Разнородцы

Тысячелетний исторический опыт созидания и распада держав учит: почти каждый народ, даже самый немногочисленный, мечтает о независимости, подобно тому, как самая невзрачная кассирша грезит, что в их богом забытое отделение Сбербанка вдруг заглянет, «дыша духами и туманами», сам Герман Греф, влюбится в неё и не сходя с места женится. В личной жизни такое почти невозможно, а вот в геополитике редко, но случается. Иначе как объяснить, что тридцатимиллионный народ курдов до сих пор своего государства не имеет, а эстонцы и туркмены, которых в десять раз меньше, имеют. О княжестве Монако я даже не говорю, это просто какая-то шутка Предвечного Крупье.
Но вот что любопытно, когда история, как правило, на обломках рухнувшей империи, даёт шанс народу создать своё собственное государство, каждый лимитроф не прочь запереть в своих свежих границах несколько близлежащих племён, чьё точно такое же стремление к самоопределению вплоть до отделения воспринимается как злостный сепаратизм, достойный кары. Не замечать эту двуликость этнического свободолюбия при строительстве или демонтаже многонационального государства – то же самое, что мыть ноги в речке с пираньями.
Я не люблю «дракономанию» наших либеральных интеллигентов, но тут шварцевская аллегория работает на сто процентов. Борцы за общечеловеческие ценности боялись, что разрубленное на куски розовое тело имперского дракона, политое мёртвой водой русского шовинизма, оживёт, снова закогтит несчастных «узников матрёшки» и начнёт изрыгать во все стороны напалм. Но оказалось, некоторые из отсечённых кусков сами превратились в дракончиков, злых и непримиримых к чужой свободе.
Многие межэтнические узлы, разруб­ленные при распаде СССР и доставшиеся в наследство новым государствам, включая Россию, завязались ещё в начале прошлого века, в результате тех компромиссов и решений, которыми сопровождалось сшивание страны, расползшейся после революции и Гражданской войны. Скажем прямо: порой области и регионы, населённые в том числе русскими, становились бонусами и взятками тем племенным элитам, у которых были серьёзные намерения и шансы для отделения, но жажда территориальных приобретений пересилила. Гигантомания – болезнь лилипутов. С чаяниями и настроениями обитателей прирезаемых земель, с их «комплиментарностью» никто не считался.
Происходило это не только в 1920-е, когда «ещё закон не отвердел» и не «подернулась тиной советская мешанина». Крым стал, наверное, самой грандиозной в мировой истории взяткой, которую получила от центра влиятельная украинская элита. На её поддержку Хрущёв очень рассчитывал в будущих схватках за власть. Дело в том, что украинские области были размерами невелики, но зато количеством почти не уступали областям громадной РСФСР. Это важно, ведь главными игроками на поле советской партийной демократии были как раз первые секретари обкомов, именно они чуть не свергли Сталина, когда тот в 1936 году задумал провести альтернативные выборы в Советы всех уровней, чтобы убрать из власти «рубак», так и не понявших, что Гражданская война и социалистическое строительство – вещи разные. Тех, кто заинтересовался этой малоизвестной страницей истории, отсылаю к замечательной книге Юрия Жукова «Иной Сталин».
С украинской партноменклатурой, рождённой «коренизацией», повторился тот же сюжет, как когда-то с польской шляхтой, приравненной к русскому дворянству, что не лучшим образом сказалось на судьбе империи Романовых. Думаю, чрезмерное влияние в общесоюзных органах власти выходцев с Украины, особенно с западной, с их особым мировосприятием сыграло свою роль в крушении Советского Союза.
Границы, проводимые внутри СССР, преследовали скорее политические, нежели этнокультурные цели, нередко центру приходилось заискивать перед впадающими в восторг самоопределения окраинами. Недаром злопамятный наркомнац Джугашвили, придя по-настоящему к власти, расправился со всеми лидерами националистов, начав, конечно, с русских. Но вот вопрос: а можно ли было сшить страну иначе, без территориальных бонусов и заигрывания с влиятельными этническими элитами, не жертвуя интересами малых ради великих задач? Думаю, вряд ли. У нас часто любят напоминать, что сперва Совет народных комиссаров был правительством инородцев, русских там не было. Это, конечно же, преувеличение, но не слишком сильное. Вспомним: борьба за власть в партии шла между не совсем русским Лениным и совсем не русским Свердловым, а когда оба ушли из жизни при не выясненных до сих пор обстоятельствах, за трон схватились Троцкий, Каменев, Зиновьев и Сталин, все как есть нерусские.
Но я бы не стал именовать их инородцами, скорее уж – «разнородцами», по аналогии с разночинцами, которых так звали совсем не потому, что они дослужились до разных чинов: коллежский асессор, надворный советник… Нет, это были люди, вышедшие, выломившиеся из своих сословий (дворянства, духовенства, чиновничества, купечества, мещанства), образовав новую страту с особыми целями и идеями революционного обновления общества. Пути назад им уже не было. Так же и «разнородцы» оторвались от своих этносов, образовав, как сказал бы Лев Гумилёв, «консорциум», интересы которого были кровно связаны с судьбой большой России. На исторической родине, а она есть не только у евреев, делать им было нечего: там местные повара готовили свои острые блюда. Печальная судьба красных латышей, эстонцев, финнов, венгров, поляков, вернувшихся к себе на родину, тому свидетельство. Так вот, «разнородцы» больше всех стремились к восстановлению империи, рассчитывая на высокий статус в правящем слое. О том, что революция пожирает своих детей, эти марксисты, знавшие назубок историю Великой французской революции, как-то забыли. Они-то и собрали, склепали, сшили суровыми нитями, не считаясь ни с чем, СССР, в основание которого для прочности по старинной традиции и был замурован их мятежный прах.
Осмелюсь предположить: если бы во власти после революции царили политики, представляющие исключительно русский народ, уставший от донорства и имперской ноши, страну не собрали бы. Даже казаки хотели самостийности! Встал бы министр из вятских и сказал бы: «Да пропади они пропадом со своими арыками, акынами, кишлаками, кунаками и шашлыками. Без них проживём!» А товарищ министра, воспитанный на статьях Михаила Меньшикова, добавил бы: «А Польша в благодарность за дарованную свободу должна забрать от нас своих евреев! Пусть возвращаются, откуда пришли!» Был бы тогда у нас великий Советский Союз? Нет, боюсь, не было бы…

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.