Анатолий Гагарин
Родился на Чукотке, в г. Анадыре Магаданской области, в семье моряка и писателя Станислава Семёновича Гагарина.
Доктор философских наук. Профессор Уральского федерального университета, руководитель Экспертно-аналитического центра УрФУ. Генеральный директор Института системных политических исследований и гуманитарных проектов.
Продюсер, сценарист документального фильма «Добровольцы Урала» об Уральском добровольческом танковом корпусе.
Автор шести поэтических сборников.
Луна застряла в горле неба,
И ночь не в силах продохнуть.
Душа размочит корку хлеба,
Чтоб в слёзной тюре утонуть.
И упадёт крупой небесной
В ладони жадные земли,
И станет ей, душе, так тесно
И сладко, что вновь замели
Снега по пояс, грудь… по темя,
Куда ударит утром луч…
Душа слезою силит время
И камень, что бел и горюч.
Гуляет безнадёга
Со мной на пустыре,
И футболист безногий
Гипсует на штыре.
И бить-то ему нечем,
И нет вокруг мячей,
Но рад, что мной замечен
И спутницей моей…
И олово стекает
Из прорванных небес,
И тишина такая,
Что слышится замес
Судьбы, небес и тверди.
Так тянет сквозняком,
Что в этой круговерти
Быть сладко дураком…
На поляне, на ладони,
Весь в небесной верхотури
Мир со мной отвесно тонет,
Выпав из объятий смури.
Глаз обхватывает грани
Полного стакана неба,
Тянется к краюхе хлеба –
К лесу. По стерне-щетине
Колко мчаться даже взгляду…
И стакан вновь опрокинет
Глаз. А больше и не надо.
…Вверх плыву крестообразно,
Почивая на мякине.
Верхотурье не опасно,
Если сам себя покинешь…
Распухли губы, как от горна,
Перецелованного вдрызг.
И жерло обло. И призорно,
В сто зев глазеет. Звонкий визг
Вгрызают лобзиком морозным
Шаги в киношный пенопласт…
За льдистым сполохом склерозным
Под коркой наста чую лаз.
И в озорном котле зазора
Вскипает варево весны.
И звуки лая, визга, ора
Вплавляются в земные сны.
А мне же – вкус солёной меди
На зацелованных устах.
Коль горний горн тавром отметил,
Уже забыт-неведом страх…
Добро должно быть с кулаками,
Чтоб воду в ступе не толочь,
Ведите битву с дураками
И день и ночь, и день и ночь.
И если кажется порою,
Что жизнь не значит ничего,
Знай, зло мы в шар земной зароем,
Земли б хватило для него…
Зима не перестанет злиться,
Но вот однажды я пойму –
Со злом достаточно проститься,
И зла не хватит никому.
Здесь все пределы неба стёрты,
Пространство снежное распято.
Здесь высь и твердь лоб в лоб упёрты
И строят звонкие палаты.
Здесь твердь земную кличут снежью
И пилят лёд навстречу рыбе.
Здесь стужа жмёт до жути нежно
И глыбы рыб оскалы лыбят.
Здесь в рыбьем глазе меркнет небо,
Тускнеет ртуть подлёдной толщи.
И снулых лун скупая небыть
Тенями замять льда всё морщит.
И тут, где рван покров простора,
Ресница шьёт иглою взгляда.
Срастаются края наряда
И ждут небесного призора.
Сквозь ноздреватые просевшие сугробы
Восходит ввысь пневматика земли.
Корёжат снег змеистые хворобы,
Капель – в ладонь, и душу напои!
Утихомирь её и дух остудный
В ветрило рваное поймай легко.
И отпусти на волю сплин приблудный,
Когда трава, взбегают босиком.
Вот, преисполненные гордости звенящей,
Вздувают молча щёки небеса.
Разбуженные пневмою летящей,
Застыли в зябком ожидании леса…
Сквозь контуры, штрихи, ветвей тенеты
Дрожат, колышатся, плывут цвета.
И множат не спеша свои отметы
Дневная канитель и маета…
Хоть студит костоломно снег ядристый,
Уже не годный для любых лепнин,
Но покидает лес бродяга истый,
Теряя космы меркнущих седин.
