Дачный роман

Рассказ

Валерий МАСЛО

– Пап, где у нас ведро с червями? – донеслось с соседнего дачного участка.
– Какая проза жизни! – недовольно произнёс Эдуард Евгеньевич и закрыл створки окна террасы, на которой расположился с неизменным ноутбуком, чтобы писать очередное нетленное произведение русской литературы.
В это время сильная молния прорезала небо, словно хотела разделить его надвое, а затем раздался страшный треск и гул запоздавшего грома. Эдуард Евгеньевич выглянул в окно и увидел, как огромная свинцовая туча грозно нависла над всем дачным посёлком. Казалось, она вот-вот ляжет на крыши домов и прижмёт их к земле, коснётся налитыми водой крыльями кустов и деревьев, прольётся мощным ливнем. Но, странное дело, в террасе было очень светло. Оказывается, солнце, спустившееся за долгий летний день к самому краю земли, умудрилось найти прореху в мрачной, тяжёлой туче и теперь окрасило её восточную сторону парчовыми бликами.
«А не пора ли пить чай? – подумал писатель. – Где там наша сношенька?»
– Лизонька! – крикнул он. – Пора чаёвничать!
На террасу вошла девушка лет двадцати пяти с красивым выразительным лицом и точёной фигуркой. В руках у неё был поднос с чашками, чайником и домашним вареньем.
– Попробуйте клубничное, Эдуард Евгеньевич, сама варила.
– Вернее будет сказать, земляничное, Лизонька, – поправил сноху тесть. – В культуре человек возделывает землянику.
– Так она в лесу растёт. А на дачах сажают клубнику. Викторией называют.
– Виктория – это всего лишь название одного из бесчисленных сортов земляники. Фестивальная, Солнечная, Гигантская еt cetera, et cetera.
– Всё‑то вы знаете! А можно мне с вами чай попить? Владик вечно в своём бизнесе – про меня совсем забыл! Вот говорят, что яблоко от яблони недалеко падает. Но он вовсе на вас не похож!
– Ой ли? Если ты судишь обо мне и сыне только по тому, как и что мы говорим, то глубоко ошибаешься: человек и его слова живут врозь, – воскликнул Эдуард Евгеньевич и внимательно посмотрел на сноху: мужчина, особенно творческий человек, всегда интересуется женщиной, которая его хвалит и слушает.
Он вдруг обнаружил, что девушка очень хороша собой: тонкая талия, стройные, загорелые, гладкие ноги, нежные, полновесные груди, обтянутые лёгким платьицем… К тому же Лиза, оказывается, очень похожа на его первую институтскую любовь! Возможно, эти открытия Эдуард Евгеньевич сделал оттого, что они впервые всей семьёй проводили лето на даче: расслабляющая истома и ничегонеделанье жарких вечеров, ошеломляющий, осязаемо плотный запах цветущих трав и кустарников, шашлыки и обильные возлияния способны разбудить любое дремлющее чувство.
– Не в этом суть: с вами интересно, а с Владиком буднично и серо, словно живёшь в позолоченной клетке.
– Но, но! – погрозил Эдуард Евгеньевич снохе. – Всё‑таки он мне сын!
В это время у ворот дачи раздался звук подъехавшего автомобиля.
– Иди встречай, – сказал писатель. – И будь с ним, пожалуйста, поласковее.
Лиза, как показалось хозяину дачи, с не­охотой поднялась из-за стола, где они так весело и интересно беседовали, и неторопливо пошла к воротам.
Писатель задумчиво посмотрел вслед уходящей Лизе и вдруг громко воскликнул:
– Вот он, сюжет, которого так не хватало в моей повести! Герой видит в жене сына давнюю любовь! Та же внешность, черты характера! Словно и не было двадцати прошедших лет: он – зрелый, состоявшийся человек, а его пассия всё так же молода и привлекательна. «Мне потребовалась целая жизнь, чтобы понять, что я люблю тебя». Нет, пошло! А может быть, так? Гениально!
Эдуард Евгеньевич склонился над ноутбуком и начал набирать текст, которому, по его мнению, предстояло стать бессмертным.

Они уже давно лежали в постели, а сон к Вадиму так и не пришёл.
– Ты меня больше не любишь? – неожиданно глухим от волнения голосом спросил он жену.
– С чего ты взял, Владик?
– Чувствую. Кто у тебя есть ещё?
– Я люблю только тебя. Но ты не маленький и должен понимать: из всех вечных вещей любовь длится меньше всего.
Вадим резко повернулся к жене, схватил её за голову и попытался посмотреть прямо в глаза. Но Лиза увернулась. Затем холодно чмокнула его в лоб и сказала:
– Поздно, пора спать. Тебе завтра рано на работу.

Утро сегодня выдалось чудесным. Ласковое солнышко приятно грело землю и воздух, напоённый ароматами цветущих трав. Птицы хоть и поумерили в июне певчий запал, продолжали радовать душу бесконечными трелями. А сплошные заросли зелени вокруг дома наполняли душу спокойствием и умиротворённостью, которой никогда не испытаешь в душном, пропылённом летнем городе.
Как всякий настоящий художник слова, Эдуард Евгеньевич любил природу в своей первозданности. Поэтому за небольшим, тщательно подстриженным, по настоянию сына, газоном находилась девственная чаща. Огромные лопухи привольно расположили почти метровые листья, крапива устремила жгучие стебли вверх, а небольшой островок зарослей иван-чая радовал глаз лиловыми и сиреневыми кипарисовыми соцветиями. А его любимая собака Джуля разлеглась у самых ног, подставив ласковому солнышку чёрный влажный пупырышек носа и кипенно-­белые передние зубки. В такие утренние часы ему всегда хорошо работалось. Он был «жаворонком» и предпочитал «творить» с утра. Но только расположился за ноутбуком, как в кабинет вошла Лиза.
– Я вам кофе принесла, – приветливо произнесла она, ставя на стол поднос.
– О, напиток богов! – радостно ответил писатель. – Все мои герои постоянно пьют кофе и находят в этом большое удовольствие. Как говорится, трудно устоять перед женщиной, которая приносит тебе кофе в постель. Шучу.
Лиза пытливо посмотрела на Эдуарда Евгеньевича, но с разочарованием отвела взгляд: он действительно шутил.
– Вы сегодня в хорошем настроении!
– Да, это верно. И причина того – ты.
– Я?! – не поверила Лиза. Затем, помедлив, кокетливо раздвинула края ворота платья, чтобы сильнее обнажить грудь, и наклонилась над сидящим за столом писателем, словно собралась придвинуть ему чашку с кофе.
– Ты меня неверно поняла. Просто наш вчерашний разговор подкинул мне отличный сюжетный ход для романа. Впрочем, не будем пока говорить об этом.
Лиза резко выпрямилась и задела рукой чашку с кофе. Коричневый напиток растёкся по столу, попал на клавиатуру ноутбука и рубашку Эдуарда Евгеньевича.
– Что ты наделала! – закричал рассерженный писатель. – Если он сгорит, то всё пропало!
– Что сгорит и что пропало, папа?
– Мой новый роман! Я даже не успел сделать запасную копию на флешку!
– А я думала, что сгорит новая любовь, – иронично заметила Лиза. – Снимите рубашку – я отстираю пятна от кофе.
Он одним движением смахнул с себя белоснежную сорочку. Лиза невольно залюбовалась обнажённым мускулистым торсом далеко ещё не старого мужчины. Затем взяла салфетку:

– Давайте промокну кофейные пятна с тела: нельзя портить такой красивый загар…
– Я не помешаю? – раздался насмешливый голос сына.
Эдуард Евгеньевич вздрогнул, а Лиза отпрянула от него так резко, что чуть не упала.
– Лиза, собирайся. Мы переезжаем на городскую квартиру.

Полуденное лето морило дачников невыносимой жарой, тропической духотой и ядовито-­кусачими комарами. Эдуард Евгеньевич расположился в беседке под могучей лиственницей, которая веерными ветвями с изумрудно-­зелёными иголками благополучно спасала пиита от этих напастей.
– Съесть мне заломной сельди под водочку с томатным соком или нет? – проговорил он вслух и поглядел на мгновенно запотевший графинчик с горячительным напитком, вынутый из холодильника. – С одной стороны, пить в такую жару вроде бы нельзя. С другой – зачем отказывать себе в удовольствии? Ведь жизнь – это мгновение. Завтра Господь Бог может и не дать выпить.
«Конечно, мне только сорок пять, – продолжил он размышления. – Следовательно, прошла всего половина жизни. Я, как говорится, мужчина в самом соку. Не зря же Лизка на меня заглядывается…»
Вдруг раздалась трель вызова домофона.
– Кого это нелёгкая принесла? Выпить нельзя спокойно, не то что роман написать!
– Это я, Лиза! – раздался нежный голосок в динамике приёмного устройства. – Владик ключ от дачи забрал, приходится звонить, чтоб открыли.
«Незваный гость лучше татарина? – с сомнением подумал писатель и нажал кнопку открытия замка калитки. – Впрочем, Лизка может составить компанию: пить одному – это нонсенс!»
– Приехала ягод набрать, – объяснила не­ожиданный визит сноха. – Можно я кофточку сниму? Такая жара, что даже собственная кожа кажется тяжёлой.
Эдуард Евгеньевич посмотрел на грудь Лизы, чтобы оценить правильность её слов, и невольно облизнулся. Молодая, гладкая, без единой морщинки кожа девушки завораживала, притягивала взгляд, настойчиво приглашала прикоснуться к ней, погладить, поласкать.
Писатель мотнул головой, словно отталкивая назойливое наваждение, и показал на графинчик с водкой.
– Я решил проверить китайскую мудрость: можно ли подобное побороть подобным, то есть жару – горячительным напитком. Составишь компанию?
Лиза кивнула, и хозяин дачи налил в хрустальные фужеры водки, затем добавил томатного сока. Они молча выпили и почти одновременно поставили на стол фужеры, не прикоснувшись к закуске.
– Воркуете, голубки? – неожиданно раздался голос Вадима. – И даже водку пьёте? Народ для разврата готов?
– Вадик, опомнись! – тихо произнёс отец. – Что ты говоришь?!
– Лиза – домой! – скомандовал муж. – Вот тебе ключи от машины, и чтобы ждала меня там.
Девушка покорно взяла ключи и пошла к воротам дачи. Вадим тяжело опустился на стул, плеснул в фужер водки и с размаха опрокинул его содержимое в рот. Затем вынул из кармана брюк травматический пистолет и направил его на отца:
– Рассказывай, батя, – приказал он. – Я всё знаю.
– Это – она! – испуганно пролепетал Эдуард Евгеньевич. – Это всё Лизка, стерва! Ты же знаешь этих баб: если приспичит, они своего добьются… Это – наговор! Она всё врёт!
Но Вадим вдруг опустил руку с пистолетом и медленно, чётко произнёс:
– Она мне ничего не говорила.
Эдуард Евгеньевич вытер обильно проступивший пот и с облегчением вздохнул:
– Вот дурак! Сам на себя наговорил.
Но сын его уже не слушал: он шёл к машине, в которой ожидала жена. Эдуард Евгеньевич быстро выпил полный фужер водки. Вкупе с томатным соком она сразу принесла ему чувство лёгкости и спокойствия.
«Всё образуется, – подумал он. – Главное, не паниковать: я знаю правду, а сын – нет. А предвидеть – значит управлять!»
К удивлению Лизы, муж на этот раз не стал скандалить. Он даже не задал дурацкий вопрос о том, верна ли она ему. Женщины очень доверчивы. К тому же ей так хотелось, чтобы всё само собой образумилось, как‑то рассосалось, что она поверила в то, в чём никак нельзя было быть уверенной. Правда, время от времени в голове возникал единственный вопрос, который задал Вадим: «Как ты с этим будешь жить?» Но Лиза так упрямо отгоняла его от себя, что через некоторое время забыла о нём.
Дома Вадим лёг отдельно, на диван. Но ночью не выдержал и тихонько пробрался под одеяло к жене.
Лиза его приняла безропотно. Под влиянием пережитого, взаимных упрёков и слёз они провели такую бурную ночь, словно только накануне расписались.
– Ты меня любишь? – с придыханием, тихо шептал Вадим. – Скажи, ты любишь только меня?
– Да, глупенький, да! Ну к кому ты приревновал?! Он мне в отцы годится!
– К тому же он трусливый и ненадёжный, – радостно согласился муж. – Знаешь, как испугался, как тебя обзывал!
– Я его не люблю, – вдруг буднично и холодно произнесла Лиза. Она встала с кровати, подошла к окну и нервно затянулась сигаретой.
– Вот и ладненько! – сказал Вадим.
Он, видимо, так ждал этих слов, что расслабился, заулыбался, затем сладко зевнул и повернулся к стене. Через несколько минут Лиза услышала его мерное дыхание и сладкое постанывание во сне – наверняка мужу снилось что‑то очень приятное.

Вадим не мог поверить своему счастью: Лиза стала такой прилежной женой, готовила ему завтрак и подавала его в постель. Сегодня у него был напряжённый день: планировалось подписание выгодного контракта с иностранной фирмой. А затем он намеревался купить путёвки в зарубежный тур: такая красивая, умная и верная жена, как Лиза, заслужила это.
– К обеду не жди, – сказал он, уходя из дома. – Принимаю гостей из Германии. Зато вечером я буду с сюрпризом, который тебе наверняка понравится.
Он заметил, как загорелись зеленоватые глаза Лизы, и посчитал это хорошим знаком: в такие времена она становилась безумной от любви и страсти.
День у Вадима сложился удачно. Выгодный договор был подписан, билеты в заграничный тур приобретены, и он очень спешил домой, чтобы как можно раньше сделать Лизе царский подарок. Но ему предстояло завершить ещё одно дело: заехать на дачу к отцу, рассказать, как Лиза его любит, и предупредить, чтобы он больше не появлялся в их с Лизой жизни.
Вадим повернул автомобиль на просёлочную дорогу, ведущую к даче отца. Он хотел проскочить её, как вдруг на опушке леса заметил целующуюся пару. Что‑то неуловимо знакомое показалось ему в этих людях. Сердце неприятно кольнуло, затем заныло, будто предчувствуя беду. Бизнесмен притормозил автомобиль, а затем и вовсе остановил его. Сомнений не было: обнимались и целовались отец и Лиза.
– Что же вы делаете?! – крикнул он, не выходя из машины. – Лиза, где любовь, в которой мне клялась?! Я купил тебе дорогущий тур на Канары!
Девушка не оборачиваясь проговорила:
– Лучше купи собаку: это единственный способ приобрести любовь за деньги.
Вадим нервно сглотнул горькую слюну, выхватил из кармана заграничные путёвки и разорвал их в клочья. Затем выбросил всё это в окно машины и резко нажал на педаль газа. Иномарка взвыла, почти став на дыбы, а затем понесла неудачливого хозяина прочь от места, где он в один миг потерял и отца, и жену.
А дачный посёлок продолжал жить летней жизнью, полной внезапной страсти, быстрых любовных романов и душераздирающих интриг. Здесь было всё, что бывает в обычной жизни людей. Только зарождалось и происходило это весело, непринуждённо и легкомысленно. Здесь любящие пары жили настоящим, ибо о будущем известно только одно: хочешь насмешить Господа Бога – расскажи ему о своих планах.