«ФРОНТОВЫЕ сто грамм»

Прошли победные майские праздники, масса праздничных мероприятий, и большинство из них заканчивались «фронтовыми ста граммами».
Выступая перед школьниками на уроках патриотизма, я часто слышу от них вопросы: «Откуда пошла эта традиция – «фронтовые сто грамм»»?
Лично я встретил начало войны пятилетним пацаном, поэтому ответить на этот вопрос могу только по воспоминаниям своих товарищей, прошедших те годы с винтовкой в руках. А вот на вопрос «Зачем подводникам дают вино?» я отвечаю коротко: «С медицинскими целями для здоровья!» Подводникам было положено (сейчас не знаю) 50 граммов сухого вина только в море, во избежание запоров.
А вот с «фронтовыми 100 граммами» вопрос особый. Здесь, на мой взгляд, много факторов в их пользу. Например, от простуды: сырые блиндажи, лежание в снегу и прочие неудобства, выражаясь по-современному, снятие стресса и многое другое. Это подтвердили и мои старшие товарищи, с которыми я имел беседы на эту тему.
По словам Леонида Соболева, который исследовал этот вопрос (подобный) ещё в своём знаменитом романе «Капитальный ремонт»: «…На деле же чарка к 1914 году перешла в категорию экономическую и политическую». Прошло без малого 100 лет, и сегодня, на мой взгляд, «фронтовые 100 грамм» выполняют ту же функцию, что и «чарка», только в интересах не государства, а отдельных производителей зелья!..

22 августа 1941 года Государственный Комитет Обороны (ГКО) СССР принял постановление о выдаче бойцам и командирам действующей армии ежедневной порции водки. Советские войска в то время в основном отступали, и выполнить это постановление было сложно. И всё-таки оно было воспринято положительно и в армии, и на флоте.
Вот как об этом вспоминает Владимир Васильевич Смирнов (1905–1987), работник управления судостроения и ремонта ВМФ. В августе 1941 года ему пришлось устранять неисправность на ЭМ «Смышлёный» проекта 7 в Севастополе:
– Когда мы удачно устранили неисправность турбозубчатого агрегата, нас пригласили на ужин в кают-компанию. Как раз в этот день (23 августа 1941 г.) приказом Наркома (адмирала Н. Г. Кузнецова. – В.К.) была введена чарка. В кают-компании на столах графины со спиртом, матросам выдали по чарке. Весёлые разговоры, приподнятое настроение у всех, как будто войны нет.
На следующий день опять выход на испытания. Обед снова с чаркой…

Борис Викторович Борецкий родился в Ленинграде в 1927 году. Начал работать 15-летним пареньком на судоремонтном заводе в осаждённом Ленинграде. В сентябре 1942 года ушёл добровольцем на флот. Служил юнгой, потом матросом. Участвовал в освобождении Таллина в сентябре 1944 года. Закончил войну старшиной 2-й статьи. Вспоминает:
– Когда меня зачислили юнгой на плавбазу подводных лодок, мыслей о ста граммах водки ни у кого не было. Мы всё больше думали о хлебе, блокада ещё не была прорвана. А вот когда погнали немцев, тогда и о «фронтовых 100 граммах» вспомнили.
Для многих этого не хватало, и в ход шли «партизанские» методы. Помню, как-то раз на островах нас угостили «бензоконьяком». Авиаторы получали бензин Б-70, который на 70% состоял из спирта. Вот этот спирт «выпаривали» и разбавляли клюквенным экстрактом, был такой экологически чистый продукт из соков ягод и фруктов, получался напиток, который шутники именовали «бензоконьяком». Пробовал я его. Ничего, только всё-таки чувствовался запах бензина.

Виктор Петрович Харитонов родился в 1925 году в Тамбовской области. В январе 1943 года был зачислен курсантом в пехотное училище. На фронт попал в мае 1944 года лейтенантом, командиром пехотного взвода. Боевое крещение принял на Сандомирском плацдарме 28 июля – 29 августа 1944 года в составе 97-й гвардейской стрелковой дивизии 5-й гвардейской армии Украинского фронта. Был ранен. Демобилизовался в звании полковника с должности командира войсковой части. Вспоминает:
– Как мне помнится, водку давали только тогда, когда мы стояли на месте. Как пошли в наступление, ничего не получали. Но здесь, видимо, технические причины – тылы не поспевали за наступающими войсками, иногда и горячей пищи не было. До водки ли здесь. Перед большими наступлениями за день до атаки водку уже не давали – бойцы в наступление должны были идти с ясной головой.
Потом пили не все. Так, вначале я не мог пить, да и многие бойцы моего взвода, в основном деревенские ребята, отказывались. Зато мой помкомвзвода был большой любитель. Обычно на отказы он говорил так: «Командир, ну и пусть не пьют. Нам больше будет!» Водку приносили обычно в котелке. Оставалось полкотелка, которые и употреблял Никиша. Правда, он потом плохо кончил….
Когда наступали в Румынии, вообще ничего не давали. Причины? Их не объясняли, приходилось просто догадываться почему.
В одном освобождённом городе, уже даже название забыл, вижу, люди бегут куда-то с различной тарой. Оказывается, к спиртовому заводу. Заглянул туда и я со своим взводом. Но когда увидел, что там творится – стреляют в цистерны, под струи спирта подставляют тару, пьют; многие тут же валятся замертво, – я сказал своим бойцам: «Стоп! Нам тут делать нечего!» и повёл их дальше. Хорошо ещё, что не случилось ни взрыва, ни пожара.
Всякое бывало с этими 100 граммами.
С окончанием войны их отменили. Нас тогда, в мае 1945 года, перебросили из Чехии под Берлин. Что делать после беспрерывных боёв? Приказали заниматься учёбой.
У нас в роте старшина был очень хозяйственный. Тогда им полагалась одна повозка с лошадью для ротного имущества, но предприимчивые имели по 2–3 повозки, бесхозных лошадей хватало. Он, предвидя отмену водочной раздачи, загодя позаботился о запасах. Так что поначалу мы даже и не заметили отмены «фронтовых сто грамм».
После утренних занятий перед обедом он приглашал помкомвзводов с котелками к себе и выдавал норму. Так что после обеда о занятиях уже разговор не шёл. Погода стояла изумительная, и все, от рядового до командира, располагались в зеленях.
Однажды командир полка решил проверить занятия и поехал по расположениям рот: никого. Только храп раздавался из пшеницы, поднявшейся уже на 30–40 сантиметров. Он не стал никого будить, а начал проверять тылы и трясти повозки. Наш старшина успел припрятать одну повозку от проверки.
И когда наши помкомвзвода по установившемуся инстинкту обратились к нему, он воскликнул, подняв руки к небу: «Сыны мои, або вы не знаете, какой шмон устроил Батя? Но я всё-таки его перехитрил, укрыл один фургон, но, правда, с вином». И мы ещё неделю перед приёмом пищи пили вино.
Так что на войне были и законные «сто грамм», и «партизанские» по потребности.

А нынешнюю «традицию», честно признаться, я не одобряю. Зачем это? Здоровья эти сто грамм старым людям не прибавляют, молодых развращают. Эта «традиция» больше от лукавого, так сказать, дешёвый авторитет. Есть более умные и патриотичные традиции. Например, петь фронтовые песни…

Виктор Афанасьевич Шкутник родился в 1920 году и был на войне с первых дней. Встретил её на Ленинградском фронте. Несколько раз был ранен. Когда в 1941 году был вызван в Москву на переаттестацию, там и остался, защищал столицу в должности командира взвода морской пехоты. Потом был Северный флот, полуостров Рыбачий… Окончил службу капитаном 1-го ранга, командиром войсковой части.
Сейчас его уже нет, но помнил он всё хорошо и рассказывал:
– Офицеры ещё до официального постановления ГКО о ежедневной порции водки получали талоны на «сто грамм» и закуску, состоявшую из селёдки с чёрным хлебом. Да, в августе это было узаконено, и «фронтовые 100 грамм» стали получать все. Не знаю про тыловиков, всю войну прошёл на «передке», поэтому приходилось употреблять эти «100 грамм» и за столом, и из чайника старшины, а иногда просто из котелка.
Знаю, что на Рыбачьем эти «сто грамм» получали и штрафники. Они лежали среди камней перед самыми позициями немцев. Им доставляли пищу и эти сто грамм только ночью так называемые носильщики. Была такая самая смертная должность, тоже для штрафников. И эти носильщики пуще, чем себя, берегли эту «слезу». Представляешь, Вадим, осеннюю и зимнюю тундру? Да ещё под угрозой смерти? Одна радость – выпить, согреться и на минуту забыться…
Не знаю, где как, а там, где я бывал, и под Москвой, и на Севере, всегда давали и всем эти «фронтовые сто грамм».

И я понял, что приказ о выдаче бойцам «фронтовых ста грамм», как стали называть ежедневную порцию водки, введённую постановлением ГКО, выполнялся всегда, но в зависимости от обстановки. К слову, эту порцию называли по-разному в разных местах, а фронт-то был от Чёрного до Баренцева моря. Получали эти «граммы» в основном воины, участвовавшие в боевых действиях, на то они и «фронтовые». Но при этом много было и «партизанских» способов воспользоваться этим правом.

Беседу с участниками войны ­­1941–1945 годов, фронтовиками, провёл Вадим КУЛИНЧЕНКО, капитан 1-го ранга в отставке, ветеран-подводник, участник боевых действий.

ПОБЕДА И СТАЛИН

К 65-й годовщине со дня Великой Победы

Нет вестей от друзей.
Не несут телеграмм –
Память вписана
В Божеский свиток!
Фронтовые сто грамм
Не дели пополам –
Нынче порций солдатских
Избыток!
Нынче много речей,
И к приказу – приказ,
И знамёна,
Горящие ало, –
Как бывало не раз,
Власти вспомнили нас,
Отдавая долги
Запоздало!
Но с кремлёвских высот
На печальный порог
Песнь летит
Не в победном хорале –
Видит всё-таки Бог,
Не за этот итог
Мы в жестоких боях
Умирали!
Не за этот рассвет,
Не за сволочный быт,
Не за звуки
Обманчивой меди –
Воздух пулей пробит,
Сталин подло забыт,
Будто он
Не причастен к Победе!
Но эпоху судить
Нам дано по делам –
Мы, как Сталин,
В забвенье не канем,
Фронтовые сто грамм
Разольём пополам
И Вождя непременно
Помянем!
15.01.2010
Флотский поэт Николай Гульнев,
из сборника стихов
«Не обольщайтесь, Ваше благородие!»