Сергеев-Ценский – поэт

Сентябрь – месяц нашего земляка, крупнейшего писателя, академика Сергея Николаевича Сергеева-Ценского. Каждую осень у его памятника на Набережной собираются любители поэзии, чтобы вспомнить: именно здесь, на берегу Цны, были написаны первые поэтические строки мальчика Серёжи, который, став известным прозаиком, не переставал писать стихи.
Первая книга, изданная в 1901 году в городе Павлограде, оказалась именно поэтической – сборник стихотворений «Думы и грёзы». Последняя прижизненная книга тоже была поэтической…
Глубокая потребность изливать чувства стихами сохранилась у Сергеева-Ценского до последних дней: с 1949 по 1958 год он регулярно вёл «Дневник поэта» – своеобразные стихотворные отклики на жизненные события. Это – целая эпоха, охваченная умом и сердцем человека, который никогда не был равнодушен к окружающему его миру.

Возвращение

Заповедная ширь и лесов, и полей,
Я – твой сын и иду к тебе снова!
Ободри меня тихою речью своей,
Улыбнись, приласкай, обойми, обогрей,
Приюти не имущего крова.

Я – твой сын, но во мраке больших городов
Я с толпой суетливой смешался,
И надел я вериги и цепи рабов
И бряцаньем своих добровольных оков,
Как игрушкой дитя, забавлялся.

И, как жрец, величавые речи твердил
И кадил неизвестному богу.
Но его не познав, я кадило разбил,
Бросил цепи на страдные цепи могил
И бежал на другую дорогу.

Там я счастья искал, наслажденья искал,
За блестящим миражем гонялся,
Задыхаясь на пыльном пути, упадал,
Подымался и снова куда-то бежал,
Падал снова и вновь поднимался.

Вместо стройных картин нагонял я туман,
А мираж пропадал, исчезая;
Продолжала толпа свой обычный канкан,
Но меня испугал этот вечный обман,
И бежал я, его проклиная.

Я был жизнью разбит, я был жизнью измят;
Вечным шумом людским оглушённый,
Уж не шёл я вперёд, уж не шёл я назад,
И кипел во мне дум разлагающих яд,
И был чужд я толпе миллионной.

Но припомнилась мне ширь степей и лесов,
Высь бездонных небес голубая,
Шёпот старых дубов, ароматы цветов,
Пред вечерней зарёю раскат соловьёв –
Детство, юность моя золотая!

И, заплакав, простор и лесов, и полей,
Блудный сын, я иду к тебе снова!
Ободри меня тихою речью своей,
Улыбнись, приласкай, обойми, обогрей,
Приюти не имущего крова!

Осенью

Пожелтелый пушистый камыш,
Деревенька вблизи за озёрами;
В узкой раме соломенных крыш
Сизый дым разостлался узорами,
Вётлы голые, свежесть и тишь.

Вновь проснулися грёзы лучистые,
И в каком-то забытьи стоишь…
А кругом камыши золотистые,
Гладь застывших озёр, кочки мшистые,
Вётлы голые, свежесть и тишь.

Соловей

Пред вечерними лучами
У зеркального ручья
Над малютками цветами
Льётся песня соловья;

Льётся трелью серебристой
И раскатами звучит
Над фиалкою душистой,
Над листочками ракит;

Ей природа отвечает,
Ароматами дыша;
В мире звуков утопает
И уносится душа;

И гармониею чудной,
Забытьём весь полон я –
Меж листвою изумрудной
Льётся песня соловья.

* * *

Если ты атлет, то гири поднимай,
Если ты бегун, то бегай без оглядки.
Если ты вратарь, мячи не пропускай,
Если ты влюблён, люби во все лопатки.
Ну а если книг читать ты не привык,
Если пить и жрать – одна твоя отрада,
То какого ж чёрта, скажем напрямик,
Учишь ты меня, как мне писать их надо!

Неудача

Ничего… Не всё ж одни удачи…
Слишком жизнь тогда легка была бы;
Не к лицу нам жалобы да плачи:
Не настолько мы с тобою слабы!
Погрустим слегка да перестанем.
Жить так жить… Печалиться успеем.
Подтянувшись, соколами глянем
Да работу новую затеем!

Глубина

Глубоким будь, как океан глубок,
Тогда тебе не страшны будут бури:
Они не омрачат твоих небес лазури, –
Отбушевав, улягутся в свой срок.
Очистятся руины разрушенья.
Из глубины, где мысль сохранена,
Для радостного нового строенья
Подымется творящая волна.

Атомный век

Есть сказка: гром такой гремел
Над головой слепца в дороге,
Что от испуга он, убогий,
Давно не видевший, прозрел…
Хотелось бы, чтоб сказка эта
В наш век пошла во все концы,
Чтоб стали зрячими слепцы
Везде, на всех просторах света.

Прямота

Если в глаза подлецу
Не смеешь сказать ты:
– Подлец! –
Какой же ты сын отцу?
Какой же ты детям отец?

Если ты видишь грабёж –
Пусть ты безоружен, один, –
Но мимо молча пройдёшь –
Какой же ты гражданин?

* * *

На свет, на солнце, на простор
Иди, когда в тисках у горя –
И высоте учись у гор,
А широте учись у моря.

Ты позабудешь с жизнью споры,
Благословляя бытиё,
Когда поймёшь, что море, горы –
Лишь продолжение твоё.

Помни

Какой бы ни был завтра день,
Его хозяин будь:
Туман ли, снег, от туч ли тень –
Об этом ты забудь,

Когда работа за столом,
Где все твои дела,
Когда порядок дня знаком
И голова светла.

А что живёт твоя страна
Для подвигов больших,
Что служит образцом она
Для многих стран других,

Что больше, больше нужно ей
Для полной красоты
Самоотверженных людей –
Об этом помни ты!

Когда-то наши моряки
На парусных судах
Смогли открыть – вот так дерзки! –
Антарктику во льдах.

Теперь уж наши люди там
Исследуют тот край,
Навеки отданный снегам, –
О них не забывай!

Родная земля

Нет, что ни говори, земли кусок,
Когда к нему ты смолоду привязан,
Он там, внутри тебя; ты им высок,
Ему любовью к жизни ты обязан.

Ты скажешь: «Родина» – и думаешь о нём,
Ты скажешь: «Я» – и он перед тобою.
Забыть захочешь? – Нет! Как память о былом,
Ты всюду повезёшь его с собою!

И если вдруг поймёшь – там, где-то в тайниках
Своей души, – что жить осталось мало,
Ты поспеши отдать свой тленный прах
Земле, которая тебя питала.

Родина

Мне не случалось Родину терять
И жить за рубежом не приходилось;
Как мог бы я поверить и понять,
Чтоб там, за рубежом, вольнее сердце билось!

Стыдом бы счёл я верить в этот бред!
Я вижу Родину и новой, и большою,
А потому и в восемьдесят лет
Остался телом прям и юн душою.

Где б ни был я, везде найдут меня
Свои поля, свои моря и горы:
Ведь даже солнцу не хватает дня,
Чтоб оглядеть моей земли просторы!

Я знаю много слов, и их удельный вес
Известен мне: слова – моя стихия;
Нет равного! Оно как гром небес,
Оно как девственный бескрайний мощный лес
И круглое, как шар земной, –
РОССИЯ!

Так живи

Так живи, чтобы жалости
Не возбудить ни в ком,
Чтобы приступ усталости
Был тебе незнаком;

Чтоб подальше, сторонкою,
Обошла тебя хворь.
Песню петь – только звонкую,
Спорить – яростно спорь.

Закали себя смолоду
И не прячься ты в тень,
Если даже от голоду
Туго стянешь ремень.

Будь не солнце, но луч его,
Задави в себе дрожь,
Не ищи себе лучшего,
Если сам ты хорош!

Наш язык

В век темноты самодержавья
Тургенев к Родине приник
И взял, как меч против бесправья,
Наш златокованый язык.

Он чужеземцев знал обличье.
И наше прошлое он знал,
Народу русскому величье
По языку он предсказал.

И слово вещее мы ценим.
И слово русское мы чтим.
И силе слова не изменим,
И святотатцев заклеймим:

Тех, кто стереть готовы грани
Всех слов родного языка,
Всех самоцветов, цветотканей,
До нас дошедших сквозь века;

Кто смотрит взглядом полусонным,
Забившись зябко в свой шалаш,
Кто пишет языком суконным
И выдаёт его за наш…

Ведь это гений наш народный
Сверкал под гнётом тяжких туч –
Язык правдивый и свободный,
И величав он, и могуч.

К нам перешёл он по наследью,
Для нас дороже он всего,
Мы заменять чужою медью
Не смеем золота его.

Как стража драгоценной чаши,
Должны мы дар веков беречь
И новым блеском жизни нашей
Обогатить родную речь!

Три встречи

Тебя я встретил в ранний час –
Ты на меня глядел устало;
В тебе я видел сил запас,
Но их для жизни было мало.

Случайно ль было или нет –
Тебя я в полдень жизни встретил;
Искал твоих деяний след,
Но не нашёл иль не заметил.

И наконец в вечерний час
При встрече вовсе не случайной
Ты мне сказал, что ты погас,
Да это было и не тайной.

Погас ли ты или прозрел,
Что жить напрасно ты старался?
Ты только думал, что сгорел, –
Ты никогда не загорался.

Заботы жизни

Каждый миг в нас что-то умирает,
Каждый миг в нас новое растёт…
Разве кто-нибудь наверно знает,
Что его через мгновенье ждёт?

Жить – весьма нелёгкая задача:
Надо перемен в себе не знать,
Надо, чтоб во всём была удача,
Надо кончить то, что смог начать…

Разных «надо» в каждом часе – стадо,
Но к концу земного бытия
Ждёт тебя немалая награда –
Вспомнишь, скажешь: славно пожил я!

Урожай

Глянуть только – что ж это за диво!
Как вплотную тут стоят колосья!
Это нива? Нет, это не нива,
Это – русское полноголосье!

Это – то, что круто закруглёно,
По-хозяйски, батраков не надо!
Есть гостям незваным оборона,
Ну а званым мы, конечно, рады.

Выше человеческого роста,
Колос прямо небывало долог!..
Ястребам совсем не так уж просто
Здесь охотиться на перепёлок.

Чьих рук дело, после разберёмся,
Имена героев мы узнаем,
А пока посмотрим, улыбнёмся:
Пред каким стоим мы урожаем!

Урожай? А слово это то ли?
Есть ли в нём все мысли и все чувства,
Влитые в подобное приволье?
Нет, это – созидание искусства!

Не взрастили, возвели палаты,
Воплотили, как мечту поэта…
Это не подарено, а взято
У земли и солнечного света.

Васильки тут были бы похожи
На ребячьи кляксы на картине,
Их и нет: нигде, смотри, прохожий,
Не мелькнут они расцветкой синей.

Васильки ушли с полей в гербарий,
Оттого поля необычайны…
– Это кони там проходят в паре?
Нет, идут на спелый хлеб комбайны!