Безрукий воин

отрывок

Сергей АВДЕЕНКО
г. Мелитополь

…Первые полтора месяца в московском госпитале были ужасными. Петрова мучили сильные боли. Он кричал до тех пор, пока силы не покидали его. Позже, когда боли поутихли и Василий осознал весь трагизм своего положения, ему казалось, что жизнь потеряла всякий смысл. Чтобы заглушить душевные страдания, Петров много курил, иногда до ста папирос в день. В те дни он находился в такой глубокой депрессии, что не хотел никого видеть рядом.
Петров лежал в дальней маленькой палате, и к нему входили лишь при крайней необходимости. На вопросы врачей отвечал коротко, неохотно. А тех, кто пытался его «развлечь», он угрюмо обрывал на полуслове и отворачивался к окну. Все видели, что Василия Петрова одолевают приступы мрачной тоски, безнадёжности, но как ему помочь, никто не знал.
«Что произошло? Почему судьба так жестока ко мне?» – спрашивал он себя и не находил ответа. Он вновь и вновь до мельчайших подробностей прокручивал в памяти тот день, когда произошла трагедия. Конечно, можно было спрятаться, отсидеться в блиндаже. Но что подумали бы о нём сослуживцы, те, кто видел в нём отважного воина?
Вернувшись из небытия, Петров оказался перед стеной, и не было никаких сил, желания её преодолеть. Если бы он не был забинтован, то нашёл бы способ, как прервать свою жизнь. Однажды, улучив момент, когда в палате никого не было, сполз с постели, подошёл к окну, которое было приоткрыто. Это был шестой этаж. Василий посмотрел вниз, на асфальтовую дорогу. Если удастся выпрыгнуть, то сразу закончатся все его мучения. Но не судьба! Вошедшая в палату медсестра успела схватить Петрова за рубашку.
Однако Василий не смирился с неудачей. Он долго просил врачей принести ему какую‑­нибудь отраву, чтобы выпить её и не проснуться. Однажды ему дали такую таблетку. Она лежала на тумбочке. Можно было губами взять её в рот. Петров долго смотрел на неё и не решался проглотить. Не оттого, что он вдруг испугался смерти. О ней Петров мечтал как о величайшей награде. Но что‑то удерживало его.
Потом он скажет, что удержало его сознание того, что скажут о нём окружающие люди, боевые товарищи. «Петров – обманщик! Он сдался перед врагом, капитулировал! Говорил, что сильный! На самом деле он слаб…»
Однажды госпитальный врач – пожилой мужчина с усталым лицом – зашёл в палату к Петрову.
– Вы остались живы, – пытался он утешить раненого. – Можно сказать, вам повезло…
– Говорите, повезло?! А на что мне нужна жизнь? Без рук! – послышалось в ответ. – Лучше бы осколок в сердце – и конец мучениям!
– Милый мой! У меня тоже бывают дурные мысли, – сказал врач. – Я мучаюсь, что плохо делаю свою работу, что не мог спасти того или иного раненого воина. Меня постоянно тревожит, что я не всё сделал для своей Родины. А вы сделали всё! Вы счастливый человек!
– Нашли счастливчика! – невесело усмехнулся Петров. – Вы ошиблись адресом, доктор…
– Нет, не ошибся! Сейчас я вам сообщу радостную новость. Сегодня по радио передали, что вам присвоили высокое звание Героя Советского Союза. Вот пришёл вас поздравить. Вы свой воинский долг выполнили, и Родина вас не забыла…
Петрову и раньше говорили, что у него долг перед Родиной. Но о каком долге идёт речь? Если бы он по своей слабости сдался в плен – хотя обязан был сражаться до последнего, – тогда можно было бы говорить о долге…
И кроме того, что такое Родина? Начинается она не с ручейка, как поётся в песне. Для славянина это место его рождения. И сознание сопричастности к тому, что было до него, ощущение неразрывной связи с отцами, дедами, прадедами, со всем прошлым. Петров говорил, что память предков дорога для него. И он поступал так, как поступали бы они на его месте. Он рождён на своей земле и никуда не мог от неё уйти. Это его Отечество!
Как‑то Василия Петрова посетил начальник штаба полка майор Кулемин. Специально приехал, чтобы повидать, передать ему боевой привет от сослуживцев. Когда прощались, как бы невзначай сказал:
– Василий Степанович, не пора ли возвращаться домой? Вижу, вы уже на ногах. Вас полк ждёт.
– Ждёт? – удивился Петров.
– Да, ждёт. Все надеются, что вы снова примете полк. И командир бригады так считает и просит передать вам это. Выходит, дело за вами.
– По-вашему, я смогу ещё воевать? Без рук?..
– Не одними же руками воюют… Я тут вам письма от наших артиллеристов привёз…
Кулемин вытащил из командирской сумки увесистый пакет:
– Адъютант вам поможет…
Петров не знал, что это только начало. Писем в госпиталь стало приходить всё больше и больше. Ответить на всё было физически невозможно. И всё же он старался по возможности писать ответы, диктуя их своему адъютанту. Позже ему захотелось вести переписку самостоятельно. Он стал пристраивать ручку на резинке, брать её в рот и писать, двигаясь всем корпусом. Ежедневно трудился по 14–16 часов. Вначале он научился писать свою фамилию, затем – воинское звание.
И через три-четыре месяца неустанных тренировок мог похвастаться первыми результатами. Дальше – больше. Петров придумал приспособление со специальным зажимом для карандаша и ручки, который прикреплял к плечу. В мирное время он сам написал диссертацию и мемуары. А это сотни, тысячи страниц рукописного текста. Научился ещё кое-что: подхватывать плечом телефонную трубку, пить воду через соломинку. Тогда он понял смысл выражения о спасательной соломинке, за которую хватаются утопающие…