Ергашка

Раннее утро всегда бывает таким свежим и бодрым. Осеннее солнце ярко блестит на нежно-жёлтых листочках, отливая золотом на каплях, оставшихся после дождя.
Казалось, все краски осени собраны в тенистой аллее, вдоль которой тянулся причудливо извивавшийся забор, скрывавший фигуру мальчика, голова которого то выглядывала, а то исчезала в густой зелени сада.
Два огромных чёрных глаза боязливо озирались, услышав резкий шум взлетевшей птицы. Белочки гонялись друг за другом по стволу большого дерева. Из-за сухих веток, заваленных листьями, показалась любопытная мордочка ежа. Понюхивая воздух и озираясь в направлении лесного шума, ежиха быстро пробежала, перебирая маленькими лапками, в ближайший куст арчи.
А юркое тельце мальчика пробиралось всё дальше вдоль извилистого забора, нарушая тишину треском сухих веток.
А из самого сказочного домика, утопавшего в ярких цветах осени, донёсся нервный звук растерянного женского плача…
И вся эта красота и покой вмиг превратились в кошмарную круговерть: люди в белых халатах бегали по тенистым аллеям сада, попеременно раздвигали кусты в поисках чего-то. Из приоткрытого окна доносился голос плачущей женщины, всё громче разносился по территории парка:
– Да, пропал мальчик. Да, везде искали… не можем найти…
– Сколько лет?
– Шесть, глазки чёрненькие, личико худенькое, вытянутое…
– Одет во что?..
– В голубенький свитер и светлые шорты.
А потерявшийся быстро перепрыгнул через арык, очутившись у стены высокого забора. Вынув несколько кирпичиков, прильнул к потайному лазу всем своим хрупким телом.
А там кипела совсем иная жизнь.
Прохожие спешили, обгоняя встречных так близко, что едва не сталкивались. Ергашка – так звали мальчика, – хитро щурясь, представлял это столпотворение. Маленький мальчик, а может и девочка, смешно переваливаясь с боку на бок, вскидывает попеременно то одну, то другую ножку, пытаясь догнать маленькую собачку, но, оступившись, падает на животик, беспомощно барахтаясь, а собачка с лаем бегает вокруг.
Подоспевшая мама, высоко подняв малыша, кружится с ним, целуя его.
Ергашка ещё долго смотрел на незнакомую ему жизнь…
Закрыв потайную щель, он стал быстро носить кирпичи – один, второй, третий, – складывая один на другой. Ещё немножечко, ещё чуточек – и вот пальцы ухватились за край стены. Подтянувшись, он уже сидел на краю забора, свесив обе ножки.
Громадный тёмный ком внезапно плюхнулся на асфальт, приземлившись прямо у ног остановившейся от испуга девочки. И это произошло так быстро, что она успела лишь закрыть лицо рукой. По асфальту катились в разные стороны разноцветные мелки, вывалившиеся из коробочки.
Ергашка даже не ожидал своего падения к ногам такой юной леди. Сидя в полной растерянности, он только и глядел на её застывшее тело, да ещё с закрытым руками лицом. И стал быстро собирать рассыпанную ношу, укладывая мелки в коробочку. А таинственная незнакомка, уже осмелев, лукаво посматривала на ползающего у её ног мальчика.
Коробка была почти заполнена, когда весёлый смех девочки отвлёк Ергашку от вынужденного занятия. Смотря в сторону высокого забора, почти отвернувшись от него, она весело и задорно смеялась.
По извилистому забору, переваливаясь с боку на бок, при этом важно вышагивая, пытался пройти ярко-красный попугай, любимец детворы, со странной кличкой Кыш. Он чуть было не упал, оступившись, смешно размахивая крыльями, восстанавливая равновесие. И, как жонглёр на канате, смешно лавировал то одним, а то другим крылом, сопровождаемый весёлым детским смехом.
Веселье царило в парке, ведь сегодня конкурс детского рисунка.
И именно поэтому по большому кругу валялись разноцветные мелки, которые поминутно находили применение у художников, ползавших то с одной, то с другой стороны.
А Кыш, склонив головку набок, внимательно старался увидеть, чем заняты ребята, при этом что-то пытаясь говорить, попугай-то был говорящим.
– Хочешь, нарисую?
Ергашка старательно, даже прикусив губу, наносил штрих за штрихом то жёлтым, то красным мелком, прочерчивая радужное чередование ярких цветов на асфальте. Сидя на плече, Кыш не видел ничего из-за спин ползавших художников, закрывавших весь красочный вид.
Конечно, на асфальте появлялся портрет самого попугая. Двое маленьких художников, ползая на четвереньках, заканчивали рисунок.
Спрыгнув с плеча на асфальт, гордо вышагивая, попугай приблизился к рисунку, клюнув его несколько раз, громко шепелявя: «Кыиш, Кыиш», – и всем было понятно, что это именно он попугай по имени Кыш. А обоих наших ребят отобрали на главный конкурс за великолепный рисунок попугая.
Осень – самая яркая, самая разноцветная пора. Переливаются на солнце сочные жёлто-красные листья, окаймлённые голубым небом. Вытянутые жёлтые здания, жёлтые машины, жёлтые люди – пока не уберёшь жёлтый лист.
Они долго любуются причудами золотой осени, попеременно смотря через большой ярко-жёлтый лист клена. Взявшись за руки, весело бегут по аллее, усыпанной листьями, радуясь осеннему солнечному дню. Машины с шумом проносятся по шоссе, разбрасывая жёлтые листья, которые ещё долго кружатся в воздухе.
Гулька – так звали девочку – привела своего друга в парк, на главный конкурс, где они с трудом протискивались через толпу народа. Кругом висели разноцветные плакаты, красные натяжные ленты с надписями, огромные разноцветные шары пытались вырваться в полёт.
Афиши, люди, гуляющие по парку, – их было так много, а особенно на конкурсе детского рисунка, где уже проводился финал и собрались лучшие художники. Каждый из них занимал лепесток огромного цветка, похожий на большой солнечный круг или нарисованный подсолнух, в одном из лепестков заняли место и Гулька с Ергашкой.
Ведущая с микрофоном, находившаяся в центре круга, что-то рассказывала, поминутно подходя при этом то к одному, то к другому художнику. Прямо перед Ергашкой, на другой стороне круга, висел плакат, на котором виднелись слова: «мама»… а чуть повыше – «конкурс»… Слово «мама» совсем знакомое, не то что второе, которое и по слогам было непонятным.
Непонятно, почему среди собравшихся людей, так много мам – или так казалось ему. Они весело улыбались, переговаривались, спорили по поводу рисунков, появлявшихся на асфальте…
Одна из мам присела в лепесток дочери, пытаясь помочь раскрашивать рисунок.
Почему именно мамы?
Почему их так много?
Почему у каждого художника рядом взрослые люди?
Почему?.. Почему?.. Почему?
Ергашка растерянно смотрел по сторонам, рассматривая каждого взрослого родителя. Он стоял с опущенной рукой, потирая ею вдоль штанины, оставляя белый след мелка.
А Гулька самозабвенно рисовала огромный домик, цветы, жёлтое солнышко с длинными лучиками, а в центре трёх медведей из сказки. Большой – это папа, другая – мама, а посередине – дочка, державшая их за лапы…
Эту сказку читали почти каждый день, и в детском доме все знали её наизусть.
Ведущая, заинтересовавшись рисунком девочки, вплотную подошла к её лепестку, чуть отодвинув Ергашку в сторону. Гулька увлечённо что-то поясняла, показывая на рисунок, водила мелком.
Ергашка шёл по пустынной улице. Осеннее солнце уже не светило так ярко. Поблёкшие листья, срываемые ветром, кучами лежали вдоль края аллей. Одинокие пешеходы проплывали мимо, расплывшись в этой холодной, дождливой осени. Машины лениво катились одна за другой, размётывая в разные стороны осенние листья.
Один ярко-жёлтый лист застрял в потоке бегущей воды. Волны били его со всех сторон, но он никак не мог вырваться. Ергашка долго смотрел на него, положив голову на колено, сидя на краю арыка.
Поток набежавшей волны напомнил и смеющуюся Гульку, и говорящего попугая, а самое главное – это множество женских лиц…
Они улыбались, увлечённо наблюдали, обнимались, радовались, умилённо смотрели на своих детей.
Их было так много – разных лиц и разных мам. А у него нет никакой. Почему, почему так бывает на свете?!
Слёзы катились сами собой по щекам, каплями стекая прямо в несущие потоки арыка.
Он шёл мимо нескончаемого забора, и никто не мог ему объяснить, ответить, почему так бывает в жизни, чей он и есть ли где-нибудь на белом свете его, только его родная мама…
Монотонно, как камертон, стучит по металлическим прутьям забора палка. Ворота закрыли одинокий силуэт мальчика в коротких серых шортиках и голубом свитере, с деревянной палкой в руках.
А когда он появился у самого входа, его за руку тянула женщина в белом халате.
Не сопротивляясь своей судьбе и подчиняясь силе, он исчез за огромными дверьми сказочного домика с обыкновенной табличкой «Дом ребёнка».