ЧЕСТЬ ИМЕЮ
Светлана ТИШКИНА
г. Луганск
Поэт и прозаик, публицист и драматург, член СП ЛНР, МСП и СП России. В 2021 году принята в Национальную ассоциацию драматургов.
Родилась в г. Энгельсе Саратовской области. С 11 лет проживает в г. Луганске, ЛНР.
Председатель Православного литературного объединения «Свете Тихий», лауреат Всероссийской премии СП России «Слово».
Составитель Международного альманаха «Свете Тихий».
Награждена медалью Луганской иконы Божией Матери, многими грамотами и дипломами. Лауреат литературных премий Олега Бишерева и «Молодая Гвардия», финалист Московской литературной премии – 2019 в номинации «Драматургия». Дипломант XII Международного Славянского литературного форума «Золотой Витязь» 2021 года.
Автор поэтических сборников: «Народом можно пренебречь?» (2007), «Как начинается весна?» (2009), «Рождение Новороссии» (2016).
Автор романов (крупная проза): «Ольга» (2010), «Красноречивое молчание» (2009), повести для детей «Миражи на дорогах + детские шалости» (2011), исторической книги «Тайны Александровска» (2011), повести о детях войны «Гутенька» (2019), повести «Сказ о том, как казаки за Правдой ходили» (2020). Автор нескольких пьес.
Работала журналистом в газетах ЛНР «XXI век», «Республика», «Православная Луганщина». Публицистику, поэзию и художественные рассказы можно встретить во многих журналах, альманахах и на страницах известных интернет-ресурсов.
Это было ужасно! Киев обстреливали из артиллерии! Кто? Ну раз на Украину «напала» Россия, то было естественно думать, что её войска и обстреливают. Это было неправдой, но правду никто не искал. Киевлян принуждали оставаться дома, не давая выходить даже в магазины. Кто? Это делали свои, украинские силовые структуры. Запасы продуктов если у кого и были из населения, то очень быстро подходили к концу. Некоторым смельчакам удавалось прорваться в магазины, но толку от этого было мало – полки были почти пустые, кассы не работали. Тех, кто, теряя самообладание от голода, решался взять что-то из того, что могло утолить жажду или голод, ловили, приматывали к столбам скотчем и, спустив штаны, лупили чем попало по голой заднице. Кто? Те самые националисты – «герои» Украины из нацгвардии или теробороны, которые вызвались поддерживать порядок в городе. Средневековье какое-то! Слухами об их зверствах земля полнилась… Страх нарастал.
Соседи по вечерам выходили на лестничную площадку, чтобы узнать новости. Конечно, они шаблонно ругали Путина с его армией за то, что всё-таки вторгся на Украину и покусился не на какой-то там Донбасс, к чему давно привыкли, а на саму столицу.
Наталья, тридцатипятилетняя киевлянка из тридцать девятой квартиры, поверить не могла, что такое вообще может происходить в благополучном до сих пор Киеве. Мужа Натальи, как он ни увиливал от мобилизации, грубо увели из дома и отправили воевать на Донбасс. Последний раз он звонил жене четыре месяца назад, затем связь оборвалась. Что случилось, жив ли он, жена не знала. Наталья осталась одна с двумя детьми: семилетней Лилией и пятилетним Марком.
Дед Ефим, недавно поселившийся в тридцать пятой квартире у сестры, тоже выходил послушать, кто что знает. Говорили, что русские обстреливают Киев из занятого ими Гостомеля. Ефим возражал: он своими глазами видел, что прилёты были с противоположного от аэропорта направления. На это люди только пожимали плечами. Что-то доказать из положения почти арестованных не получалось, хотя и новостям, пока ещё льющимся из «зомбоящиков», тоже уже не верилось.
В связи с нарастающим голодом всё острее вставал вопрос об эвакуации из Киева, оказавшегося в зоне боевых действий. Куда бежать? Это был главный вопрос на повестке дня.
На днях соседи с третьего этажа пытались выехать во Львов на своей машине. Звонили, рассказывали, что их за определённую мзду выпустили из Киева. Но в Житомире их снова остановили военные и сказали, чтобы ехали за ними. Больше от них звонков не было. Телефон не отвечал. Ходили слухи, что вояки из территориальной обороны забирали для нужд армии машины, вытряхивая хозяев, как ненужный хлам. Иди куда хочешь, пока жив. Но правда это была или очередная страшилка, люди не знали.
Сегодня утром ещё одна семья из соседнего подъезда пыталась вырваться из Киева в сторону Одессы, но тероборона не выпустила их. Пришлось вернуться.
Нужно было что-то предпринимать, чтобы выжить, но где соломки подстелить, чтобы горе не испить, никто не знал.
– Я оставаться здесь с детьми и умирать от голода не собираюсь, – заявила Наталья, – буду пробовать уехать на запад, возможно даже в Польшу. Мне один знакомый сказал по секрету, что есть такие люди, которые помогают беженцам добраться до Львова. А если на восток или на юг едешь – не выпускают. И расстрелять могут как предателей. Война всё-таки!
Дед Ефим с сестрой Марией решили ехать в Донбасс, но о решении своём, по понятным причинам, никому не сообщали. Они понимали, что лучше ехать на общественном транспорте на север, пока не упрутся либо в российские войска, либо в государственную границу с Россией или Беларусью. Заманчивыми в этом отношении были рейсы Киев – Чернобыль и Киев – Чернигов. Не факт, что удастся уехать из Киева, и не факт, что даже до автовокзала удастся добраться, но очень уж хотелось деду в свой родной дом в посёлке под Луганском с сестрой вернуться.
Вечером, после очередного обстрела, их район остался без света. Это обстоятельство придало соседям смелости, и уже следующим утром из подъезда одна за другой вышли три семьи. Им повезло, бойцы теробороны проспали их бегство.
Одна семья – родители, дочь и племянник – сели в личный автомобиль и были таковы.
Вторая семья – Наталья с двумя детьми – вышли чуть позже. На углу дома их ожидал микроавтобус, водитель которого занимался тем, что за немалые суммы помогал беженцам добраться до Львова.
Третьими из подъезда вышли дед Ефим и баба Мария. Они пешим ходом решили идти на автовокзал. Пройти нужно было около трёх километров. Для Марии это было большим испытанием, но она смиренно шла за братом, понимая, что он выбрал самый безопасный маршрут. За плечами Ефима висел небольшой рюкзачок, в котором лежали самые нужные вещи сестры и одно на двоих силиконовое дедово одеяло. Мария шла налегке. В руках у неё был только пакет, в котором лежало два пирога с картошкой. Испекла она их из последних запасов, как тот колобок из сказки: по сусекам поскребла и наскребла. Назад дороги не предвиделось. Только вперёд!
Наталью с детьми довезли до автовокзала, сказали, чтобы шла к группе отъезжающих у третьего перрона. К этому месту, мол, через пятнадцать минут должен будет подъехать большой комфортабельный автобус, который довезёт семью до Львова. Не подозревая подвоха, женщина надела на детей небольшие рюкзачки, забрала чемодан, большую сумку, и они вышли из микроавтобуса. Он сразу уехал.
Наталья с Марком и Лилией подошла к группе.
– Вы на Львов? – спросила она для порядка у молодой женщины, возле которой стоял чемодан на колёсиках.
– Да какой Львов? Все дороги перекрыты. Тут хотя бы до Винницы добраться.
– Как перекрыты? Кем? – опешила Наталья.
– Не знаю. Так говорят, – пожав плечами, ответила молодица.
– Не знаете, так не пугайте. Я же с детьми…
– Здесь все с детьми, в очередь становитесь! – возмутилась пожилая дамочка, подумав, что мамочка с детьми не хочет стоять в очереди.
– А вы во Львов? – с надеждой найти попутчиков, спросила Наталья.
– Нет, – удивилась дамочка. – Здесь все на Винницу. Через двадцать минут отправление.
В доказательство двухэтажный белый «лайнер», покачиваясь на мягких рессорах, вплыл на перрон и с шипящим шиком открыл двери на посадку. На лобовом стекле отчётливо красовалась табличка: «Киев – Винница». Пассажиры стали заполнять автобус.
Наталья поняла – её банально ограбили. Она тройную цену заплатила, чтобы добраться до Львова, а аферисты довезли её с детьми до вокзала и исчезли.
– Ничего святого у людей! Правду говорят: «Кому война, а кому мать родна», – пожаловалась мама детям, но, похоже, они не поняли, что случилось и при чём здесь война.
– Мама, я ку-у-ушать хочу-у-у!.. – в ответ протяжно напомнил пятилетний Марк. Вдруг мама забыла об этом?
– И я тоже, – поддержала Лилия брата и жалобно посмотрела на маму.
Вдалеке какая-то предприимчивая женщина с лотка на колёсах торговала жареными пирожками. Наталья посмотрела в изрядно похудевший кошелёк, тяжело вздохнула и повела детей к лоточнице.
Дед Ефим и баба Мария благополучно миновали блокпосты теробороны и дворами прошли до самого автовокзала. Ещё издали они увидели Наталью с детьми, стоящую в длинной очереди за чем-то съестным.
– Как хорошо, что мы не дети… – произнёс Ефим, сочувствуя соседке.
– Вернее, что мы не с детьми… – справляясь с одышкой, уточнила Мария.
Ефим внимательно всматривался в обстановку на площади перед автовокзалом.
– Вроде не обижают людей. Пошли, – предложил он.
– Хоть бы автобусы ходили и билеты продавались. Ладно, пошли уже. Там лавочки всё-таки, – ответила Мария и первой ступила на зебру перехода с неработающим светофором.
Вооружённые люди в камуфляже с синими повязками на рукаве появились ровно в полдень. Они по-хозяйски стали обходить территорию автовокзала. Дед Ефим заметил, что несколько касс как по команде захлопнули свои окошки. Билеты на утренний рейс Киев – Чернигов уже покоились у него в кармане, поэтому можно было не волноваться за то, что кассы вдруг прекратили их продавать. Но не волноваться не получалось.
Людей обыскивали: проверяли не только документы, но и содержимое карманов и сумок. Паспорт ЛНР дед Ефим спрятал в потайной кармашек на рукаве куртки, но, если искать, всё же прощупать его было можно. Главное сейчас было не суетиться, чтобы не вызвать подозрения у блюстителей непорядка, а ещё точнее, блюстителей хаоса. Наталья с детьми давно переместились поближе к соседям. Марк и Лилия, привалившись друг к другу, спали на лавочке. Дед достал своё одеяло из рюкзака и укрыл малышей.
– Со стороны мы единой семьёй выглядим, – рассудил он. – Бабушка с дедушкой, дочка и внуки уезжают из столицы.
– Вот и пусть так считают, – согласилась баба Мария. – Мужчина хоть и старый, а всё равно защитник молодой хорошенькой женщине, которую любой похабник обидеть может.
– Будем держаться вместе, – согласилась Наталья. – Мне с вами спокойнее, да и вам с нами – тоже. Не забывайте, у меня муж за Украину воюет!
– Ну это мы ещё посмотрим, кто кому и чем поможет, – по-доброму усмехнулся Ефим. – Главное, чтобы Господь без Божьей помощи не оставил. Его сейчас в пустыне диавол искушает. Может, и не до нас, человеков, Ему теперь.
– Что ты такое говоришь, старый? – возмутилась Мария. – Как это не до нас? Где вера твоя? Он же Бог! Всемогущий и вездесущий! Господи, помилуй нас грешных!
– Тихо. Всё. Разговоры только о «цветочках». К нам идут.
К ним подошли пять человек с автоматами и потребовали предъявить паспорта и открыть сумки. Дети, услышав громкую речь на украинском языке, моментально проснулись и сонными тетерями рассматривали дяденек в камуфляже.
– Куди їдемо? – спросил приземистый бородач лет сорока.
– В Чернігів, – ответила за всех Наталья, – а звідти на Львів поїдемо.
– Навіщо такі кульбіти? – удивился мужчина, рассматривая три украинских паспорта и два свидетельства о рождении.
– Так у Києві квитки на два тижні вперед розкуплені… а повертатися назад нам не можна. Вдома ні світла, ні їжі.
– Гаразд, тільки на жалість не тисни. Все одне Москва сльозам не повірить. Окупанти кляті… А де чоловік?
– Воює… За Україну!
– Ну-ну… А чим доведеш, що за Україну, а не за Русню? І взагалі, звідки так мову добре знаєш?
– Я вчителька української мови та літератури в школі. Ви мене в чомусь підозрюєте?
– У школі, кажеш? А ось зараз і перевіримо, чому ти дітей своїх вчиш.
Военный повернулся к детям и гаркнул:
– Слава Україні!
Лилия растерялась, а вот маленький Марк – ничуть. Наталья не учила его этому, но, видимо, учили в садике, потому что он не задумываясь звонко и чётко выдал на-гора:
– Героям слава!
– Гер-р-р-оям слава! – заикаясь, повторила за братом старшая сестра.
– О, тепер бачу, що не москалі. Ми пішли. Але я ще повернуся. Красива ти баба. Кажеш, до ранку на вокзалі будете? Таких, як ти, охороняти треба!
Он цинично рассмеялся, отдавая паспорта. Когда проверяющие отошли на приличное расстояние, русскоговорящий дед Ефим выдохнул былое напряжение:
– Слава Тебе, Господи! Наталья, права ты была. Спасли вы нас, старых. Я ж отродясь язык не ломал, на мове не тарабарил. На русском бы заговорил – неизвестно в каком подвале оказались.
– Что вы! – Наталья махнула рукой. – Оно само собой получилось. А от Марочки я вообще такого не ожидала!..
– Благодаря ему, получается, мы проверку прошли, – обнимая и целуя детей, сказал дед.
– Мне не нравится, что он обещал вернуться, – печально добавила Наталья, – взгляд у него сальный такой, бр-р-р-р-р.
– Я тоже об этом подумал, – согласился с ней дед. – На ночь вам здесь оставаться нельзя.
– Может, домой вернёмся? – спросила Мария.
Ефим отрицательно покачал головой.
– А пойду-ка я на разведку схожу, – хитро улыбнувшись, предложил дед. – Осмотрюсь, может, узнаю чего.
С этими словами он пошёл на выход из автовокзала. Минут через пятнадцать «разведчик» даже не вошёл, а вбежал в зал ожидания.
– Так, берём вещи и на выход! – приказал он.
– Куда мы? – спросила его Мария.
– На север, на север и ещё раз на север! – бодро объяснил дед. – Автобус полупустым отправляется, а мы здесь сидим и ничего не знаем. Бегом!
Больше вопросов не последовало. Добрые соседи помчались в пугающую неизвестность.
Им повезло, водитель частного автобуса решил подзаработать на дополнительном рейсе. Приобретённые в кассе билеты не пригодились, но сдать их обратно не получалось.
– С такими грабежами на дорогах о Львове и Польше можно больше не мечтать, – тихо пожаловалась Наталья.
Дед Ефим всё понял, достал кругленькую сумму и отдал водителю со словами «за всех».
– Спасибо, отец, – со слезами в глазах произнесла Наталья. – Видите, теперь вы нас спасаете.
– Один у нас Спаситель. Не просто так Он свёл нас на опасной дороге. Помоги нам, Господи!
Дед перекрестил соседку и подтолкнул на посадку. Баба Мария, Лилия и Марочка уже смотрели на них сверху вниз через окно.
Автобус, следующий рейсом Киев – Чернобыль, конечно, тщательно проверили на выезде из Киева, водитель «отчехлил» определённую сумму бойцам территориальной обороны, и они поехали далее. Уже через час пути пироги с картошкой были дружно съедены и запиты водой из купленной на автовокзале пластиковой пятилитровки. Понимая, что дети вскоре снова запросят кушать, дед Ефим прошёл по салону к водителю.
– Мы с детьми едем. В дорогу много взять не смогли. Останови, пожалуйста, где можно накормить их.
– Понял, – ответил улыбчивый мужчина средних лет, – будет вам остановка. Только вот что… Вы в курсе, что в Чернобыле российские военные хозяйничают?
– Нет, – соврал дед Ефим, – слышал что-то, но не поверил. Неужели правда?
– Доедем – увидим, – уклончиво ответил водитель. – Беженцам лучше к ним попадать. Они мирных эвакуируют в Россию.
– Да мы во Львов хотели…
– Это будете на украинских блокпостах рассказывать, а мне не надо объяснять, зачем люди на север едут.
– Понял… Спасибо, – поблагодарил дед Ефим и поспешил вернуться на своё место.
Мария спала, раскинувшись на оба кресла. Ефиму и сесть-то теперь было некуда. Он нашёл свободное кресло в конце салона, уселся и постарался последовать примеру сестры. Отдохнуть надо было обязательно. Кто знает, что ждёт их впереди.
Дети есть дети, им надоело сидеть тихо. Засыпая, дед Ефим слышал, как Наталья пыталась успокоить расшалившихся Марка и Лилию.
На въезде в какой-то посёлок задремавших пассажиров разбудил оглушающий взрыв. Автобус развернуло, поставив поперёк дороги. Дед метнулся к своим, проверить, все ли целы. Марк плакал, потому что испугался. А вот Лилия не просто плакала, она орала! Осколок мины пронзил боковину автобуса и вошёл в её бедро. Мама со слезами на глазах и с дрожью в руках перевязывала ей ногу оторванным от своей блузки рукавом. Ранеными оказались ещё двое пассажиров, которые сидели около окон. Ранен был и сам водитель. Лобовое и боковые стёкла были вынесены взрывной волной.
– Что делать? – спросил водителя дед Ефим.
Тот тихо стонал, кровь стекала с темени, заливая лицо, но он смог достать из-под сиденья аптечку и отдать деду.
– Перевязывайтесь там… Едем в ближайшую больницу.
Не дожидаясь, пока окажут первую помощь, он завёл мотор и поехал вперёд. Слава Богу, это оказалось возможным! Но каким бы героем ни был шофёр, его надо было сменить за рулём.
– Притормози! Я сяду на твоё место, – осторожно предложил дед Ефим.
– А справишься? – еле слышно спросил водитель.
– Не сомневайся. Вставай, говорю, пока в столб не въехал.
До больницы они доехали без происшествий, водитель с перебинтованной головой сидел рядом и показывал дорогу. Видимо, он бывал в этом отчуждённом «от жизни» районе и знал, где и что в нём работает. Ещё несколько мин разорвалось в стороне, похоже, на той трассе, по которой ранее следовал автобус.
– Кто это стреляет? – спросил дед. – Наши?
– Это зависит от того, кого ты, батя, считаешь нашими, – глухо ответил водитель.
– Укропы? – уточнил дед.
– Так точно, – по-армейски браво ответил раненый, хотя было видно, что ему становится всё хуже и хуже.
Как только автобус остановился у районной больницы, в салон вошло два солдата с белыми повязками на рукавах. Ефима прошила радостная догадка… Он видел такие повязки в четырнадцатом!
Солдат, увидев раненую девочку, бережно взял на руки и, не теряя времени на расспросы, понёс в приёмное отделение. Наталья побежала за ним, оставив на деда с бабой младшего сына. Второй солдат, оценив ситуацию, крикнул стоящим снаружи военным, чтобы принесли двое носилок. К этому моменту водитель уже был без сознания. Второй раненой женщине военный помог спуститься со ступенек и вместе с дедом Ефимом повёл в больницу. Зарёванный Марк побежал за ними. Баба Мария догнала его и крепко взяла за руку, чтобы не дай Бог не потерялся в чужом городе.
Всем остальным пассажирам была дана команда оставаться на местах. Через окна автобуса (кто-то с ужасом, кто-то с удивлением, а кто-то и с восхищением) смотрели на КамАЗ, на борту которого красовалась белая буква Z.
Добро пожаловать в русский Чернобыль!
Лилию прооперировали. Марка накормили. Маму успокоили. Врачи обещали, что с её девочкой всё будет в порядке. Деньги за операцию платить было не нужно. Как только позволит состояние раненой, семью переправят в Россию. Дед Ефим был доволен, что так быстро оказался среди своих, русских, перед которыми не надо было ломать родной ему язык украинским диалектом.
И тут повеселевший, сытый Марк выдал! Он подошёл к раненым Z-солдатам, которые ожидали приёма у кабинета хирурга, поднял руку в фашистском приветствии и громко крикнул: «Слава Украине!»
Ответа не последовало. Это озадачило ребёнка. Он ещё раз, ещё громче крикнул: «Слава Украине!» Но военные почему-то не ответили: «Героям слава!», а только усмехнулись.
– Детей зачем такому учите? – спросил один из них.
– Это не я, – опустив голову, ответила испуганная Наталья. – Это, наверное, в детском садике учат…
– Ну да, чему учат, тому и учится ребёнок, – согласился военный.
– В Киеве он нас спас этой кричалкой, когда проверка была. А теперь вот… подвёл, – продолжила оправдываться Наталья.
– Не расстраивайтесь. Маленький он. Ещё будет время понять, что к чему.
– Простите нас. И знаете… Хочу быть честной с вами: у меня муж в ВСУ. Он не хотел воевать, но нас не спрашивали.
– Не переживайте, всё будет хорошо. Война скоро закончится.
Солдат с перевязанной головой надел форменную шапку-ушанку с кокардой, вытянулся по стойке смирно перед малышом, вскинул руку в воинском приветствии и отчеканил:
– Честь имею!
Марочка удивился, округлив глаза, но и на этот раз в грязь лицом не ударил. Он тоже вытянулся, поднял также руку и звонко повторил:
– Чесь смею!
Солдат подхватил малыша на руки, прижал к себе, поцеловал и со слезами на глазах повторил:
– Честь имею, малыш. Честь имею!
– Честь имею, – старательно выговорил Марочка. – Так?
– Так и только так! Дорогой мой, хороший! У меня же сынок в Рязани такой, как ты. Дай Бог счастья!..
Дед Ефим подсадил восторженного Марочку в самый настоящий военный вертолёт с винтами и мигалками и залез следом. Бабе Марии помогла забраться Наталья. Бедную девочку Лилечку на носилках занесли военные. Ранение оказалось серьёзным, осколок от мины достали, но кость была раздроблена. Для того чтобы девочка могла ходить в будущем, нужно было сделать ещё одну непростую операцию. Семью уже ждали в московской детской больнице.
Сложные чувства одолевали Наталью. Она же собиралась бежать во Львов, в Польшу, в большую и богатую Европу. Но спасали её дочь сейчас те русские, которых приказано было считать врагами. Но ведь украинцы тоже русские. Почему же русские с русскими воюют? Кому это надо? Самое страшное, что ответы на эти вопросы лежали на поверхности, но поднять их могли только очень смелые, решившиеся на борьбу с НАТО, с США, с Западной Европой люди.
26.04.2022
Пасхальное возвращение (эпилог)
Отец Арсений готовился к всенощной. Так в народе называют ночное пасхальное богослужение, которое начинается глубоким вечером, а заканчивается ранним утром. После этого происходит освящение куличей, пасок, яиц и всего того, что приносят люди к храму в нарядных корзинках. А приносят не только на рассвете, но и поздним утром, и после обеда.
Конечно, радостно, но и трудно одному столь длительное и насыщенное по содержанию и священнодействиям богослужение совершать. Сын Александр тоже священник, но не придёт на помощь отцу, потому как в городском храме теперь настоятелем служит. Слава Богу, новый архиерей благословил принять на приход молодого клирика. Иерей Василий не подкачал, очень даже гармонично вписался в приходские хлопоты, мощно спелся с церковным хором, нашёл общий язык с прихожанами. Вдвоём служить и легче, и торжественнее.
Дом священника весь пропитался ванильной сдобой множества пасхальных куличей. Завтра их отвезут беженцам из Рубежного и других освобождённых территорий республики, а сегодня к ним никто не притронется, потому что время разговления ещё не настало. Матушка Вера, как преданный и верный помощник, проверяла, что из облачения батюшки нужно подгладить, что куда положить, чтобы в ответственный момент не искать.
Итак, отец Арсений готовился к всенощной. Воспользовавшись перерывом между утренними и вечерними службами, приказал не беспокоить по мелочам и ушёл в свою уютную спаленку подремать пару часов. Пока он отдыхал, много чего случиться успело, но матушка, помня о том, что у мужа сердце не каменное, а очень даже человеческое, никому его беспокоить не позволяла. Даже входные двери открыла настежь, чтобы в колокольчик не звонили, а сразу заходили и спрашивали.
– Нет его, – отвечала она всем, кому хотелось увидеть батюшку. – Приходите вечером в храм, там и увидитесь.
Событие схождения Благодатного огня в Иерусалиме, как предвестие праздника Воскресения Христова, благовествовало, настраивало сердце христианина на сретение Светлой Пасхи! Природа радовала ясной и тёплой погодой, благоухала пышным цветением абрикосов и вишен, расстилала одуванчиковые и тюльпановые ковры по дороге к храму. Но отец Арсений шёл на ночное бдение со скорбным выражением лица. Он не давал себе забыть о том, что Сын Божий был предан и отдан на суд Понтию Пилату, что одержимая злобой толпа ещё вчера кричала: «Распни его, распни!..» И распяли Христа, как разбойника. И умер вочеловечившийся Бог в молитвах за нас и за тех, кто так радовался Его смерти… Плащаница, в которую он был облачён, ещё лежала по центру храма.
– Прости нас, неразумных, – молитвенно воздыхая, обратился настоятель к сошедшему во ад Спасителю.
Он шёл и смотрел, как в лучах заходящего солнца сверкали купола родного храма. Где-то далеко прогремел взрыв. Восемь лет прошло, а война всё никак не сдавалась, наоборот, становилась всё более ожесточённой и кровопролитной.
– Спаси людей Твоих! – взмолился он всем сердцем, перекрестился и вошёл в ворота трёхпрестольного богатыря, освящённого во имя Архистратига Михаила и прочих Небесных Сил бесплотных.
Первым делом отец Арсений заглянул в просфорню.
– Всё готово? – спросил он.
– Батюшка, не переживайте, – склоняя голову под благословение, ответила просфорница Елена, – всё готово и разложено.
Настоятель преподал Божие благословение верной помощнице и пошёл в храм.
Внук Кирилл в новом стихаре (из старого вырос) помогал Ольге, внучке Елены, украсить цветами икону Воскресения Христова.
– Как закончишь, – обратился он к внуку, – позвони «Милости Бога», скажи, что жду его на крестный ход.
– Кому? – не понял Кирилл.
– Цыгану Янко из «Пикника». Тому, что переполох на прошлую Пасху со своим «святым мясом» устроил.
– А-а-а, а при чём здесь милость Бога?
– Имя его так переводится. Янко – «Милость Бога».
– А-а, понял.
– Мужчин не хватает, просто беда, – пожаловался дед внуку. – Все мобилизованы. Не женщинам же хоругви нести.
– Не могу представить крестный ход без деда Ефима. Сколько себя помню, он впереди с пасхальным фонарём шёл.
– Не трави душу. Самому Ефима Михайловича как воздуха не хватает… Как уехал Киево-Печерскую лавру от томоса защищать, так и забыл сюда дорогу. Но свято место пусто не бывает. Кого-то надо ставить вместо него.
Благословив любимое духовное чадо Ольгу и внука Кирилла, пошёл к царским вратам. В это время в алтаре отец Василий развешивал белые, зелёные, красные облачения на плечики. Увидев настоятеля, поспешил уведомить:
– Елизавета просила передать, что Руслан, который в доме деда Ефима поселился, не придёт. Прячется, боится, что в армию с улицы заберут.
– Этот детинушка из Киева к нам сбежал, чтобы не служить, и тут бегать приходится. Не переделаешь уже. Увы, минус один в нашем строю получается.
В алтарь зашёл Кирилл.
– Батюшка, не будет цыгана. На войне он.
– Как на войне?! Он же приезжий. Паспорт ещё не сделал.
– Жена сказала, что сам пошёл, добровольцем. Не привык, говорит, за спины других прятаться.
– Мда-а-а, кто бы подумал? Героем оказался наш шашлычник, – удивился настоятель. – Так это что, минус два уже получается? Хотя время ещё есть. Посмотрим, кого Господь на крестный ход пришлёт.
– Не один вы. Трое нас! – напомнил ему отец Василий. – Справимся как-нибудь.
– Как-нибудь? На Пасху? Не годится. Надо бы не как-нибудь… но да-а-а, война… – рассудил отец Арсений.
Иконописец иеромонах Иоанн с родной сестрой-подмастерьем, недавно принявшей постриг с именем Пелагия, по прибытии в посёлок сразу пошли в храм. Увидев молодого батюшку во дворе, забеспокоились. Отец Василий тоже немало удивился, увидев, что в ворота входят монах и монахиня. «Кто такие? Откуда?» – мысленно вопрошал он.
– В здравии ли отец Арсений? – спросил монашествующий.
– Слава Богу, всё хорошо. В алтаре он, – ответил священник.
– Давно звал настоятель, да только теперь, с военной оказией, довелось в Луганске оказаться. Мы из Дивеево в свой монастырь добираемся. Теперь, говорят, уже пускают. А у вас мы при храме жили, когда Архистратига Михаила писали… – пояснил отец Иоанн.
– Так это вы?!
– Мы.
– Настоятель рассказывал о вас. Проходите, будьте как дома.
– Спаси Бог! Мы дома, – колокольчиковым голоском ответила молодая монахиня. – Если благословение отца Арсения будет, то и на второй стене, для симметрии, возьмёмся Архистратига Гавриила написать. Светлый у вас настоятель, до донышка души Божий!
– Да, он у нас такой, – согласился отец Василий.
– Не говорите ему, что мы приехали. Устроим небольшой сюрприз, – попросил иеромонах.
Отец Василий не возражал.
«Деяния святых апостолов» первой начала читать Вероника, мама маленькой Роксоланочки, которую чуть не удочерила Елизавета.
«Хорошо читает. Научилась», – с умилением подумал настоятель.
Второй читала Надежда. Та, которая «первый блин комом». У неё не всё гладко получалось, но было видно, что она очень старалась не делать ошибки в непривычных для светских людей ударениях.
«Где твой маленький Максимка? – мысленно спросил её настоятель и сам же себе с удовольствием ответил: – А Максимка твой в тепле, сытый и ухоженный. И Роксоланочка там. И другие спасённые Господом детки-конфетки – в приходском центре матери и ребёнка. Не ошибся я в Елизавете. Настоящей защитой им стала».
И тут на всю высоту собора разлился знакомый колокольчиковый голос.
«Показалось… или?.. Неужели?!» – воскликнул про себя настоятель и выглянул из алтаря.
Возле иконы архистратига Михаила стояли его любимые монашествующие иконописцы.
– Три плюс два! – обрадовался он. – Да какие «плюс два»! Вот и прислал Господь подмогу.
Когда сестра-подмастерье дочитала канон, отец Арсений вышел поприветствовать дорогих гостей. Плащаницу в алтарь они заносили уже вместе с иеромонахом Иоанном.
К началу пасхальной полунощницы к храму подъехали две легковые машины.
Из серой Audi вышел Богдан с женой и двумя детьми (тот самый, который на Троицу верующим стал), а из чёрного Ford Focus вышел Алексей (пропавший муж Елизаветы). На этот раз любимой дочери с ним не было, но, несмотря на это, мир по-прежнему был тесен, а православный – ещё теснее. Его непреодолимо тянуло именно в этот поселковый храм. Здесь работала Елизавета, перед которой он был очень сильно виноват. Прибывшие поспешили в храм.
Отец Арсений слышал, что по храму пошло волнение, какие-то возгласы удивления, но, поглощённый священнодействием, не придал этому особого значения.
Пришло время формировать крестный ход. Пасхальный фонарь настоятель благословил нести иеромонаху. Лучшей замены старосте прихода найти было трудно. Он вышел на амвон посмотреть, кого ещё можно поставить во главе шествия. Вышел и обомлел!
В храм один за другим входили военные – уставшие, помятые, бородатые, но поразительно: взгляды их светились любовью к Богу, верой и надеждой. Входили без оружия, крестились и рассредоточивались по храму. На руках и ногах – белые клейкие ленты, у многих шевроны с буквой Z. Значит, свои. Можно было не бояться. Командир подразделения подошёл к священнику, отдал честь и сказал:
– Со мной пятьдесят человек. Не спрашивайте, откуда и куда едем. Не отвечу. Но вот увидели храм и мимо проехать не смогли. Знаем, что крестный ход вот-вот начнётся. Разрешите поучаствовать?
– Господь даже врагов не прогонял. А здесь – свои, родные, богатыри земли русской! Вовремя прибыли, – ответил ему отец Арсений и прослезился.
Хоругви и крест отец Арсений отдал нести военным. Икону Святого Воскресения взял отец Василий. Пономарю Кириллу доверили кадило. Монахиня Пелагия взяла в руки Евангелие. А иеромонах Иоанн встал впереди с пасхальным фонарём. Настоятель не мог нарадоваться. Такого мощного, многолюдного крестного хода ещё не видел посёлок!
Когда военные выстроились в колонну, отец Арсений смог рассмотреть всех, кто пришёл на пасхальное бдение. Он поздоровался с семьёй Богдана, с одиноко стоящим Алексеем, другими прихожанами, а когда обернулся, то глазам не поверил! Во главе крестного хода с пасхальным фонарём стоял не высоченный иеромонах Иоанн в рясе и клобуке, а щупленький, в стареньком ватнике, но очень даже живой и здоровый дед Ефим.
– Как? – воскликнул удивлённый отец Арсений.
– Вот так, – смущённо ответил староста прихода, – не могу без вас. Я тут нежданно-негаданно ещё и большой семьёй обзавёлся. Вон стоят мои голубки и голубоньки.
Там, куда показал дед Ефим, стояли детинушка Руслан (который прятался от призыва), полноватая старушка (сестра деда Ефима Мария), видная молодая женщина (Наталья), вихрастый мальчишка лет пяти (Марочка) и девочка лет семи в инвалидной коляске (Лилия).
– И что, все твои? – уточнил настоятель
– Мои, – развёл руками дед. – Так получилось.
– А что с девочкой?
– Не уберёг. Осколочно-взрывная травма. Косточки на ножке раздробило. Две операции перенесло дитё. Но не переживай, скоро уже бегать будет. Потом расскажу.
– Договорились. Ну, веди нас, бессменный наш староста прихода, как всегда водил, – сказал он деду Ефиму.
Настоятель улыбнулся сестре Пелагии, когда понял, что она отдала брату Иоанну святое Евангелие, а сама встала с церковным хором рядом с матушкой Верой. Елизавета со своими мамочками, которые не пели в хоре, встала за военными.
– Мироносицы наши дорогие, – с умилением произнёс настоятель, – а ведь не мы главные здесь, а именно они – тихие, верные, надёжные спутницы наши. Как в I веке шли к пещере, чтобы в последний раз оплакать распятого Христа, так и сейчас идут.
Наступало время пасхальной заутрени.
– Пора, – подсказал отец Василий.
Настоятель кивнул и взял в руки украшенный цветами трисвечник с распятием.
Около полуночи торжественная процессия под стихиру «Воскресение Твое, Христе Спасе, ангели поют на небесех…» устремилась в событие непревзойдённой важности для всего человечества – из Великой Субботы в Великое Воскресение Христово!
Сделав круг вокруг собора, крестный ход возвратился в храм, открылись его двери, и великая радость наполнила тропарём Праздника Праздников ночную округу: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав!»
– Христос воскресе! – провозгласил отец Арсений.
– Воистину воскресе! – согласились с ним участники крестного хода.
Светлана Тишкина
