Татьяна Маликова. Стихотворения

КРАСНОЕ ОЗЕРО

По легенде, жил в конце XVIII века в Тамбове комендант Булдаков, отличавшийся особой жестокостью. Поговаривали, что и не человек он вовсе, а волк-оборотень. И не было ему большей радости, чем мучить и истязать своих пленников. Тела убитых слуга Булдакова сбрасывал по его приказу в озеро. От крови вода озера становилась красной. Так его и прозвали…
Историю о коменданте Булдакове и Красном озере можно прочитать в книге «Легенды и предания Тамбовского края» А. В. Сохранского.

* * *

В Красном озере вода – солона на вкус.
Зачерпнёшь рукой – не пей, выплесни в песок.
Наклонился над водой волчьих ягод куст.
С-под него ручьи бегут – мёртвый и живой.

В Красном озере вода – вязкая, как боль.
По запястьям оплетёт – сердцу не вздохнуть.
Бьётся, мается, зовёт – голос ли, прибой –
Ближе к краю подойти, в омут заглянуть…

В Красном озере на дне не увидишь дна,
Бойся ноги замочить – чуешь ли беду?
А наклонишься к воде – лучше бы не знать,
Берега зачем круты, чьи тайны берегут.

Полоснёт по камышам солнца острый серп,
Брызнет тёплая заря и окрасит плёс.
В Красном озере вода – сладкая, как смерть.
Поминальным киселём стынет сок берёз.

Тополиных свеч канон гаснет на ветру,
Ржавью спёкшейся саднят раны у рябин.
Вспомни всех по именам, кто схоронен тут,
Месяц хлебом надломи – помолись по ним.

В Красном озере вода – тихая, как стон.
Плач ли, шёпот по волнам рябью пробегут,
Ветер сдавленно вздохнёт, да не скажет он,
Берега зачем круты, чьи тайны берегут.

В Рождество…

Памяти
Виктора Ивановича Герасина

И птицы летели,
и падал снег,
и не было смерти…
Не ты изменился,
а мы не те –
из плоти и сплетен.
Дыхание сбито
и губ не разжать:
что скажешь – всё мелко.
С бумажного венчика
смотрит Мать,
я рядом – подделка.
Душа моя лжива,
дела горьки.
Что я ей отвечу?
Ты голубя кормишь с пустой руки.
Ты – светел.
Ты – вечен.
А я у приступка
смотрю на свет –
запомнить пытаюсь:
Как птицы летели
и падал снег –
неспешно… не тая…

КРУГИ НА ВОДЕ

В хриплом голосе звёзд слышу имя – пытаюсь понять:
Не меня ли зовут? Не за мной ли – ладья на причале?
Золотой капитан обнимает в ладье – не меня.
Я стою. Я смотрю, как луна белой лодкой отчалит.

Город-кот за спиной жмурит жёлтые сонно глаза.
Я боюсь разбудить, но меня выдаёт птичий посвист.
В этом городе – дом. Потаённое не рассказать…
Он из сказок и снов – нераздельное «до», «есть» и «после».

В доме – дети и то, от чего я бежала всегда,
Уходила в рассвет, тихо скрипнув незапертой дверью.
И меня ждал вокзал, и попутчики, и поезда,
И дорога, и зов, и погоня за собственной тенью…

Я её догнала. И схватила за пыльный рукав.
И она покорилась. И мы поменялись местами.
И с тех пор – мне понятен язык солнца, ветра и трав.
И с тех пор – я боюсь встретить полдень, в котором растаю.

И когда ты пришёл, поняла, что боялась не зря.
Чтобы не передумать, нырнула – как в воду, с разбега.
И с тех пор – мне понятно, что носит под сердцем земля:
Её боль, и надежда, и слёзы весеннего снега.

В моих окнах – рассвет шторкой ситцевой бьётся в стекло
И торопит меня обещаньем успеть с пирогами.
И до следующей ночи мне в доме – легко и светло,
Пока новое имя не канет – не станет кругами.