Под Мичуринском Вечера

Время. Неумолимо, безжалостно, скоротечно. Разматывая клубок прожитой жизни, я вновь возвращаюсь в детство, в наш просторный дом в центре Заворонежского, который семь лет, отказывая себе во всём, строил отец.


Рассвет под крышей дома

С утра нас будил запах жареной картошки и ласковый голос мамы: «Дети, вставайте кушать». Мне повезло, у меня была старшая сестра. Любящие родители терпели наши шалости и проказы. В основном доставалось, конечно же, отцу – он мог проснуться с бантиками на голове и нарисованными зелёнкой усами, отхлебнуть из намазанного горчицей краешка чашки солёного-пресолёного чая… Но в то же время его слово было законом – в девять часов вечера мы уже лежали в кроватях. А самое интересное, как обычно, начинается после девяти. Телевизор находился в проходной комнате. Мы с сестрой незаметно пробирались в зал, сидели как мышки, едва сдерживая свои эмоции, и смотрели кино через отражение в зеркале. За фильмами шла программа новостей, отец уходил на кухню за чашкой чая, а мы быстренько прошмыгивали в свою комнату и для большей убедительности слегка похрапывали.
В свободные минутки отец читал книги, журналы, газеты. А когда всё было перечитано по нескольку раз, он переходил на школьные учебники. Обладая недюжинными умственными способностями, отец мог бы сделать карьеру. Он был токарем-универсалом, фрезеровщиком высшего разряда и одним из лучших рационализаторов завода поршневых колец, с которым связана почти вся его трудовая деятельность. У рабочего класса в 80-е годы прошлого века заработная плата была выше, чем у руководящего состава. И он остался работать у станка, потому что очень хотел, чтобы мы с сестрой получили высшее образование.
Летними вечерами на чердаке, в груде ароматного сена, мы долго не засыпали и ждали, когда отец вернётся со второй рабочей смены – наслушавшись всяких страшилок, с ним было как-то спокойнее встречать рассвет под крышей дома.

А может быть, опять придумаем мы сказку?

Валентина. Умница и круглая отличница. Я терпеть не могла, когда мне (у которой «в голове часто гулял ветер») ставили её в пример, а она жуть как не любила, когда меня «привязывали к ней хвостиком». Но всё же это сподвигло её к творчеству, и первое в своей жизни стихотворение она посвятила мне, когда мы возвращались с очередного сеанса кино (мы просматривали весь репертуар фильмов в кинотеатрах «Октябрь» и «Космос»): «Мы с Маринкой шли домой. Я вперёд, она за мной. Вдруг Маринка полетела прямо в грязь и заревела: «Мама, мамочка, ой-ой, ой, как я хочу домой»».
Родители не любили, когда мы ссорились, а мы брали словарь русско-немецкого языка и «пулялись» обидными словечками, смысл которых отыскать могли только мы сами. На стене детской комнаты, написанный по требованию отца крупными буквами, висел плакат: «Прежде чем обидеть человека, подумай и досчитай до десяти». Иногда срабатывает, даже сквозь толщу лет.
Но, как и у всех детей, были минуты перемирия. Мы любили ходить в гости к бабушке самой длинной дорогой и придумывать сказки, инициатором, конечно же, была моя старшая сестра. Одна начнёт, другая продолжит, и рождается новая сказка. Валентина рассказывала мне интересные истории о куклах, спрятанных в вату под ёлкой, незаметно обновляя им гардероб. Она убеждала меня, что как только я засыпаю, наши маленькие пупсы оживают. Я ей верила, мне так хотелось быть не просто слушателем, но и зрителем в этих её рассказах, но побеждал всегда сон.
Это она, уже повзрослев, придумала для друзей версию происхождения наших с ней имён – что её назвали в честь первой женщины в космосе Валентины Терешковой, а меня в честь первой женщины, покорившей небесные высоты, Марины Расковой.

Мы из Одессы, здрасте

Наша молодость прошла на Украине, мы учились в одном из одесских институтов. Одесса – неповторимая жемчужина на берегу Чёрного моря, оригинальны и своеобразны её жители. Были ночи лунные с песнями у костра в походах с альпинистами, в театрах по лишнему билетику мы слушали оперу и музкомедию, в музеях обсуждали очередную выставку авангардистов и импрессионистов…
Когда Валентина распределилась после окончания института в Киев, я перешла на второй курс. Поездки в столицу Украины стали для меня маршрутом выходного дня. Она знала, чем меня заинтересовать, и придумывала интересные маршруты. Она приглашала меня на поющие фонтаны на Крещатике, в Мариинский театр, в музей зодчества под открытым небом и убедиться в том, что Илья Муромец не только былинный персонаж, его мощи покоятся в Киево-Печерской лавре. Нестор-летописец и Аскольдова могила, барельеф плачущей женщины на стене одной из многоэтажек… А ещё был безумно вкусный киевский торт, а рядом со мной моя заботливая старшая сестричка.
Меня занесло на Дальний Восток, а Валентина осталась в Киеве. Мы преодолевали тысячи километров с запада и востока, чтобы встретиться в Ленинграде и полюбоваться шедеврами мирового искусства в Эрмитаже и Русском музее…
Я вернулась на малую родину, а сестричка, достигнув больших высот в жизни и работе, так и осела на Украине, которую считает своей второй родиной. И какие бы катаклизмы ни происходили в умах врагов рода человеческого, мы навсегда останемся родными людьми по крови и по духу…

Центр притяжения

Родители подарили нам крылья – дали возможность получить высшее образование и строить свою жизнь. Но, куда бы нас ни забрасывала судьба, мы всегда спешили в родительский дом со своими радостями и неудачами. К сожалению, отца уже нет с нами восемь лет. Центральной осью, вокруг которой крутится жизнь детей и внуков, является мама.
В свете неблаговидных событий последних лет мы очень переживали за наших киевлян. Но как сказала моя племянница: «У вас не так страшно, как показывают в новостях у нас, а у нас не так страшно, как показывают у вас». Через шестнадцать часов по ледяной автотрассе машина с украинскими номерами стояла на земле предков…
Мы гуляли по вечернему городу, любовались новогодней центральной ёлочкой, давно уже взрослые дети оживлённо ворковали о чём-то своём, довольные внуки скатывались с горки. А потом мы шли вдоль сказочной, сверкающей многоцветными огнями аллеи центрального сквера, дети везли на снегокате внуков. Медленно кружась, на деревья, асфальт и ресницы тихо опускался предновогодний снег. На душе было легко и спокойно. Светлые минуты радости. Валентина предложила остановиться и сохранить это мгновение в памяти, ведь именно из таких моментов и соткана наша жизнь.
С каждым её приездом на малую родину всё тяжелее расставания, она уезжает, забирая с собой частичку моей души. И если вдруг тихим летним вечером в цветущем саду отчего дома загрустит и застонет моё сердечко, я затяну нашу любимую с детства песню: «Не слышны в саду даже шорохи, всё здесь замерло до утра…» Сестричка обязательно услышит меня и продолжит, немного перефразировав слова: «Если б знали вы, как мне дороги под Мичуринском вечера…» А если она под звёздным украинским небом запоёт: «Нiч яка мiсячна…», я отвечу ей: «…ясная, зоряна, видно, хоч голки збирай». Минуя время и расстояния и все погранпосты, песня будет разбивать границы и соединять родственные души. Нам нечего с ней делить, у нас есть одно начало и общая точка отсчёта и пристань – родительский дом.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.