ПАНОВСКИЕ САМОЦВЕТЫ
К 100‑летию писателя Бориса Константиновича Панова
Валерий Аршанский,
член Союза писателей РФ,
лауреат премии Бориса Панова
В своё время Андрей Вознесенский – Поэт, который в представлении не нуждается, – с грустью заметил очевидное: «Новое поколение читателей, увы, не знает Юрия Казакова, критика не упоминает о нём. Он незаметно исчез из литературного обихода, как исчезают из нашей флоры лесные ландыши…» До боли душевной горькое признание, но правдивое.
Минуло 15 лет, как нет рядом с нами большого русского советского писателя – замечательного очеркиста, рассказчика, повествователя, романиста и публициста Бориса Константиновича Панова, и вот уже стали покрываться дымкой, отходить в туманное прошлое его имя, его произведения. И на литературных встречах, где публика не только молодые люди, но и представители среднего, старшего поколения, многие смущённо переглядываются при упоминании этой некогда знаменитой писательской фамилии: дескать, что-то такое слышали и о нём, и о трилогии «Посреди степей», а вот почитать… извините!
Борис Панов родился 9 декабря 1923 года в селе с причудливым названием Елань-Колено, что в соседней, Воронежской области. С детства довелось ему хлебнуть немало горюшка: оказался сыном неправедно (что выявилось полвека спустя) репрессированного отца – скромного почтового служащего. Это сегодня можно только поражаться: как всего лишь почтальон мог быть «врагом народа», какую он представлял реальную угрозу советской власти? А тогда сходу загремел под арест, под допросы с пристрастием, издевательства, ссылку… Хорошо хоть, невзирая на «клеймо» отца, Бориса после семилетки в Бутурлиновский технологический техникум приняли. Но доучиться не пришлось: «В сорок первом, сорок памятном году прокричали репродукторы беду…» И он шагнул с такими же ребятами-добровольцами в самое пекло, в самую пропасть против гитлеровского нашествия, туда, где рвутся мины, брызжут смертельными осколками снаряды и где не стихает гул фрицевских самолётов, бомбящих хлипкую переправу, вызывая вполне понятный страх, ужас, панику даже среди военных, особенно первогодков. Но и проверяя людей на стойкость, прочность, мужество. Оттуда, из самой гущи боёв, и вырвались, как молитва, как заклинание, первые строки знаменитой трилогии Панова, положившие начало всему эпическому произведению, ставшие его камертоном: «Война, война… Сколько ты плодишь скотского, дикого в людях! И как высоко поднимается в твоих испытаниях человеческий дух!»
Тяжёлые жизненные невзгоды преследовали Бориса Константиновича и после войны. Суровая болезнь унесла любимую жену, и ему нужно было как угодно, но справляться с домашним бытом, навалившимися хлопотами, ни в коем случае не упуская не дающую ни часу покоя редакторскую работу, и в то же время поднимать, ставить на ноги двоих сыновей. Справился! Доказал и свою профессиональную состоятельность, поднимая на заметную высоту одну за другой три районные газеты в Глазке, Сампуре, Шехмани. А там и лучик счастья улыбнулся, когда встретилась ему на жизненном пути верный друг и соратник – институтский преподаватель Ада Николаевна, с которой оказалось так много общего, слитного, неразделимого до самых последних дней.
В начале 1960-х Борис Константинович – уже не только состоявшийся редактор, но и вполне известный писатель, журналист, чьи очерки охотно печатали в центральных газетах, столичных журналах «Москва», «Октябрь», воронежском «Подъёме» (с одновременным приглашением на работу в отдел культуры областной газеты «Коммуна»), – возглавил редакцию мичуринской «районки» «Знамя Октября». И, сплотив вокруг себя даровитый творческий коллектив, насытив газету множеством интереснейших, взахлёб читаемых материалов, вывел её на «звёздный» уровень, о чём было живо, подробно, увлекательно рассказано в памятной для земляков подробной передаче Всесоюзного телевидения!
Равняясь на литературный стиль Панова, его узорчатый самоцветный язык, писательское осмысление всего вокруг происходящего, поднимались в творческом росте будущие писатели земли Тамбовской Василий Кравченко, Виктор Кострикин, простите за нескромность – автор этих строк, в те годы – сотрудник находившейся в одном здании со «Знаменем» городской газеты «Мичуринская правда». Борис Константинович как магнитом притягивал к себе людей. По литературному поводу и без, охотно наведывались к Пану Борису (он знал этот свой дружеский «псевдоним» и не серчал) коллеги из Тамбова – Александр Стрыгин, Иван Кучин, Майя Румянцева, Алексей Шилин, что уж говорить о местных друзьях-товарищах… Приходили, приезжали и просто так, поговорить «за жизнь» и обсудить пановские новинки, одна за другой выходившие в воронежском Центрально-Чернозёмном книжном издательстве вначале в мягком, а затем в классическом твёрдом переплёте: повести и рассказы «Мартовским днём», «Хозяин», «Трудный год Владимира Туровцева», первую часть трилогии «Посреди степей», газетные и журнальные публикации. Какие же это были прекрасные, удивительные в нравственной красоте и чистоте люди! Интеллектуалы, умницы, таланты, никогда не выставлявшие свои награды и заслуги напоказ и ценившие по таким же достоинствам других людей! С лёгкой грустью (иных уж нет, а те далече) вспоминаю имена друзей Бориса Константиновича: это прежде всего такие же, как и он, фронтовики: личный секретарь и биограф Мичурина Андрей Николаевич Бахарев, прекрасный художник, создавший в Мичуринске первую детскую художественную школу, Аркадий Васильевич Платицин, знаменитые учёные Валентин Иванович Будаговский и Геннадий Александрович Курсаков, главный режиссёр Мичуринского театра драмы Глеб Константинович Томилин и председатель известнейшего в то время колхоза Владимир Алексеевич Волков, врач-фтизиатр Фёдор Алексеевич Баранов и ректор педагогического института Николай Карлович Миттов, литературоведы, журналисты, краеведы – Анатолий Рафаилович Монастырский, Иван Степанович Никулин, Иван Ильич Скоркин, Леопольд Артурович Израелович… Да разве перечислить все славные имена! Одну лишь истину можно подтвердить: скажи, кто твои друзья, и я скажу, кто ты…
Борис Константинович всегда оставался добр и расположен к друзьям. Но ещё больше он, человек, прошедший очень суровую школу, исколотый такими острыми шипами, которые иным и не снились, был поборником правды, справедливости, чести и достоинства. И тут для него не существовало ни «директив» свыше, ни звёздных погон, ни чиновничьих званий. Если вопрос, вынесенный на бюро райкома партии (а Панов бессменно входил в состав этого «высшего ареопага» тех лет), касался судьбы, карьеры, жизненного пути не понаслышке известного ему человека, он смело вставал и убеждал проголосовать не по форме, а по совести, по существу. Прислушивались!
Бориса Панова неизменно радовали журналистские, тем более книжные успехи «подроста», как он любовно и уважительно называл окружавшую его творческую молодёжь. Он высоко ценил прозу молодого писателя из Знаменки Валерия Кудрина, призывал читать его рассказы, обращая внимание и на стилистику, и на саму архитектонику «по-казаковски», «по-бунински» хрупких, написанных удивительно прозрачным языком новелл. Под широко распахнутым крылом Бориса Константиновича находили себя в прозе, поэзии, краеведении, филологии Василий Попков, Иван Гладких, Пётр Герасимов, Григорий Шифрин, учительница-словесник Надежда Ралдугина, на долгие годы оставался близким другом семьи тогда сотрудник ВНИИС, поэт, мастер сатирического жанра Анатолий Смагин.
Только не всё так уж благостно было в окружении Бориса Константиновича. Один из «питомцев», подхихикивая в кулачок, старательно выискивал на страницах книг прозаика пробелы, будь то некие чересчур уж простонародные словечки, заковыристые обороты речи, маленькие неточности, вполне простительные и объяснимые в ином случае, но не в том, когда «доброхот» отсылал собранный «урожай» в сатирический журнал «Крокодил» на всеобщее обозрение.
– Вот же Иудушка! – качал головой Борис Константинович. – Я его рукописи правил, в издательство звонил, просил редакторшу быть снисходительнее к начинающему, и вот такая благодарность?
– Борис Константинович, да крохоборы – они и есть крохоборы, – утешал я как мог расстроенного мэтра. – Что с них взять, на что они ещё способны?
Борис Константинович Панов прожил 85 лет. Заслуженный работник культуры, первый на Тамбовщине лауреат премии Союза журналистов СССР, первый в Мичуринске член Союза писателей СССР. Кавалер ордена Трудового Красного Знамени, золотой медали ВДНХ, лауреат премий Гаврилова, Рахманинова, других престижных литературных премий. Крепкого сложения – с апреля и почти по октябрь он купался в Лесном Воронеже, зимой постоянно бегал на лыжах, охотно совершал долгие пешие переходы. Борис Константинович не болел, умер в одночасье. Хоронили мы его в промозглом ноябре, принося свои соболезнования безутешной Аде Николаевне, сыновьям и внукам Бориса Константиновича. Стараниями журналиста Владимира Измайлова вскоре будет издан сборник очерков памяти писателя «Кудесник слова». Руководитель областной писательской организации Николай Наседкин, как мы с ним и обещали на тризне, примет самое горячее участие в выпуске посмертного сборника произведений Бориса Панова «На окраине». Мичуринский городской Совет депутатов совместно с городской администрацией учредит ежегодно присуждаемую литературную премию имени Бориса Панова.
Но каждый раз, проходя или проезжая в Мичуринске по улице Интернациональной, мимо дома под номером 19, обязательно смотрю на окна четвёртого этажа, умом понимая, что давно живут там совсем другие люди, но всем сердцем желая, чтобы хоть на миг, хотя бы на мгновение промелькнул там знакомый силуэт, вновь обозначился приветственный взмах его руки и высветилась незабываемая улыбка Бориса Константиновича Панова. Учителя. Человека. Поистине кудесника слова.
