Один из ста
На фото Александр Петрович Гусев
Минуло почти 80 лет с начала самой кровопролитной войны в истории человечества. С каждым годом остаётся всё меньше её участников. Война запомнилась тревожным гулом фашистских бомбардировщиков, которые нередко залетали и в наше тамбовское небо, и плачем вдов после каждой похоронки; первые послевоенные годы – лязгом костылей, песней изрубленных и искалеченных инвалидов у «морского колодца» в Моршанске.
Непонятно в каких «каретах» передвигались, к какому-то корытцу пристраивали колёса-подшипники, на руки надевали подобия рукавиц, сшитые из голенищ старых сапог, будто боксёрские перчатки, и опирались ими прямо о булыжники мостовой с жалобной песней:
Дорогая жена, я калека,
Нету правой руки, нет и ног,
Я служил для Отчизны, народа
И покой для тебя уберёг.
«Самое страшное неудобство приходилось испытывать перед этими искалеченными войной солдатами; чувство некоей вины перед матерями, вдовами и сиротами», – вспоминает Александр Петрович Гусев.
Ему всё-таки повезло. Он пришёл из госпиталя, припадая на правую ногу, после пулевого ранения с переломом бедренной кости и повреждением седалищного нерва…
Четыре года в Пензенском художественном училище – и он учитель рисования и черчения в школе № 9 Мичуринска. Затем 15 лет преподавал черчение в технологическом техникуме. Там мы с ним и познакомились.
Другие преподаватели требовали от юношей тишины, жаловались на плохую дисциплину, а он даже рад был такой непринуждённой обстановке: все у него на занятиях работают, стараются, могут задать вопрос, а то и восхитятся, как он без линейки проведёт прямую линию, без циркуля – точную окружность. А ещё уважали учителя за скромность.
Помнит, когда работал в художественной мастерской Тамбовского худфонда, не всем доверяли писать портреты членов Политбюро. У него было специальное образование, но приёмная комиссия не посмотрит и на корочки, перья летели при её критике. Ему доверили и почти не придирались: глаз остёр, рука тверда, мазок точен.
Мы с художником Александром Гусевым условились о сеансах раз в неделю в художественном салоне: он пишет портрет маслом, я не теряю времени и обдумываю словесно – его…
Знакомы давно. В 60-е вместе преподавали в технологическом техникуме, теперь нужно лишь освежить доверительность наших отношений. Прошлись по выставочному залу. Он портретист и к галерее военачальников кисти А. М. Герасимова выказывает особый интерес. Замечаю, невольно затормозил у портрета маршала Ф. И. Толбухина. Заиграли желваки, по лицу проплывали облака, то прищурит глаз, то сделает шаг в сторону, то отпрянет назад, словно выполняет какой-то ему одному ведомый танец, будто повторяя движения автора-художника.
Заметив моё удивление, разъясняет:
– Как-то мне приходилось воевать под его командованием, видеть в сорок втором… он ещё генералом был, такой значительности и величественности не замечали – не об этом забота, надо было остановить и разбить врага. А решительность присутствовала и тогда. Да и не до парадного мундира.
– Да, мундир… Посмотришь иной фильм или спектакль, все напудренные, в гимнастёрках с иголочки, наглаженные: не война, а прогулка. А это, мягко говоря, не соответствует действительности. Известный писатель и военный журналист Василий Гроссман всю войну так и прошёл бессменно в одной шинели – не до того.
(С его героем – генералом Людниковым – мне довелось устраивать встречу в аспирантском общежитии: так и не отданный врагу квартал Сталинграда недаром окрестили «Островом Людникова». А ведь там пал смертью храбрых почти миллион защитников. И столько же потерял враг.)
– А вот Курская дуга у меня перед глазами, – задумчиво говорит собеседник, – ни словами, ни красками не передашь…
– Мой старший брат Михаил гонял туда на фронт лошадей. Чуть ступит лошадь или корова за кромку дороги – и взлетает в воздух, разрываясь на части: всё вокруг заминировано…
– Если бы только лошадь да корова…
Пытаюсь вернуть ветерана к сегодняшним фильмам, где в качестве обязательного ингредиента ещё и любовного флирта подпустят.
– Как любовь – не вздохи на скамейке, так и война – не прогулка.
– Но ведь пацифистски настроенные витии будто сговорились дегероизировать и эпоху, и победителей, смакуя неудачи и потери начала войны.
– Да разве это секрет? В статье «Надежда наша – молодёжь» в газете «Советская Россия» от 27 июля 1985 года Андрей Дементьев писал: «Из каждых ста юношей рождения 1923 года вернулся в сорок пятом лишь один. 99 из ста отдали свои жизни за свободу Родины».
Он, арттехник Гусев, и есть один из ста своего года рождения, оставшихся в живых…
Об этом – и в книге «Вернулись с Победой!» о воинах-земляках, вернувшихся с фронтов Великой Отечественной войны и прибывших на постоянное жительство в Тамбовскую область.
Листаю эту Книгу Памяти… Какие имена! Потапов Эдуард Дмитриевич, 1925 года рождения, Гуськов Пётр Константинович, 1926 года рождения. Они жили в одном доме с А. П. Гусевым. Горжусь, что довелось быть современником этих легендарных защитников Отечества…
Но вернёмся к нашему герою.
Александр Петрович Гусев родился 22 сентября 1923 года в селе Иловай-Дмитриевское Первомайского района Тамбовской области.
Его родители отличались благочестивым образом жизни. Отец Пётр Ильич и мать Анна Степановна заботились прежде всего о нравственном воспитании четверых детей, среди которых Александр был старшим. Из-за стремления дать образование детям решено было переехать в Мичуринск, где Саша и поступил в школу № 7.
Любил читать, с интересом изучал математику – словом, учёба давалась легко. На семи классах не остановился и пошёл в восьмой. Для кого физика и тригонометрия – тёмный лес, для него, наделённого пространственным представлением, увлечённого черчением и рисованием, – семечки. Девять классов окончены успешно, уже заботился об учебниках для выпускного класса, но…
Утро 22 июня 1941 года перечеркнуло судьбы миллионов. Призыв «Вставай, страна огромная!» никого не оставлял безучастным. И Саша вместе с одноклассниками тоже осаждал военкомат – хотелось непременно на передовую.
Скоро старшеклассников собрали в горсаду, разъяснили ситуацию и отправили под Брянск и Смоленск рыть противотанковые рвы. Сначала они даже не скрывали разочарования, что вместо оружия получили лопаты, но вскоре убедились в необходимости и такой работы, тем более что и она была сопряжена с немалым риском: по команде «Воздух!» едва успевали разбежаться врассыпную и распластаться на земле. А вражеские стервятники со страшно неприятным пронзительным воем проносились над головами, осыпая их дождём пуль и снарядов.
Уже в феврале 1942 года он – курсант Тамбовского военного артиллерийско-технического училища. Была поставлена архисложная задача, согласно условиям момента: весь учебный план одолеть за полгода. Бессонные ночи, самоотверженность курсантов и преподавателей, не успевавших напоминать суворовский постулат «Тяжело в учении – легко в бою», сделали своё дело. Уже в сентябре наш земляк, девятнадцатилетний артиллерийский техник-лейтенант 134-й стрелковой бригады – в действующей армии на Брянском фронте.
– Зимой 1942–1943 годов из 134-й стрелковой бригады была сформирована 74-я стрелковая дивизия 13-й армии под командованием генерала Толбухина, где меня назначили арттехником 1-го дивизиона 6-го артполка. После наступления наша дивизия заняла оборону около города Малоархангельск Курской области, – рассказывает ветеран.
А перед Курской битвой 6-й артполк был расположен в деревне Алисово во втором эшелоне. После битвы немцы отступали с боями к западу, и Гусеву не покажется страшным участие в освобождении Киева и всей Украины, форсировании Днепра и Дуная.
Переправа, переправа…
Пушки бьют в кромешной мгле, –
напишет Александр Твардовский. Это его, Гусева, пушечки ухают беспрерывно, обеспечивая переправу.
Бой идёт святой и правый,
Бой идёт не ради славы,
Ради жизни на земле.
– После форсирования Дуная нашей дивизии присвоили звание «74-я Краснознамённая Киевско-Дунайская ордена Богдана Хмельницкого стрелковая дивизия», – не без гордости рассказывает ветеран.
16 июля 2009 года второкурсники филологического факультета Мичуринского государственного педагогического института Михаил Цуканов и Ольга Мерзликина, Галина Лунева и Екатерина Трунова, Мария Зайцева и Михаил Чистяков встретились с Александром Петровичем и записали его воспоминания о войне.
Немного глуховатый голос поначалу казался размеренным и спокойным – сколько уж времени минуло. Но вот рассказчик словно переносится вместе со слушателями в огонь пожарищ огненной Курской дуги, слышит гром пушек, треск гусениц, гул самолётов… Голос ветерана то дрожит, то срывается, а то и умолкает на полуслове. Ведь своё боевое крещение он проходил на Курско-Белгородской огненной дуге.
– Я был артиллеристом, точнее, арттехником дивизиона… В мою задачу входило, чтобы пушки работали безотказно, чтобы прямая наводка по врагу била точно в цель. Справляются артрасчёты – меня будто и нет, будто пушки послушны сами собой… А вот застопорится что у артиллериста: наводка ли, подающий механизм – виновного найдут скоро… Но я тут как тут. Каждый выстрел и во мне эхом отзывается… Передышка между боями, боец отдыхает, арттехник с артмастерами должны проверить все механизмы, чтобы орудия работали как часы.
Немецкий сапог топчет твою землю, а потому и ты, и пушки твои должны гнать супостата из родной страны.
Далее ветеран вспоминает:
– Это было зимой 1944 года. Я служил в 142-м отдельном истребительном противотанковом дивизионе начальником артснабжения.
Наша часть заняла один населённый пункт в Венгрии. Шли ожесточённые бои. Немцы старались выбить нас и пустили танки. Наши артиллеристы стойко оборонялись. С огневых позиций несли раненых бойцов и командиров.
Помню, как меня вызвал в штаб командир дивизиона Феоктистов и сообщил, что в результате боя немцы вывели из строя три пушки. Требуется осмотреть их и, если есть возможность, срочно отремонтировать. Я с артмастером и двумя солдатами под ураганным огнём начали осматривать пушки. У одного орудия был пробой ствола, у другого повреждено противооткатное устройство, у третьего – перебиты станины.
Фашисты вели артиллерийский обстрел. Нам приходилось часто прерываться из-за этого обстрела. За четыре часа нам удалось из уцелевших частей трёх пушек собрать одну, отрегулировать её и вновь послать в бой.
Открыв огонь по вражеским танкам, наша дивизия сумела отстоять свои позиции. За эту операцию впоследствии Указом Президиума Верховного Совета СССР меня наградили орденом Красной Звезды.
Также Александр Петрович был награждён орденом Отечественной войны I степени, медалью «За освобождение Белграда», медалью Жукова, медалью «В память 1500-летия Киева», медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов», другими юбилейными медалями. Ему были вручены знак «Ветеран 13-й армии», знак «Фронтовик 1941–1945 гг.».
– С сентября 1942 года по апрель 1945 года часть, в которой я служил, переходила с одного фронта на другой: Брянский фронт, Центральный фронт, 1-й Украинский фронт, 2-й Украинский фронт, 3-й Украинский фронт. Мы освобождали Киев, всю Украину, Румынию, Югославию, Венгрию. В Белграде к нам, советским воинам, местные жители обращались со словами: «Братушки!»
Чем ближе мы приближались к фашистскому логову, тем ожесточённее было сопротивление врага.
Оставалось чуть более месяца до желанной Победы – 4 апреля 1945 года при освобождении Венгрии на 3-м Украинском фронте за озером Балатон, вблизи города Самбатель, на наблюдательном пункте командира дивизиона лейтенант Гусев был тяжело ранен: снайперская пуля попала в бедро правой ноги. Он был отправлен в полевой госпиталь, где ему сделали операцию, оказалось, что была перебита кость правого бедра.
После войны его направили в Ереван на лечение. Домой фронтовик вернулся только в сентябре 1945 года.
После встречи студент Миша Цуканов заметил: «Я думаю, что эта встреча запомнится каждому из присутствующих. Я в своей жизни ещё не слышал столь подробного рассказа о войне от очевидца и непосредственного её участника, причём при наличии времени Александр Петрович мог бы рассказать и больше.
Каждое слово ветерана бесценно, только послушав его, можно действительно ощутить горечь той жизни. Наше поколение благодарно мужественным защитникам Отечества».
А. П. Гусев, получив после войны художественное образование, писал и пишет портреты выдающихся людей нашего города, например, И. В. Мичурина, ветеранов войны. А портрет журналиста Леопольда Артуровича Израеловича получился настолько удачным и выразительным, что экспонировался на областной художественной выставке и был напечатан в сводном каталоге работ тамбовских художников.
Но ранение и возраст дают о себе знать, подниматься на пятый этаж ветерану – инвалиду войны с каждым днём становится всё тяжелее, каждую лестничную клетку преодолевает с трудом. А ведь ему хочется сходить на выставку, пообщаться с ветеранами, с молодёжью, да и просто активно жить. По стопам художника пошла и внучка.
Хочется пожелать Александру Петровичу ещё долгие годы не терять оптимизма. Здоровья, благополучия и всего самого доброго! Не уставать Вам!
Василий ПОПКОВ
Василий Иванович Попков,
известный учёный-филолог, литературовед, почётный профессор Мичуринского государственного аграрного университета, член Союза российских писателей и член Союза журналистов РФ.
В мае Василий Иванович отмечает своё 80-летие. Сердечно поздравляем юбиляра с этой прекрасной датой!
Желаем доброго здоровья, долгих лет жизни, новых творческих удач!
Редакция журнала «Александръ»
