Из крымских воспоминаний
Николай ПЕРЕЯСЛОВ
КИММЕРИЯ МАКСА ВОЛОШИНА
Вечер. Пальмы. Кипарисы.
Рокот моря за окном.
Солнце сладкой барбариской
Поползло за окоём.
Так и кажется, что где-то
Сам Господь, безмерно прост,
Смотрит с неба на планету,
Как художник на свой холст…
У МОРЯ
Я к морю приехал. И вскоре
Постиг глубину простоты,
Увидев, что Бог – это море,
Ведь море полно красоты.
В Гурзуфе, Анапе, Мисхоре,
Куда ни заехал бы ты,
Постигни, что Бог – это море,
Ведь море полно доброты…
Слава Богу, не вымерли птицы в Крыму –
Так щебечут, что сладко душе и уму!
Слава Богу, полощется море у скал
И смягчает собою эпохи оскал…
ЕВПАТОРИЙСКИЙ МОНОРИМ
Правду жизни учил не по Торе я,
А по пушкинским дивным стихам.
Это в них я прочёл, Евпатория,
Про кораблик, что плыл по волнам.
Тот кораблик сегодня на море я
Видел въяве – он мимо бежал.
Как он вырос с тех пор, Евпатория!
Как он с пушкинских дней возмужал!
Он летел мимо пляжей, которые
Золотились песком из-под ив –
Только вспененный след траекторией
Перечёркивал синий залив.
И залив ли то? – консерватория! –
Ветер ставит тут голос волнам,
Чтобы слышала ты, Евпатория,
Как в прибое поют они нам…
В мире нет такой амбулатории,
Чтоб она, изучив нас за час,
Словно пляжи твои, Евпатория,
Выгоняла все хвори из нас.
И пускай вновь сорвусь на повторы я,
Но я снова и снова скажу,
Что и в дальнем краю, Евпатория,
Я в мечтах на тех пляжах лежу.
…Солнца золото по акватории
Растеклось, как расплавленный жир.
(Не смотри на него, Евпатория,
Чтоб сберечь глаза окнам квартир!..)
Вспомню радость свою или горе я –
И искусство сольётся с судьбой.
Нет отзывчивей аудитории,
Чем грохочущий «Браво!» прибой.
Время мимо течёт. И история
Приглушает здесь свой голосок.
Солнце, море… Вдали – Евпатория
Да утративший память песок…
ПОСВЯЩЕНИЕ КОКТЕБЕЛЮ
Коль нету дел – коктейли бей
Иль муть реклам с экрана сглатывай.
Но лучше – двигай в Коктебель,
Что весь от солнца словно матовый.
Невольно вскрикнув: «Как ты бел!» –
От света взгляд сощуришь истово,
И старый сплетник Коктебель
Тебе откроет свои истины.
Прислушайся: тут колыбель
Стихов, растущих, как горошины.
Не зря ведь помнит Коктебель
Хитон художника Волошина.
Остынь, не бегай как кобель
Ради хлопков аудитории.
Перед тобой – весь Коктебель
И море – аж до Евпатории!
Растает, словно карамель,
Мирская слава – хрен ли знаться с ней?
Один друг верный – Коктебель –
Всё ждёт тебя на пыльной станции.
Ну так скажи, каких тебе ль
Тут не хватает нынче прелестей?
О Коктебель мой, Коктебель,
Очаг поэзии и ереси!..
Гордыня в нас. Но, как на мель,
Судьба однажды вдруг нас вышвырнет…
Кто нас подхватит? Коктебель!
Лишь он шепнёт нам в ухо: «Выживем!»
Заплачет в сердце коростель,
Запляшет шум прибоя в памяти.
И над бедою – Коктебель
Восстанет, как Победы памятник…
ВОСТОРЖЕННОСТЬ
Море сегодня настолько морское,
Так бирюзой своей радует взор,
Что невозможно обидеть тоскою
Этот чарующий душу простор!
Примешь стаканчик вина под навесом,
Глянешь – бегут облака в горизонт,
Как паруса кораблей Херсонеса,
Через Эвксинский плывущие понт…
НА ЮГЕ
На юге спать ложатся рано.
Зато потом чуть свет встают
И, как ошпаренные, рьяно
Купаться к морю все бегут.
Там лезут в воду и хохочут,
Смеются, ойкают, визжат –
Как будто их сто рук щекочут
И тычут в плавки лягушат…
ЗАКАТ У МОРЯ
Вечернее солнце не дарит загара.
Вода холодеет. И хочется есть.
Заехать бы к тёще… Да где ты, Самара?
Дорога длинна, километров – не счесть.
Стою на остывшем песке у прибоя,
Вдыхаю струящийся в воздухе йод.
То ль море висит надо мной голубое?
То ль синий лежит предо мной небосвод?
Колышет волною буйков вереницу,
Кричащая чайка заходит в вираж.
Всё ниже и ниже светило садится…
Всё тише и тише становится пляж…
КРЕДО
Море – это много воды.
Горе – это много беды.
Суша – это кол на меже.
Стужа – это холод в душе.
Чтобы не кануть в море – плыви!
Чтоб не засохнуть с горя – живи!
Чтоб не загнуться на суше – дыши!
Чтоб не замёрзнуть от стужи – пляши!
Кто там сказал, что я мыслью не дюж?
Я – инженер человеческих душ!
Мудрость со мной как в кармане пятак.
(Только вот что-то идёт всё… не так.)
Встретившись с морем – я пел и плясал.
Встретившись с горем – я песни писал.
Сушу увидев – её переплыл.
Стуже я двери и окна открыл.
Мне бы проснуться, да всё – наяву!
Мне бы загнуться – а я всё живу!
Мне б задохнуться – а я всё дышу.
Мне бы заткнуться – а я всё пишу.
«Море» и «горе» – выводит перо.
«Бьются в дозоре Зло и Добро».
«Стужа по суше идёт ко двору».
«Смолкнув, я струшу, струсив – умру».
Кто там сказал, что я духом не дюж?
Я видел столько споткнувшихся душ!
Но от унынья не бросил перо…
Брошу – а чем будет биться Добро?
