Любава Горницкая
Любава Горницкая
Родилась 22 июля 1986 года в городе Ростове-на Дону. В 2007 году стала бакалавром журналистики, а в 2009-м – магистром филологии со специализацией «Литература народов зарубежных стран» в Южном федеральном университете. С 2009 по 2012 год обучалась в аспирантуре. В 2013-м была присвоена степень кандидата филологических наук по специальности 10.01.01 «Русская литература». Работала методистом и педагогом в сфере дополнительного образования (руководила клубом юного журналиста Petite), учителем в школе, на протяжении шести лет (с 2013 по 2019 г.) преподавала в Донском государственном техническом университете дисциплины, связанные с историей и теорией лингвистики и культурологией. Замужем.
Участник фестиваля «Берега дружбы – 2020». Рекомендована к участию во Всероссийском совещании молодых литераторов в МГИК (Химки) организаторами Всероссийского фестиваля им. Бельмасова в Ленинске-Кузнецком.
* * *
У него были шрамы на память.
Лучше, чем фото.
Вот – следы того, что настигла охота.
Вот его любили: крылья и ноты,
Нацарапанные гранью стекла.
У него был шкаф для поиска и приключений.
Вот – на верхней полке шапочка «гений»,
Вот – коробка из жести для ценных мнений,
Вот – прозрачная мантия зла.
Он умел собирать огрызки, отрывки, ошмëтки.
Вот – какие-то письма с подводной лодки,
Вот – фрагменты костей. Ожидаемые находки
Из раскопок собственных дней.
И ему всегда говорили: удобным быть круто.
Извлекай из жизни чужие минуты,
Улыбайся как надо. Тому-то. Кому-то.
Улыбайся и стекленей.
Он сидел на полу, потирая кисти.
Октябрëм приносило прогнившие листья.
И ботинки в тине: стоит почистить.
И на теле расходятся швы.
И он шепчет, и голос вскрывает рëбра:
«Можно я уступлю приятным и добрым?
Осудите детали. Я криво собран.
Не мешайте мне быть живым».
* * *
У родителей не было веры в чудо.
Что у них родилось? Для чего? Откуда
Голова, упавшая в новое блюдо
Для десертов, приёмов, битв.
И они украшают цветами кудри,
Покупают кукол в несвежей пудре,
То ли сахарной, то ли такой, что мудрым
Посторонним – предмет молитв.
И девчонка для них ничего не значит.
Как известно, жалеют лишь тех, кто плачет.
Ей желают здоровья, любви, удачи
И не слышат сдавленный смех.
Мы, наверно, сейчас подберëм витрину,
Чтобы стать там ровно. Писать картину
Подрядим того, кто призыв бы кинул:
Вот семейство, что краше всех.
У неë на булавках – чужие крылья,
Пахнут волосы дымом, а платье – пылью.
И кайма под ногтями болотной гнилью
Выделяется по весне.
И она умеет летать и таять,
Собирать по кладбищам птичьи стаи.
И старухи пророчат, мол, рать святая
Непременно прибудет к ней.
И она готовит уж между делом
Кое-что, что для платы душой и телом.
И мечтает прийти на поминки в белом,
Как не в трауре. И печать
Проступает на коже частичкой грусти.
«Я могла простить бы. Судьба отпустит.
Только мир ржавеет, и гаснут чувства
К ним. Привыкшим не замечать».
* * *
Когда они жили – в воде и пыли,
В переплетении роз и лилий
На пыльных обоях заброшенных комнат,
Легко и жутко о прошлом не помня, –
А он уезжал: на войну, на работу,
На поиск, на помощь и на охоту,
На ржавом трамвае, где люди теснятся,
Где можно свихнуться или сломаться,
Она рисовала: на белом – мелом,
На чёрном – углем – и платила телом,
Душою и снами, и криком звенящим
За то, что не было их настоящим.
А в будущем крались мечты и мученья,
Площадки, решётки, шершавые тени,
Оградки и глыбы, ненужные фразы,
Всё то, что придёт навсегда и не сразу.
Но где-то мгновенье на грани порога
Хотелось смеяться, страшиться и трогать,
И было неважно, что станет со всеми,
Когда застывало тягучее время…
* * *
Детские игры, взрослая боль.
Светлая мгла бела.
Век забывает злобную роль.
Девочка подросла.
Как колокольчиком крик навзрыд:
Вырваться за предел!
А по проулкам чадят костры
Благословенных дел.
Крысой на дудочку – за порог,
Множатся витражи.
Где же ты спрятал, суровый бог,
Святость моей души?
Смял каменеющий всплеск дома,
Бред протекает в сон,
И серебристой тоски чума
Мечется меж времён.
Им не догнать! Колдовством, крестом…
Тлеет вдали зола.
В вечность, в историю, но потом…
Девочка подросла.
