князь Иоанн Константинович родился накануне рождества Пророка и Крестителя Господня Иоанна. Предположения счастливого отца оказались правильными: свою утробную жизнь младенец провёл уже под покровительством Иоанна Крестителя.
Святому крещению младенца предшествовали особые молитвы. В тот же день, 23 июня, Святая Церковь устами духовника семьи отца Арсения Двукраева творила молитвы у постели роженицы великой княгини Елизаветы Маврикиевны о спасении матери и младенца, об укреплении их духовных и телесных сил, о прощении грехов, так как мы все «в беззакониях зачинаемся и в грехах рождаемся».
В церковном календаре 1886 года 23 июня было отмечено празднеством чудотворной Иконы Владимирской Божьей Матери и двух её чтимых списков: Псково-Печорской «Умиление» (1524 год) и Заоникиевской (1588 год). День 23 июня 1480 года ознаменовался третьим заступничеством Божьей Матери за Русь, когда царь Иоанн III отказался платить дань Орде и на Русь двинулся хан Ахмат. Навстречу ему выступили русские полки. Войска встретились на берегу реки Угры. В передних рядах русского войска держали икону Владимирской Богоматери. Наши войска отошли от берега, давая ордынцам начать переправу. Но татары вдруг помчались без оглядки, бросая оружие, теряя обозы, – свершилась победа Заступницы над бесчисленной Ордой.

ГЛАВА 2

Рождение и крещение князя Иоанна

Появление на свет князя Иоанна в день иконы Божьей Матери Владимирской было промыслительным: это был знак истинного покровительства Божьей Матери. Поэтому князь Иоанн особо почитал эту икону в течение всей своей жизни.
По семейной традиции в день рождения князя Иоанна были высажены дубки размером в рост новорождённого – 47,5 см – в Эрмитажном садике, рядом с Аничковым дворцом в Санкт-Петербурге и в мемориальной старой Семейной роще в Павловске, на берегу реки Славянки, за церковью святой Марии Магдалины.
Первенец великого князя Константина Константиновича князь Иоанн Константинович стал первым князем Крови Императорской. Запись в дневнике великого князя Константина Константиновича от 5 июля 1886 года разъясняет это: «Сегодня появился в газетах Указ об учреждении Императорской фамилии с последовавшими изменениями, по которым мой сын носит титул Князя и Высочества. По старому положению он был Великим Князем и Императорским Высочеством. Все семейство очень недовольно этими нововведениями, не исключая и братьев Государя. Кто-то из них в шутку назвал их Указом о Сидоровых козах, так как эти будущие потомки не имеют определенного имени». Несмотря на то, что новые изменения в значительной степени ущемляли наследные и финансовые права его новорождённого сына, великий князь Константин Константинович отнёсся к этому с истинно христианским смирением: «Все же я не горюю, дети мои, во-первых, будут русские, а во-вторых, Романовы, и с меня довольно».

дети мои, во-первых, будут русские,
а во-вторых, Романовы, и с меня довольно

Церемониал крещения первого в Императорском доме князя Крови Императорской Иоанна Константиновича был высочайше утверждён Императором Александром III. Торжество крещения, включавшее три первых православных таинства – Крещение, Миропомазание и Причащение, – состоялось 11 июля 1886 года в церкви Павловского дворца. Это был день Святой равноапостольной княгини Ольги, в святом крещении Елены.
В Доме Романовых очень ответственно относились к началу жизни во Христе, коим является Крещение. Из собора Зимнего дворца специально для этого события были доставлены серебряная купель и серебряный крест с частью Ризы Господней, Животворящего Древа и Тернового Венца. Восприемниками младенца Иоанна у купели были Император Александр III, дед новорождённого великий князь Константин Николаевич и три носительницы имени Ольга в Императорском Доме: великая княгиня Ольга Николаевна, королева Вюртембергская; великая княжна Ольга Александровна и великая княгиня Ольга Константиновна, королева Греческая.
Таинство совершало соборное придворное духовенство: протопресвитер Иоанн (Янышев), духовник Константиновичей протоиерей Арсений (Двукраев), архимандрит Исайя (Булин), протоиереи Пётр (Силин) и Василий (Шафрановский). На крещении было более 200 человек. Примечательно, что на крестинах присутствовала великая княгиня Елизавета Фёдоровна.
Иоанн «вел себя во время крестин очень хорошо, кричал только, когда его погружали в купель, а то лежал тихо и спал. Когда подносили его к Причастию, он открыл глазки, щурился от света и сам раскрыл ротик». От Государя князь Иоанн получил наперсный крестик и икону Феодоровской Божией Матери в золотой раме, с херувимами по углам, бриллиантовой звездой и благородным рубином.

ГЛАВА 3

Воспитание маленького христианина

В семье князя Иоанна звали Иоанчиком или Первенцем. Старшей няней при нём состояла Варвара Петровна Михайлова, в семье ее звали Вавой, и дети были очень привязаны к ней. Вава была ранее няней великого князя Константина Константиновича.
По совету отца Янышева великий князь Константин Константинович приступил к воспитанию маленького христианина с самых первых дней его жизни. Ещё до рождения первенца комнаты для него были украшены в стиле русских теремов. Великий князь Константин Константинович превзошёл своего отца в оформлении детской половины Мраморного дворца – не две, а все комнаты в ней были оформлены в русском стиле.
О том, как они выглядели, великий князь Константин Константинович написал в своём дневнике 2 октября 1886 года: «Детские комнаты готовы. Войдя в них, остается только руками развести, рот растянуть и ахнуть. Прихожая с необыкновенной лестницей поражает ярко-красным цветом стен с каймою по карнизу и по пяте свода в древнерусском вкусе; налево внизу – зеленая изразцовая печь. По стенам висят портреты царя Михаила Федоровича и нескольких цариц. Направо вход в переднюю (приемную). Стены малиновые, расписной шкап, деревянные, резные скамьи, стольцы и столы, одна скамья разноцветная. Отсюда дверь в большую гулевую. Стены бледно-алые (розовые), портрет патриарха Филарета и картина, изображающая боярина Стрешнева, молящегося на коленях рядом с дочерью, царицей Евдокией Лукьяновной. В красном углу гулевой – большая икона Владимирской Божией Матери, и перед ней медная лампада. Промеж окон, в простенке – камелек, прикрытый шкафиком. Столы, скамьи – все дубовые. Отсюда направо – опочивальня – голубые стены. В подоконнике врезано сиденье. Пеленальный стол, выдвижное кресло будет служить Ваве кроватью. Есть еще горенка, запасная. Стены серые, изразцовая печь, комната кормилицы рядом со спальней, до полстены выложена белыми изразцами. Далее – мыленка (ванная). По всем комнатам дубовые панели, а по карнизам и по пятам сводов пестрые каймы».

Константин Константинович
с сыновьями Иоанном и Гавриилом

Подбор красок в росписях стен и дверей, створок окон и отделки, сочетание света и тени, благозвучие старинных названий комнат (опочивальня, мыленка, гулевая, горенка) вызывали у младенца Иоанна яркие, светлые и радостные ощущения, а по мере взросления создавали первые представления о православной Руси, служили осознанию себя, прежде всего, русским и православным князем. Намного позже князь Иоанн с благодарностью напишет отцу: «Родился я. Вы меня, Мама, любили очень, все для меня сделали. Я стал русским по душе человеком, не только по названию, а в действительности, <…> чему я очень рад.
Поселили меня в русских комнатах, окружили всем русским – и вот результат…»
В отличие от своего отца, Константин Константинович уделял своему первенцу значительно больше внимания. Привычными для него стали вечерние молитвы с младенцем Иоанном на руках. О своих переживаниях в такие минуты великий князь оставил 19 декабря 1886 года запись в дневнике: «Сейчас я заходил к маленькому. Ему спать хотелось, и он как-то жалобно попискивал. Я завернул его в пеленки, взял на руки и стал ходить с ним по комнате. Он скоро закрыл глаза. Я подошел с ним под образа, перед которыми теплилась лампада, стал про себя читать свои обыкновенные молитвы. Маленький крепко спал. Я не сумею выразить словами, что испытываешь, когда свой родной ребенок лежит у тебя на руках и дремлет спокойно, безмятежно, не зная ни волнений, ни забот».
В один из таких вечеров молящегося отца посетило вдохновение, и он сочинил «Колыбельную песенку», в которой невольно предсказал трагическую судьбу своего сына.

Спи в колыбели нарядной,
Весь в кружевах и шелку,
Спи, мой сынок ненаглядный,
В теплом своем уголку!
В тихом безмолвии ночи
С образа, в грусти святой,
Божией Матери очи
Кротко следят за тобой.
Сколько участья во взоре
Этих печальных очей!
Словно им ведомо горе
Будущей жизни твоей.
Быстро крылатое время,
Час неизбежный пробьет;
Примешь ты тяжкое бремя
Горя, труда и забот.
Будь же ты верен преданьям
Доброй, простой старины;
Будь же всегда упованьем
Нашей родной стороны!
С верою твердой, слепою
Честно живи ты свой век!
Сердцем, умом и душою
Русский ты будь человек!
Пусть тебе в годы сомненья,
В пору тревог и невзгод,
Служит примером терпенья
Наш православный народ.
Спи же! Еще не настали
Годы смятений и бурь!
Спи же, не зная печали,
Глазки, малютка, зажмурь!..
Тускло мерцает лампадка
Перед иконой святой…
Спи же беспечно и сладко,
Спи, мой сынок, дорогой!

Иоанн с братом Георгием

Появлением ещё одной традиции в воспитании князя Иоанна в раннем детстве семья Константиновичей была обязана Павлу Егоровичу Кеппену. Он «с пелёнок носил Иоанчика прикладываться к иконам в детских комнатах». Это нравилось ребёнку, и он навсегда полюбил иконы церковные. А благодаря отцу маленький Иоанн полюбил церковное богослужение. Дневниковые записи великого князя за 1890–1892 годы свидетельствуют о том, что регулярное посещение церкви с малолетним сыном тоже превратилось в новую семейную традицию.
«Пятница, 5 января 1890 года
Пошёл по всенощной с Иоанчиком. Он пробыл в церкви почти час и был очень тих и смирен. Приложившись с ним к иконе, я отпустил его с Вавой домой…
Суббота, 6 января 1890 года
Иоанчик опять приходил в церковь вчера, в половине обедни, и оставался до конца. Отец Исайя у нас обедал. Мы слышали пушечные выстрелы: это крест погружали в воду на Иордани.
Воскресенье, 7 января 1890 года
Вчера повели Иоанчика к обедне и причастили его…
Воскресенье, 23 декабря 1890 года
Ходили с Иоанчиком к обедне в нашу дворцовую церковь…
Сочельник, 24 декабря 1890 года
Были с Иоанчиком у обедни и у всенощной…
Воскресенье, 30 декабря 1890 года
Обедню стояли с Иоанчиком дома.
Вторник, 20 ноября 1891 года
Накануне Введения ходил с Иоанчиком ко всенощной в нашу дворцовую церковь. Для маленького, кажется, нет больше удовольствия, как ходить к церковным службам.
Воскресенье, 5 января. 1892 года
Мальчиков привели к водосвятию. Они очень любят бывать в церкви, и стоят во время богослужения прекрасно».

Иоанн и Гавриил Константиновичи Романовы

О возрождении семейной традиции дарения храмам икон с изображением святого покровителя новорождённого говорится в дневниковой записи великого князя от 1 апреля 1890 года: «Между царскими вратами и местной иконой Спасителя, над ковчегом, в котором хранятся главные святыни Зимнего дворца и между ними – рука Иоанна Предтечи, теплилась серебряная позолоченная лампада, пожертвованная мною в память рождения нашего первенца. Она была готова накануне, её принесли от Овчинникова перед обедом, и Оля (Великая княгиня Ольга Константиновна. – Прим. автора) взялась показать её Государю для испрошения согласия повесить её на место. Государь одобрил её, и я послал лампаду к отцу Янышеву, с просьбой возжечь её перед пасхальной заутреней. Христосуясь со мною, Государь сказал мне, что лампада уже висит на месте».
К осени 1890 года, когда князю Иоанну было чуть более четырёх лет, а его брату Гавриилу всего три года, относятся дневниковые записи их отца о совместных с детьми вечерних молитвах:
«Понедельник, 3 сентября 1890 года
Пришёл я к мальчикам, когда их уже раздели. Я поставил их на колени под образами на два стула, поставленные рядом, и оба мальчика повторяли за мною молитвы. Потом я обоих взял на руки и отнёс в кроватки.
Воскресенье, 16 сентября 1890 года
Стараюсь ежедневно сам укладывать мальчиков спать…

Иоанн Константинович Романов

Вторник, 16 октября 1890 года
В исходе 8-го часа я присутствовал при их раздевании, молился с ними Богу и уложил их в кроватки».
Особое внимание молодой отец уделял общению своих сыновей с духовными отцами. Об этом свидетельствуют дневниковые записи Константина Константиновича в 1890–1892 годах.
«Понедельник, 31 декабря 1890 года
Митрополит Исидор приезжал ко мне Христа славить. Приняли его с Митей и Иоанчиком.
Воскресенье, 21 июня 1892 года, Стрельна
Были у обедни. Под конец приехали в церковь жена с Иоанчиком и Гаврилушкой… Пригласили отца Кедрова к обеду. Дети закидали его пресмешными вопросами.
25 июля 1892 года
Ездили с женой и двумя старшими мальчиками к Сергию. Дети очень хорошо клали земные поклоны, прикладываясь к образу. Навестили отца архимандрита Игнатия. Помнится, в раннем детстве, я очень его любил.
Среда. 3 декабря 1892 года
Вчера утром Иоанчик и Гаврилушка переселились в свою новую детскую <…> К моменту явился и Митя <…> Повели с Митей мальчиков по новой лестнице. Молебен наверху отслужил архимандрит Исайя, и кропил всё новое жилище Св. водой».
Спустя три года повзрослевших братьев на богослужения водила няня князя Гавриила Анна Александровна Беляева, которую в великокняжеской семье звали Атя. Своими впечатлениями о поведении маленьких князей в церкви она сообщала отсутствующим родителям в письмах за 1895 год.
«30 августа 1895 года. Павловск
Сегодня последний раз была у нас служба в церкви во дворце. Князья Иоанн и Гавриил будут ходить в церковь к Марии Магдалине, что на горке: стоять будут в ризнице, там не будет народа, им будет там хорошо.
9 сентября 1895 года. Павловск
Сегодня день рождения покойного Великого князя Анпапа (Великого князя Константина Николаевича. – Прим. автора); была панихида в его комнатах. Князья старшие и младших двое были; очень серьезно молились, на панихиде все были, которые служили при покойном Великом князе; князья со всеми раскланивались очень мило, вежливо, держали себя как большие совсем.
18 декабря 1895 года. Павловск
Вчера они ходили в церковь, Иоанн Константинович сильно волновался и поэтому эти дни он нервный; смерть отца диакона на него повлияла, он очень огорчился.
27 декабря 1895 года. Павловск
Праздник они встретили радостно, в 4 часа была всенощная в церкви, после они спустились вниз к Папа Великому князю, со звездою славили Христа, пели очень недурно <…>. Боюсь только волнений Иоанна Константиновича, но да молитва его успокаивает очень».
Бесспорно, роль первых лет жизни в духовном становлении князя Иоанна Константиновича была велика. Образец христианского поведения подавал молодым князьям отец – великий князь Константин Константинович. У летописца семьи – князя Гавриила Константиновича – можно найти множество свидетельств этому.
«Здороваясь с нами, детьми, он нас целовал, беря за лицо, но руки не подавал. Когда же здоровался с нами в день причастия, перед тем как идти в церковь, он нас не целовал: до причастия целоваться не положено. И тогда подавал руку».
«Нас часто водили в дворцовую церковь и причащали».
«По вечерам, когда мы, дети, ложились спать, отец с матушкой приходили к нам, чтобы присутствовать при нашей молитве. Сперва мой старший брат Иоанчик, а затем и я становились на колени перед киотом с образами в нашей спальне и читали положенные молитвы, между прочим, и молитву Ангелу-хранителю, которую, по семейному преданию, читал ребенком император Александр II <…>. Отец требовал, чтобы мы знали наизусть тропари двунадесятых праздников и читали их в положенные дни. Часто и дяденька (Великий князь Дмитрий Константинович. – Прим. автора) присутствовал при нашей вечерней молитве; когда мы ошибались, родители или дяденька нас поправляли».
«Отец развивал в нас и самостоятельность, мы должны были делать все сами, игрушки держать в порядке, сами их класть на место. Отец терпеть не мог, когда в русскую речь вставляли иностранные слова, он желал, чтобы первым нашим языком был русский».
«В молельной у отца в Мраморном дворце, между кабинетом и коридором, висело много образов, и всегда теплилась лампадка. Каждый день приносили в молельню из нашей домовой церкви икону того святого, чей был день».
«Позднее, когда мы подросли и уже самостоятельно приходили к отцу здороваться, дежурный камердинер нам говорил, что нельзя войти, потому что «папа молится»».
Очень важен тот факт, что отец по крови смог стать для Иоанна Константиновича и отцом-воспитателем в благочестии, ибо, как сказал святитель Тихон Задонский, «истинный отец – не тот, кто родил, но тот, который воспитал и научил. <…> Ибо родившие нас  – родители во временной жизни, а отцы, воспитавшие нас в благочестии, рождают к Вечной жизни».

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.