Бабушка Украина
Марина БЕРЕЖНЕВА
Родилась в 1969 году в Дебальцево Донецкой области, после школы уехала в Новосибирск, работала на НЗМК, затем в газете «Момент истины», на радио, в рекламном агентстве. В 2004 году вернулась на Донбасс, где и проживала до 2019-го, также работала в рекламе, на радио, а интернет-проектах. В 2014 году возглавила министерство ДНР, которое сегодня называется Министерством информации, а с 2016 по 2019 год возглавляла пресс-службу Верховного Суда ДНР. В 2015 году стала членом Союза писателей ДНР, членом правления СП. Сейчас живёт в Балабаново Калужской области, работает завучем.
Была в числе авторов книги «Час мужества», которая стала «Книгой года» в 2015 году. Печатается в альманахах СП ДНР, некоторые из них редактировала, регулярно публикуется также в альманахе «Территория слова» (Краснодон), в журнале «Сибирские огни», выпустила одну книгу стихов «Благодаря тебе».
Помнишь, как ты ездил к бабушке на Украину? Из большого шумного города – в маленький городок, над крышами которого шумели остроконечные верхушки серебристых тополей, а прямо во дворах многоэтажек на кудрявых невысоких деревцах зрели абрикосы. Их тугие зелёные попки за пару недель наливались медовой желтизной и такой же медовой сладостью.
Бабушка целыми днями хлопотала у плиты, где волшебным образом из груды овощей рождался густой и бордовый борщ, румянились налиснички с творогом, а то пыхтела с натугой здоровенная трёхэтажная алюминиевая соковарка, исторгая из своих глубин струйку горячего ещё ароматного сока.
Ты же целый день пропадал с пацанами во дворе, где у самодельных футбольных ворот кипели настоящие сражения за побитый жизнью красно-синий, совсем не футбольный мяч. Но это было неважно, потому, что тогда вовсе не важны были ни бренд футбольного мяча, ни наличие треугольничка с логотипом известной спортивной фирмы на твоей футболке – его с успехом заменял улыбающийся олимпийский мишка, которым ты гордился так, словно ты сам и был этим весёлым мохнатым олимпийцем.
А ещё совсем неподалёку была речка. И в самую жару вы со всей ватагой дворовых пацанов спасались в ней, ползая на пузе возле самого бережка или ныряя там, где вода доставала аж до макушки.
Вы соревновались, кто больше соберёт камешков со дна, и ты однажды получил свою минуту славы, достав в горсти вместе с илом и обточенным водой бутылочным стёклышком здоровенный, царский ещё медный пятак, покрытый зелёной патиной.
И девочка из соседнего подъезда тогда посмотрела на тебя так, что ты не раздумывая вручил ей свою находку, гордый ещё и своим великодушием.
А вечером с бабушкой вы читали книжки. Ещё утром по дороге за хлебом и молоком вы заходили в книжный магазин, где пахло совсем не как в хлебном, но тоже так вкусно и немного тревожно, тебе казалось, что это запах приключений и удивительных историй. Там вы покупали книгу. У бабушки в магазине был «блат», как говорили взрослые, – там работала её школьная подруга. поэтому для тебя специально оставляли «Остров сокровищ» или «Денискины рассказы». И вечером вы с наслаждением читали с ней по очереди главу или рассказ. Кстати, некоторые из этих книг были на украинском, но это не мешало тебе следить за приключениями их героев и так же ждать развязки. Потому что в вашей дворовой компании было без разницы, на русском или украинском говорить. Каждый понимал каждого – сказанное на том языке, на каком ему было удобно. И за пару дней ты переставал прислушиваться к тому, на каком языке говорят Мишка и Оксанка, Сергуня и Тарас.
Иногда тебе бабушка разрешала залезть в глубину тяжеленного тёмного дерева комода и достать шкатулку с лаковыми розами на крышке. Там, на бордовом бархате, лежали ордена и медали твоего деда. Ты осторожно трогал их металлические тяжёлые кругляши с гербами, танками, профилем какого-то мужчины, про которого бабушка сказала: «Это Сталин». Ты однажды даже осмелился примерить орден перед зеркалом, пока никто не видел, – тебе казалось, что за такое непременно заругают, но примерить очень хотелось.
А потом ты уехал. И однажды зимой пришла телеграмма, и мама плакала, а папа побежал покупать билеты. К бабушке, на Украину. Но вот тебя не взяли, оставили дома, «на хозяйстве». А вернувшись, мама сказала, что бабушки больше нет. Вы больше не ездили в тот маленький городок, где во дворах растут абрикосы. Не к кому стало ездить.
Когда мы потеряли тебя, бабушка Украина? Когда ты умерла? Когда из любимой, доброй и хлебосольной бабули, мамки, весёлой сестрёнки ты превратилась в накачанное иностранным оружием и идеями нацизма чудовище, пожирающее своих детей и внуков? Как мы допустили это? Как ты сама допустила такое с собой сделать? И как нам жить дальше, ведь мы знали тебя раньше и любили… Потому что как не любить родного тебе человека, родную тебе землю? Что же делать нам с тобой, родная?
2022 год, Балабаново
* * *
Пей из её руки адреналин
И слушай вой и визг её детишек-мин,
Дождём кометным рвущихся о крыши…
Родные блиндажи,
Спасительный накат,
Вчера лишь собранный
С окрестных битых хат,
Держи!
Она вокруг, она же и внутри,
Она – война, и, что ни говори,
Ты – часть её уже,
Ты сын её, я – дочь,
И нам с тобой уже, пожалуй, не помочь:
Пусть будет мирной жизнь,
Пусть будет тихой ночь,
Пусть тысячи ночей проходят в тишине,
Но будет жить она
В твоём ночном окне,
И если что-то вдруг нарушит тишину,
Пусть лишь на миг, мой друг,
Мы свалимся в войну…
2022 год, Балабаново
* * *
Нет слаще жизни, чем назло,
Нет радостнее, чем во имя,
А не сражаться со своими
Кому-то очень повезло.
И мы спускаемся во мглу,
Чтоб утвердиться – свет превечен,
Мир совершен и безупречен
Сквозь честной оптики стекло.
Мы убеждаемся, любя,
И всех сторонних убеждаем,
Что будет тот лишь побеждаем,
Кто бьётся только за себя.
Победа – это не парад
И не сверканье фейерверков,
А это та святая мерка,
Та, что дороже всех наград.
Которой измерять судьбу
И точно, и удобно людям,
Пусть с ними эта мерка будет
И до рожденья, и в гробу.
Но как победу ни зови,
Ни призывай святое имя,
Её руками лишь своими
Создать возможно на крови…
И с радостью и болью жить,
Сквозь кровь и смуту прорастая,
Победа белой веткой мая
Под ветром времени дрожит…
2022 год, Балабаново
Донбасские сказки
А кто-то расскажет нам страшные сказки потом,
Как спят на Донбассе от горя уставшие дети,
Как ветер в руинах над ними рыдает, о том
Как страшно ему – повидавшему много на свете…
А может, не сказки, но кто же поверит тебе,
Что можно – прямою наводкой – в окно детской
спальни?
Что в чёрной, затмившей и разум, и зренье злобе
Так просто накрыть жилмассив артиллерией
дальней.
Так просто по городу выпустить «Града» пакет,
Ведь не разобрать – там блиндаж или дети
в подвале.
И кровь запечётся на пёстром цветном покрывале,
Плохая от «Града» защита – их тоненький плед…
Потом – много слов и сюжетов покажут нам СМИ
О том, что случилось, с кем сталось несчастье
такое,
А мы посочувствуем, и ощущенье покоя
Исчезнет ненадолго, выпьем души за помин…
Но день промелькнёт, ночь придёт, и усталости вал
Уносит, как прежде, и снова дела одолеют,
И мы позабудем на время, как пятна алеют
На маленьком пледике, что тех детей укрывал…
* * *
Сквозь то, что нам положено пройти,
Мы все пройдём, просеемся сквозь сита
Событий, отделивших неофитов
От тех, кто в курсе – что там на пути
Нам стоит ожидать.
Но сердце ворожит,
Ему смиряться с участью нет силы.
От края колыбели до могилы
Оно выводит нас на виражи,
Которые и не вообразить,
Которых загадать не получилось.
И лишь мечта – маяк или лучина? –
В зелёном мареве случайного дрожит…
