Каменный топор и телевизор
И при царях, и при генсеках, и при президентах правящий класс в России отличался многоплеменным составом. Пройдитесь по старинным и новым престижным кладбищам, московским или питерским… О таком интернационале даже Маркс с Энгельсом не мечтали. К тому же в СССР в самом деле неуклонно росло число межэтнических браков, особенно в больших городах. Детям из смешанных семей, где всерьёз восприняли коммунистические идеи, проще было считать себя «советскими», нежели мучиться самоидентификацией. А это порой не такой уж простой выбор. Лично для меня вопрос, кого я люблю больше – маму или папу, – в детстве был самым сложным, но так уж получилось, что обе ветви нашей семьи происходят из Рязанской губернии. Мне легче.
В итоге в стране завелась особая страта людей с затруднённой или вытесненной из сознания национальной доминантой. Более того, многие из них, особенно получившие образование и высокий социальный статус, по моим наблюдениям, стали считать свою «бесплеменность» признаком избранности. Извините за параллель, но именно так лица с нетрадиционной сексуальной ориентацией полагают себя существами более высокой пробы, нежели «натуралы», и стремятся не только легализовать, но и навязать, порой агрессивно, свои предпочтения обществу. Люди с «бесплеменным» мироощущением тоже иной раз раздражаются, замечая, как другие, видимо, от тёмного бескультурья, заморачиваются национальной проблематикой. Так, некий радиоведущий велюровым голосом объявил слушателям, что он по национальности «москвич». Почему бы и нет, но странно как-то, что эти «москвичи», например, проворовавшись, скрываются не в чащобах Лосиного Острова, а в Англии, США или Израиле. А вот один мой литературный приятель, напившись, рыдал оттого, что не может понять, кто он по роду-племени, и эта его драма нашла отражение в моём романе «Гипсовый трубач», я имею в виду удивительную историю Жукова-Хайта.
«К чему вы клоните?» – спросит нетерпеливый читатель. А вот к чему: в наступлении на «русскость», развернувшемся в девяностые, наша «бесплеменная» элита стала невольной союзницей тех сил, которые желали развалить вслед за СССР и РФ. Нет, мой приятель, плакавший от мук самоидентификации, совсем не хотел гибели страны, но ему тоже мерещился призрак русской коренизации, наглого притязания титульной нации на ключевую роль в новом российском государстве. Объяснять ему, что у нас в Отечестве это в принципе невозможно по целому ряду причин, что даже в XIX веке русские занимали весьма скромное место в правящем слое империи, было бессмысленно: его светлый ум подёрнулся страхом оказаться под железной пятой русопятов. К тому ж перед глазами стояли прецеденты в некоторых бывших республиках СССР, где проступали явные черты торжествующей этнократии. А как могут пугать друг друга и мировое сообщество наши гормональные либералы, общеизвестно. В результате вместо «пяты русопятов» мы получили «семибанкирщину», однако про её национальный состав я деликатно умолчу.
Как ни странно, но в СССР, где русских насчитывалось менее половины, к нам по крайней мере в ритуально-поминальном смысле относились лучше, чем теперь, звали «старшим братом», поднимали за нас тосты, даже в гимне пели:
Союз нерушимый республик свободных
Сплотила навеки великая Русь.
А куда деваться, если именно вокруг великорусской Московии формировалась и прирастала не только Сибирью многоязыкая держава? Теперь в Российской Федерации, где русских более 80 процентов, нас как-то стараются лишний раз не привечать. Даже в новой редакции гимна «Русью», как говорится, не пахнет, хотя именно для большинства земель и автономий, входящих в РФ, формула «сплотила навеки великая Русь» соответствует исторической реальности. Однажды в застолье я спросил автора гимна Михалкова, с которым был хорошо знаком: «Сергей Владимирович, куда же Вы Русь-то подевали?» – «Эх, Юра, – ответил он, – я хотел оставить, но мне отсоветовали, мол, можно кого-нибудь обидеть». А вот русских у нас почему-то никогда не боялись обидеть! Конечно, сказанное нисколько не умаляет духоподъёмного содержания гимна и его вдохновенной формы, но даёт информацию к размышлению.
Напомню, в конце 1980-х годов в национальных регионах РСФСР шли те же центробежные процессы, что сотрясали союзные республики. Более того, в некоторых российских автономиях накал конфликтов и порывы к «самоопределению вплоть до отделения» достигали иной раз более высокого градуса, нежели на окраинах. Сегодня конституции наших автономий звучат, как клонированные оды единству и «неделимству», но тогда… Нет, я думаю, что Ельцин и его присные не собирались, объявив парад суверенитетов, сдать страну. Но они помнили, что белые, сражавшиеся за «единую и неделимую», проиграли Гражданскую войну, а красные, наобещавшие всем землю, волю и самоопределение, выиграли да потом ещё собрали распавшуюся империю в такой кулак, что сломали хребет фашизму.
Возможно, у «бурбулисов» и были благие намерения, но, увы, политические лозунги, выброшенные для одних целей, приводят порой к обратным результатам. Если бы на рубеже веков страну не возглавил человек с длинной волей, как любил говаривать Лев Гумилёв, ещё неизвестно, чем обернулись бы пресловутые парады суверенитетов. Собственно, чеченская война и задумывалась как запал, от которого рванёт заряд, заложенный под уцелевший «детинец» исторической России. К счастью, этого не произошло, Ельцин надорвался, работая с документами, и его сменил Путин, имевший совсем другие виды на будущность Отечества. А ведь ситуация была аховая: армия деморализована, разворована и плохо вооружена, вместо «Паши-мерседеса» министром обороны всерьёз собирались назначить Галину Старовойтову, и уже, как утверждали злые языки, пошили ей юбку с лампасами. В города пришёл гексогеновый террор. Почти вся медийная тусовка сочувствовала «повстанцам» и болела за победу Ичкерии. Если бы война перемолола остатки наших молодых пассионариев, то граждане, стесняющиеся вслух называть себя русскими, едва ли смогли бы сохранить страну.
Свинчивая державу, Путин не только укрепил спецслужбы и армию, обуздал сепаратизм, выгнал из большой политики олигархов, он пресёк явную русофобию, а точнее сказать, «русофырканье», изменив государственную информационную политику. Да, откровенные русофобы исчезли из эфира или спешно переквалифицировались в патриотов на зарплате. Иногда я буквально ощущаю, как трудно им даётся это амплуа, а что делать: приказано выжить и выжать из казны как можно больше. Встречаются среди них просто виртуозы. Так, один околотеатральный буддист и непримиримый борец с русской традицией, поняв, за что теперь платят, отпустил бороду и водит крестные ходы, поднимая культуру в Крыму. Если бы я не знал его до метаморфозы, когда он от слова «патриот» морщился, как от геморроя, я бы никогда не догадался о его прежнем поприще. Несмотря на смену курса, новых лиц в информационном пространстве появилось мало. А ведь от того, какие лица мелькают на экране, что и как они говорят, во многом зависит самочувствие общества.
И тут я выскажу мысль очевидную и при этом почти табуированную: телевидение, особенно центральное, обязано учитывать этническую структуру всего общества и в известной мере её отражать. Отсутствие на экране лиц, близких нам по роду-племени, подсознательно включает чувство тревоги, восходящее к тем далёким временам, когда появление близ стойбища людей с другим цветом волос, разрезом глаз и покроем шкур заставляло насторожиться и положить поближе каменные топоры. Конечно, с тех пор многое переменилось, культура смягчила нравы, вековой опыт межнационального общения отучил видеть в каждом иноплеменнике врага, да и смешанные браки, метисация, идущая вокруг любого этнического ядра, сделали своё дело. Но отменить этническую комплиментарность (термин Л. Гумилёва) никто не в состоянии. Более того, когда рушатся государства и социумы, а следовательно, снимаются все запреты, мы наблюдаем резкое обострение межнациональных противоречий и фобий, что приводит к большой крови. Так было в СССР, так было в Югославии, так было в Сирии, так, надеюсь, не будет в России.
Зачем же будить лихо ксенофобии? Не проще ли в виртуальном информационном пространстве учитывать эти особенности человеческой психики? Подозреваю, наших компатриотов, живущих в Дагестане, Осетии, Якутии, Калмыкии, Татарии, Чечне и в других субъектах, не очень-то устраивает, как их народы представлены в общефедеральном информационном пространстве. Будь я башкиром или бурятом, у меня сложилось бы стойкое ощущение пренебрежительного отношения ко мне со стороны центра. Впрочем, оно у меня и так есть. Или вот писатели, сочиняющие на языках своих народов, постоянно жалуются, что их почти не замечают в Москве, игнорируют жюри общероссийских литературных премий, той же «Большой книги», которая охотнее привечает наших бывших соотечественников, предающихся творчеству в Мюнхене или на Брайтон Бич, нежели авторов из Элисты, Грозного или Уфы. На церемониях открытия и закрытия Года литературы не прозвучало ни одного имени, ни одной строчки национальных поэтов. Рубцова, правда, тоже забыли. Впрочем, этой теме я посвятил большую статью «Лезгинка на Лобном месте» и всех интересующихся отсылаю к ней.
Знаете, мне иногда кажется, что дело чиновников-поляков, работавших в недрах имперского аппарата вовсе не на Россию, а против неё, не умерло, у него нашлись продолжатели. Ведь, согласитесь, для целостности многоплеменной страны очень опасно провоцировать раздражение национальной интеллигенции, как никто умеющей заразить своим неудовольствием широкие массы. Я часто сталкиваюсь с теми, кто от имени государства периодически создаёт в культурной сфере такие вот конфликтные ситуации. На дураков они не похожи. Остаётся второе…
Но есть и другая сторона проблемы. В национальных автономиях порой замечаешь то, что я бы назвал «неокоренизацией». Признаки этого явления обнаруживаешь, встречаясь с тамошними чиновниками, глядя по телевизору местные программы, читая региональную прессу. Некоторое время назад в «ЛГ» была опубликована заметка о визите президента Путина в одну из автономий, где русских живёт едва ли не больше, чем титульной нации. Ну, понятно, хозяева рапортовали, показывали высшему кремлёвскому ревизору свои достижения и новостройки, в основном спортивные. Так вот, наш наблюдательный автор пишет, что в свите, которая ходила следом за двумя президентами, московским и автономным, он обнаружил всего одного человека славянской внешности, видимо, охранника главы РФ. Все остальные принадлежали к той категории, которую при советской власти называли «национальными кадрами». Хорошо ли это? Думаю, не очень… Русские в такой автономии испытывают двойное унижение: центральная власть воспринимает их как «этнический эфир», а по месту жительства они чувствуют себя лишними на празднике «неокоренизации».
Разумеется, я веду речь не о процентной норме, а о здравом смысле. Зачем создавать напряжённость? В Америке, например, есть жёсткое правило: если в штате или городе количество представителей той или иной национальности, а тем более расы, достигает определённых показателей, на телевизионном экране появляются дикторы, а в кабинетах – госчиновники, принадлежащие к этому этносу. Так спокойнее и правильнее. И нисколько не противоречит идее формирования единой политической нации, которую составляют единомышленники, а не единоплеменники. У нас же порой зайдёшь в организацию, прочитаешь на табличке непростую для русского уха фамилию руководителя, а потом удивляешься, заглядывая в кабинеты: сколько же у него родственников и земляков! Когда же смятенный взор немного успокоится на статной блондинке, подающей кофе, тебе тихонько объяснят, что она офисная жена босса.
При советской власти это называли семейственностью и кумовством, строго поправляя выдвиженцев, если у них голос крови заглушал зов партии. Сталин строго отчитал на Политбюро наркома иностранных дел Литвинова, когда выяснилось, что в его ведомстве служит только один русский – швейцар при дверях. Конечно, это исторический анекдот, но суть дела он отражает. Сейчас вроде снова борются с «клановостью», но охотятся в основном за династиями экзотических профессий. Недавно наехали на братьев Запашных, хотят, наверное, ограничить их семейное право входить в клетку к хищникам. Лучше бы реагировали, когда большие папы ставят своих юных отпрысков, не имеющих в голове ничего, кроме оксфордского английского, на заоблачные посты в госкорпорации.
Кстати, нам, русским, сформировавшимся как этнос в условиях соседской общины, «мiра», а потом взявшим на себя имперское бремя, племенная сцепка свойственна в гораздо меньшей степени, и даже наоборот. Например, более недружного, разодранного, склочного сообщества, чем русские писатели, я в своей жизни не встречал. Малейший успех сородича они воспринимают как личное оскорбление, а умения сплотиться для достижения общей цели у них не больше, чем у дворовых футболистов, которым важнее завладеть мячом, чем забить гол. Впрочем, вы и без меня это знаете…
(Продолжение следует)
Юрий ПОЛЯКОВ
