КАЗАЧЕСТВО – ПОЭЗИЯ РУССКО-СЛАВЯНСКОГО МИРА
Михаил АСТАПЕНКО
Михаил Павлович Астапенко – русский советский писатель, прозаик, публицист, историк. Родился 17 ноября 1951 года в селе Плавна Климовского района Брянской области. Окончил исторический факультет Ростовского государственного университета (1974). Начал издаваться с 1977 года. Его перу принадлежат более 1200 статей и 79 книг по истории донского казачества. К основным произведениям относятся: «История казачества России» в пяти книгах, «История донского казачества», «Донские казаки», «Атаман Платов», «Донские казачьи атаманы» и др. Работает в должности заместителя директора Старочеркасского историко-архитектурного музея-заповедника с 1975 года. Член правления Ростовской региональной организации Союза писателей России, академик Петровской академии наук и искусств. Почётный гражданин Аксайского района Ростовской области.
ВКЛАД КАЗАЧЕСТВА В ИСТОРИЮ И КУЛЬТУРУ РОССИИ
На земле Российской есть такие уголки, милые сердцу, дорогие русской душе, где история щедро оставила свои следы. Такова благословенная донская земля, прославленная деяниями вольных казаков. Жизнь никогда не текла здесь вяло и однообразно. Бурная и многоплановая история донских казаков всегда была щедрой на неожиданные перемены, здесь чаще, чем в других землях, проносились ветры социальных битв и потрясений. Покрытые боевой славой знамёна донцов побывали в Пруссии, Франции, Италии, Швейцарии, Турции, Голландии, прорвались сквозь глухую вековечную тайгу к Американскому континенту.
Кто только не писал о донских казаках, кто только не пытался исследовать загадочную душу и природу непобедимых вольных донцов, а история их доныне пестрит загадками и тёмными местами, да и не исследованы по-настоящему мощные пласты казачьей истории, хотя и все, или почти все, выдающиеся литераторы и историки прошлого обращались к изучению такого уникального явления, невиданного в истории Западной Европы, да и мира, каким было российское казачество.
То, что вклад казаков в историю и культуру государства Российского был значительным, не оспаривалось никем. Речь шла только о степени этого вклада. Л. Н. Толстой считал, например, что «вся история России сделана казаками». Бесспорно, в этом утверждении великого писателя есть значительное преувеличение, но и большая мера истины тоже налицо. Окиньте внимательным взглядом историю России со времён Ермака Тимофеевича – и вы увидите, что все значительные события нашей истории не обошлись без активного участия казаков. Едва появившись на юге России, донцы включились в военную и политическую жизнь страны.
В XVII столетии Григорий Котошихин, подьячий Посольского приказа, в ведении которого находились донские казаки, говоря о происхождении донцов, писал: «А люди они породою москвичи и иных городов, и новокрещеные татаровя и запорожские казаки, и поляки и ляхи и многие из них московских бояр торговые люди и крестьяне, которые приговорены были к казни в разбойных и татиных и иных делах, и покрадчи и пограбя бояр своих, уходят на Дон; и быв на Дону хотя одну неделю или месяц, а случится им с чем-нибудь приехать к Москве, и до них вперед никакова дела ни в чем не бывает никому, кто что ни своровал, потому что Доном от всяких бед освобождаютца. И дана им на Дону жить воля своя».
Сами казаки в XVII веке своё появление на Дону связывали с протестом против усиления закабаления в Московском государстве. «Отбегаем мы ис того государства Московского, из работы вечныя, из холопства невольного, от бояр и от дворян государевых», – писал на этот счёт в «Повести об Азовском осадном сидении донских казаков» талантливый казачий писатель есаул Фёдор Порошин в 1641 году.
В XVIII столетии автор книги «Краткое описание всех случаев, касающихся до Азова» Г. З. Байер, со ссылкой на византийского императора Константина Багрянородного, пишет, что казаки «…в 948 году… жили в нынешней Кабарде… где они от великого князя Мстислава… в российское подданство приведены были», и добавляет, что приём в их ряды в последующие столетия беглых «россиян, поляков и других… не препятствует, чтоб казаков можно было почитать за древний… народ».
Эту теорию в дальнейшем подхватили и развили многие исследователи России. В.·Н. Татищев, например, считал, что часть донцов ведёт родословную от запорожцев, которые с князем Михаилом Вишневецким помогали царю Ивану Грозному в его борьбе с татарами за Астрахань, а потом обосновались на Дону, построив Черкасский городок. Самих запорожцев Татищев выводит из «черкес от Бештау», поселившихся в 1282 году под Курском, а затем пришедших на Днепр и основавших здесь город Черкасы. Другая часть донцов, полагал Татищев, произошла от мещерских казаков, которых Иван Грозный перевёл на Дон.
Историк, генерал-майор А. И. Ригельман (1720–1789), автор книги «История или повествование о донских казаках», написанной в 70-х годах XVIII столетия, сообщает, что многие казаки в то время «считали себя природою не от московских людей», а «только обрусевшими», заявляя: «Я не москаль, но русский, и по закону, и по вере православной, а не природе». Ссылаясь на труды уже упоминаемого нами византийского императора Константина Багрянородного, Ригельман пишет, что «начало казаков происходит со времени 948 году, от славного победителя татар Косака, и по его имени проименовалось воинство его казаками».
«Происхождение их не весьма благородно», – писал о донцах великий русский историк Н. М. Карамзин, считая, что их предками являлись азовские казаки, «которые в XV веке ужасали всех путешественников в окрестностях Дона», и беглые из России, которые «искали дикой вольности и добычи в опустевших улусах Орды Батыевой». Далее Карамзин пишет: «”Казак” – слово тюркское и в переводе на русский означает “вольный человек, храбрый воин, удалец, порвавший со своей социальной средой”. Казачество появилось на Дону в первой половине XVI столетия. Казаки образовали военную христианскую республику…». Карамзин отмечает, что казаки всегда были готовы встретить неприятеля, и добавляет, что это имя «без сомнения не бранное, когда витязи мужественные, умирая за вольность, отечество и веру, добровольно так назывались».
Другой наш великий историк, Сергей Соловьёв, считал, что донское казачество возникло в то время, когда из бурлящего русского общества стали выделяться «толпы людей, искавших приволья в степи», и характеризует их как бродяг и разбойников.
Третий гигант русской исторической мысли, В. О. Ключевский, отметил, что «казачество составляло слой русского общества, некогда распространенный по всей Руси; еще с конца XIV века казаками называли: наемных рабочих, батрачивших по крестьянским дворам, людей без определенных занятий и без определенного места жительства».
Такой же точки зрения придерживался по этому вопросу крупный историк XIX века Н. И. Костомаров, считая, что казачество «тогда возникло, когда удельная стихия пала под торжеством самодержавия, оно было противодействием старого новому».
Особую позицию в вопросе происхождения донского казачества заняли донские историки XIX – начала XX века. Так, директор учебных заведений Войска Донского А. Г. Попов, автор книги «История о Войске Донском», вышедшей в 1814 году в Харькове, считал, что казаки произошли от амазонок. Крупнейший донской историк XIX века В. Д. Сухоруков, касаясь этого вопроса, отмечал: «Надлежит верить Татищеву и Болтину, что имя “казак” стало известно в России от монгольских баскаков, кои, начальствуя в некоторых российских городах, имели при себе казаков для охранения своего и для других надобностей. Первое упоминание о наших казаках находим в 1444 году в Рязани.
…Собственно о донских казаках упоминается в первый раз в 1549 г.».
Донской историк XIX века В. Пудавов, написавший книгу «История Войска Донского и старобытность начал казачества», вышедшую в Новочеркасске в 1890 году, считал казаков потомками древних славян, нёсших сторожевую службу у хазар в VIII–X столетиях и сумевших сохранить в течение шести веков свою веру, обычаи и боевую организацию. «Основание Войску Донскому было положено тюркскими народами (Сары-Азман), – считал казачий историк зарубежья И. П. Буданов. – Кроме того, среди донских казаков было много черкесов, оставшихся на Дону, а также днепровских черкес, которые в отношении Москвы считали себя иноземцами. Было немало и калмыков».
Автор трёхтомной «Истории казачества», вышедшей в Новочеркасске в 1915–1918 годах, Евграф Савельев считал казаков особым народом и выводил их предков из необозримых глубин истории – от этрусков через скифов, сарматов, гуннов, хазар и славян.
Русский историк П. П. Сахаров в обширной работе «К вопросу о происхождении донского казачества и о первых подвигах донцов в защиту родины и веры», опубликованной в газете «Донские областные ведомости» за 1910–1911 годы, отмечал, что появление казачества – «явление не из старых», но не ранее шестнадцатого века, и что в этнически разнородной среде казачества преобладали русские.
Донской историк Ис. Ф. Быкадоров (1882–1957), автор «Истории казачества» и ряда других книг и статей по истории Дона, предков донских казаков выводил из черкасов, алан, чигов, хазар, славян и других народов «Казакии», уточняя, что происхождение донских казаков от населения Тмутараканского княжества – Казакии – устанавливается историческими данными. И добавляет, что «казаки представляли из себя отдельную от великорусской народность, имевшую единство лишь в религии и языке».
Поэтическим оком увидел и отобразил в своём стихотворении «Дикое Поле» процесс образования казачества поэт Максимилиан Волошин:
…От кремлёвских былых благолепий
Стало трудно в Москве дышать.
Голытьбу с тесноты да с неволи
Потянуло на Дикое Поле
Под высокий степной небосклон:
С топором, да с косой, да с оралом
Уходили на север – к Уралам,
Убегали на Волгу, за Дон.
«Что такое казацкая община? – писал литератор и общественный деятель Н. А. Добролюбов. – Если смотреть на нее с гражданской точки зрения, это союз членов, которые равны по правам состояния и которые управляются сами собой. …Казак – лицо типическое, оригинальное, самобытное, созданное природою и временем». Равные между собой во всём, казаки не подчинялись ни московскому царю, ни турецкому султану, ни крымскому хану. Не для того продирались они сквозь засечную черту и спасались от сыскных отрядов, чтобы «своего» барина или царя поменять на татарского мурзу или хана. Описывая тип казаков и их характер, один из исследователей отмечал: «Они почти все смуглого и румяного лица, волосы черные и чернорусые, острого взгляда, смелы, храбры, хитры, остроумны, горды, самолюбивы, пронырливы, насмешливы. Болезней мало знают, наибольшая часть умирает против неприятеля и от старости». Н. Г. Чернышевский, литератор и общественный деятель, по этому поводу добавлял: «Народ они здоровый, красивый, живой, дельный, послушливый, храбрый, добродушный, гостеприимный, неутомимый и умный».
В свои ряды казаки принимали всех желающих. «Казачество, – писал известный российский писатель и общественный деятель А. И. Герцен, – отворило дверь нетерпеливым и не любящим покоя, всем искавшим приключений и жаждавшим сильных ощущений, всем, рвавшимся к опасным подвигам… Оно вполне соответствовало тому буйному началу, которое выражается русским словом «удаль» и составляет одну из характерных черт славян. Казак не хотел знать никакого правительства, кроме своего выборного… но родине служил верой и правдой и не жалея лил за нее свою кровь».
Великий писатель и мыслитель Н. В. Гоголь считал казачество явлением чисто славянского духа: «Когда бранным пламенем объялся древле-мирный славянский дух и завелось казачество – широкая, разгульная замашка русской природы, и когда все поречья, перевозы, прибрежные пологие и удобные места усеялись казаками, которым и счета никто не ведал. …Это было точно необыкновенное явленье русской силы: его вышибло из народной груди огниво бед. Вместо прежних уделов, мелких городков, наполненных псарями и ловчими, вместо враждующих и торгующих городами мелких князей возникли грозные селения, курени и околицы, связанные общей опасностью и ненавистью против христианских хищников».
То же отмечал литератор и общественный деятель К. Д. Кавелин, подчеркнувший, что «казачество – это поэзия русско-славянского мира. Да и где ей было развиться, как не там, куда каждый, недовольный своим положением, бежал пожить на просторе, и где, не стесненный ничем, он мог по-своему развивать и изведать все свои силы».
Основная масса казаков оседала в верховьях рек Дон, Хопёр, Медведица, Бузулук, Северский Донец. Имелись казачьи поселения и в низовьях Дона. Они основывались на островах или берегах рек, в лесной глухомани и среди топких болот, труднодоступных для татарской конницы, дорогу из которых знали только казаки. Свои поселения, называемые городками, казаки укрепляли стеной, рвом, на которых ставили лёгкие пушки. Внутри городка располагались землянки и бревенчатые избы, называвшиеся у казаков куренями. Свои селения, и прежде всего столицу – Главное Войско, – казаки стойко защищали, окружив надёжными пикетами и конными разъездами, направляемыми в разные стороны. Даже в мирное время казаки старались не показывать туркам и татарам местонахождение своих городков, и если случалось крымским и турецким послам следовать в Москву через казачьи земли, то их провозили в трюмах судов так, чтобы они «не знали дороги и не могли высматривать, как стоят казачьи городки». Впрочем, донцы не особо боялись, что враги разорят их городки: они быстро восстанавливали порушенное, благо под рукой находились лес, дёрн, земля. Вот почему в ответе крымскому хану, грозившемуся разорить на Дону все городки, казаки писали: «Зачем тебе так далеко забиватца? Мы люди небогатые, городки наши некорыстны, оплетены плетнями, а обвешаны тёрнами, а надобно их доставать твёрдо головами, на посечение которых у нас сильные руки, острые сабли и меткие пищали, а стад у нас конских и животинных мало, даром вам в путь забиватца».
Не одно столетие казаки имели своё самоуправление. Высшим законодательным органом донцов являлся Казачий круг. Происхождение этого термина объясняется тем, что при обсуждении своих дел казаки собирались в круг, в центр которого выходили их лидер – атаман, его помощник есаул и старшины. Обычно Круг собирался один раз в год, и на нём решались важнейшие вопросы казачьего бытия: приём в ряды казачества, объявление войны басурманам, заключение мира с соседними народами, отправление казачьих посольств в Москву и к соседним народам, приём государевых посольств, женитьбы и разводы тоже осуществлялись на Кругах до строительства в Черкасске первого православного храма в 1652 году. На Кругах донцы избирали своих предводителей – атаманов. Если кандидат в атаманы подходил казакам, они трижды кричали ему «Любо!». Избранному большинством голосов атаману вручались знаки атаманской власти и достоинства – булава и насека. Если атаман был неугоден большинству казаков, то его могли на Кругу переизбрать, но утверждённому Кругом атаману подчинялись беспрекословно, говоря: «Куда наш атаман взгляд свой кинет – туда мы свои головы бросим!» Казаки шли за своими атаманами в огонь и воду, ибо почти все они были людьми выдающимися, волевыми, харизматичными. Умением самоорганизоваться казаки на Дону показывали подневольному населению Московского государства, Крымского ханства и Османской империи, как можно разумно организовать свою жизнь и власть на основе свободного выбора, а не принуждения!
Появившись на незаселённом юге Московского государства, самоорганизовавшись и окрепнув в боях с басурманами, казаки стали великим подспорьем разорённой в конце XVI – начале XVII столетия Руси. «Во дни порабощения России, – писал о том времени русский литератор Филипп Филиппович Вигель, – ее бессилия и неустройства на южных пределах ее… встала живая стена, составленная из ратников, которые удальством своим долго изумляли окрестные края. То, что мудрость человеческая сделала для охранения Рима (военные пограничные поселения) и не спасла его, провидению угодно было то сотворить для нас, от берегов Днепра и вдоль по тихому Дону проведена была блестящая черта: она должна была, как межа, означать владения России. Когда же они достигли до этой грани, то черта сама собою, естественным образом, стала передвигаться и тянуться на нескончаемое пространство. Мы находим ее на берегах Кубани и Терека, Урала и Иртыша, ее видели на Амуре до стока ее в Тихий океан. Запас, самим небом для нас приготовленный, за который мы не можем достаточно возблагодарить его: казачье войско сберегло нам половину Украины, помогло взять обратно другую и теперь в отдаленнейших местах стоит везде на страже, как передовые версты сил русских. Его заслуги неисчислимы».
Казаки отважно и профессионально сражались в 1552 году, брали вместе с войсками Ивана Грозного Астрахань в 1554 году, за что получили жалованную грамоту, в которой царь Московский признавал Дон самостоятельным государством. Громили казаки «псов-рыцарей» в 25-летней Ливонской войне и в других войнах XVI столетия. Воспевая те подвиги донцов, русский поэт Иван Никитин писал:
Русь помнит те былые годы,
Когда свой гибельный удар,
Сын дикой степи и свободы,
Бросал ваш предок на татар.
Когда от Дона до Урала
И вдоль днепровских берегов
Внезапной молнией сверкала
Казачья сабля меж врагов.
Особой печатью отмечено в истории казачества время освоения необозримых просторов Сибири. «В покорении Сибири, – отмечает выдающийся русский писатель Валентин Распутин, – казаки сыграли роль исключительную, почти сверхъестественную. Только сословие людей дерзких и отважных, не сломленных тяжёлой русской государственностью, чудесным образом смогло сделать то, что удалось им». И тут на первый план выдвигается эпохальная фигура донского казака Ермака Тимофеевича – «покорителя Сибири». Отмечая огромный успех экспедиции Ермака, исследователи обычно делают упор на превосходство технического оснащения и вооружения дружины Ермака в сравнении с войском сибирского хана Кучума. Но как ни превосходно ружьё перед луком, татары брали подавляющей численностью. Да и не таким уж совершенным было огнестрельное оружие XVI века! Татары могли своей многочисленностью раздавить горсть казаков, но те, имея такого выдающегося вождя, как Ермак, разгромили орды хана Кучума. Другой причиной успеха Ермака являлся его дипломатический талант: он сумел лаской и обходительностью привлечь на свою сторону население Сибири. Вот поэтому личность Ермака, которого критик В. Г. Белинский назвал «могучим и фантастическим», не померкла, не исчезла в веках, как это случилось со многими его современниками. Уж слишком велик был подвиг, свершённый его казаками и им самим…
Для донцов почётно то, что выразителями закономерного исторического процесса, который двигал Русь на восток, в неведомые земли и края, были донские казаки. Характеризуя процесс продвижения в Сибирь, писатель и общественный деятель России А. Н. Радищев отмечал: «…Россияне приближались мало-помалу к Сибири… Но слава первого завоевания Сибири не на россиян собственно отразиться долженствует, а на донских казаков». Гигантская фигура казачьего предводителя Ермака вызывала восхищение А. И. Герцена, который писал, что «при Иване IV горсть казаков завоевала Сибирь. Вождь их Ермак, не довольствуясь тем, что дошел до Тобольска, умирающей рукой водрузил свое знамя в Иркутске».
Продолжая начатое походами Ермака, другие казачьи отряды под командованием Дежнёва, Хабарова, других казачьих атаманов пошли дальше, добравшись до Северной Америки. Тут нелишне отметить, что продвижение казаков в Сибирь и далее к Североамериканскому континенту было, после разгрома орд хана Кучума, мирным и, как отмечал В. Г. Белинский, «подвиги этих витязей не были запечатлены ни зверством, ни жестокостию». Отмечая огромное значение продвижения казаков в глубины сибирских земель, А. И. Герцен писал: «Горсть казаков перешла на свой риск океаны льда, и везде, где оседали кучки людей в мерзлых степях, забытых природой, закипала жизнь, поля покрывались нивами и садами, и это от Перми до Тихого океана». Называя казаков «неутомимой стражей крайних рубежей страны», он подчёркивал, что «казачество основало на этих опасных передовых постах военные, республиканские и демократические общины, сохранившиеся еще к началу восемнадцатого столетия. История их блистательна».
«Тем, что Россия раскинулась от Черного моря до Тихого океана, она обязана казачеству», – писал философ и историк Арсений Гулыга. А знаменитый историк кубанского казачества Ф. А. Щербина считал, что «казаки-колонизаторы были только у одного русского народа».
На протяжении всей своей истории донские казаки принимали участие практически во всех военных мероприятиях Русского государства. Их отряды вместе с ополчением князя Дмитрия Пожарского освобождали в 1612 году Москву от польских захватчиков. За эти подвиги донцы получили своё первое наградное знамя от царя Михаила Романова, в избрании которого на российский престол в 1613 году сыграли не последнюю роль.
В XVII столетии донские казаки прославились своими морскими и сухопутными походами против турок и татар, отбивая у них при этом десятки тысяч славянских и иноплеменных полоняников. Измученный неутомимыми нападениями казаков на его владения, могущественный турецкий султан Мурад Второй, перед силой которого трепетали и склонялись многие европейские, африканские и азиатские правители, признавался: «Гнев и ненависть всех христианских народов не мешает мне спать, но казаки причиняют мне бессонные ночи». И гремела казачья слава «от Азова до Искера… раздражая султана, грозя хану, смиряя ногаев», – писал Н. М. Карамзин.
Навечно осталось в истории России знаменитое «Азовское осадное сидение» казаков в 1637–1641 годах, когда 10 тысяч донцов, укрепившись в Азове с жёнами и детьми, сумели выстоять и победить в 100-дневной беспрерывной борьбе с 240-тысячной объединённой армией турецкого султана. Воспетая в «Исторической», «Поэтической» и «Сказочной» повестях, эта военная эпопея осталась в российской истории как образец стойкости казачьего духа, величие которого признавали даже враги донцов татары и турки. А выдающийся поэт России Иван Никитин, поэтизируя кровавые события периода борьбы за Азов, писал про
…Подвиг дивный и кровавый,
Которым в летопись веков
На память вечную и славу
Внесён разрушенный Азов.
В течение XVII столетия донские казаки участвовали во всех больших и малых войнах, которые вела Россия. Сражались они против шведов и поляков, турок и татар. Особенно отличились донцы в Азовских походах Петра Первого в 1695–1696 годах. Превосходные боевые качества показали казаки во главе с атаманом Фролом Минаевым не только в степных схватках с татарами, но и в морских боях с первоклассными турецкими судами. Царь Пётр назвал донского атамана Минаева первым российским адмиралом…
В стремлении получить выход в Балтийское море, «прорубить окно в Европу» Пётр I начал в 1700 году войну со Швецией, великой державой того времени. Донские казаки участвовали во всех крупных и множестве мелких операциях этой войны, продлившейся 21 год, завершившейся победой России и получением заветного выхода в Балтику. Казаки отличились во многих сражениях этой войны, а донской казак Данила Ефремов, ставший потом первым генералом русской императорской армии из среды российского казачества, едва не захватил в плен зимой 1707 года под Калишем самого шведского короля Карла ХII.
Особую доблесть выказали донские казаки в русско-турецких войнах, под знаком которых прошёл для России весь XVIII век. Донцы отличились во взятии первоклассных турецких крепостей Каушаны, Бендеры, Очаков. Массовый героизм и изумительное воинское мастерство показали они в штурме считавшейся неприступной крепости Измаил в декабре 1790 года. Великий русский полководец А. В. Суворов, прекрасно знавший боевые качества донцов и не раз водивший казачьи полки на врагов Отечества, с восторгом писал в одном из рапортов светлейшему князю Григорию Потёмкину: «Храбрость, стремительный удар и неутомимость Донского Войска не могу довольно выхвалить».
Новой славой покрыли свои знамёна донские казаки в знаменитых Итальянском и Швейцарском походах А. В. Суворова в 1799 году. Казачьи полки отличились во взятии Милана, в генеральных сражениях на реке Треббии, при Нови, при прорыве через непроходимый Чёртов мост в Альпах. За выдающиеся заслуги в этих походах донцы получили в 1800 году наградное императорское Георгиевское знамя.
В XIX столетии самым грозным и упорным противником России был французский гений военного искусства император Наполеон I. Но донцы умело и успешно действовали против этих, лучших в Европе, войск и многократно бивали их. Оценивая боевые качества донцов, Наполеон вынужден был признать: «Я не знаю лучших легких войск, чем казаки. В казаках сидит сам черт». Вторгшийся в Россию с огромными силами и занявший её вторую столицу Москву, Наполеон затем потерпел сокрушительное поражение, полностью потеряв свою 600-тысячную «Великую армию». «Весь Дон восстал на голос чести», казаки выставили на борьбу с Наполеоном 90 полков пятисотенного состава – практически всё взрослое население Дона. Бонапарт, дважды едва не угодивший к казакам в плен, был с позором изгнан с Русской земли.
Оценивая вклад донцов в эту самую великую победу дореволюционной России, фельдмаршал М. И. Кутузов писал казачьему атаману графу Платову: «Почтение мое к Войску Донскому и благодарность к подвигам их в течение кампании 1812 года, которые были главнейшею причиною к истреблению неприятеля… Сия благодарность пребудет в сердце моём до тех пор, покуда угодно будет Богу призвать меня к себе. Сие чувствование завещаю я и потомству моему». Атаману Платову Кутузов отправил личное послание, в котором подчеркнул заслуги казачества следующим образом: «Услуги, оказанные Вами Отечеству, не имеют примеров. Вы доказали целой Европе могущество и силу обитателей благословенного Дона». А Наполеон, удиравший от русских войск и их авангарда – казаков, обронил ехавшему с ним в карете графу де Коленкуру: «Надо отдать справедливость казакам: именно им обязаны русские своими успехами в этой кампании. Это, бесспорно, лучшие лёгкие войска, какие только существуют». Именно к этому времени относится фраза Наполеона: «Дайте мне одних лишь казаков – и я пройду всю Европу».
«…Казаки явились в 1812 году тем отважным, лихим войском, каким были прежде, – писал выдающийся русский писатель и общественный деятель А. И. Герцен. – Они вносили в регулярную армию поэтический и народный элемент. Без строя и выправки, с пикой и бородой, на маленьких лошадках с длинной гривой, они рассыпались, исчезали, нападали со страшной дерзостью и ускользали с восточной уклончивостью. Они всего больше остались в памяти неприятеля. …Европа с удивлением смотрела на бегство Наполеона, на несущиеся за ним в погоню тучи казаков».
Ещё не раз в течение XIX–XX столетий донские казаки выступали на защиту Отечества. Доблестно сражались они в годы Крымской войны 1853–1856 годов, когда против России, по существу, выступила всеевропейская коалиция государств, решившая вернуть Российскую империю к границам Московского государства, отторгнув от неё Украину, Белоруссию, Прибалтику, Крым, Кавказ, Дальний Восток. Но не удалось благодаря мужеству и самоотверженности русской армии, в том числе и казаков. Почти всё Войско Донское поголовно сражалось в годы русско-турецкой войны 1877–1878 годов, принеся после 500-летнего османского ига свободу братской Болгарии.
В период Первой мировой войны 1914–1918 годов, названной «Великой войной», стотысячная казачья конница составила треть всех кавалерийских соединений императорской русской армии. С первых дней боёв с немцами и австро-венграми казаки показали доблесть и героизм. Недаром первыми георгиевскими кавалерами «Великой войны» в русской армии стали донские казаки: среди нижних чинов – Кузьма Фирсович Крючков, а среди офицеров – Сергей Владимирович Болдырев. Немецкий кайзер Вильгельм II так боялся и ненавидел казаков, что приказал не брать их в плен…
Массовый героизм показали казаки 5-го Донского казачьего кавалерийского корпуса и 4-го Кубанского казачьего кавалерийского корпуса в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 годов. Многие стали Героями Советского Союза, в их числе полный георгиевский кавалер Первой мировой войны Константин Иосифович Недорубов, сражавшийся в составе 5-го Донского казачьего кавалерийского корпуса. Именно он был знаменосцем при открытии величественного мемориального комплекса на Мамаевом кургане.
Но боевой доблестью, подвигами, на благо Отечества свершёнными, не исчерпываются заслуги казачества перед Россией. Это отмечали ещё народники в одном из воззваний к казакам. Они писали, что «велика заслуга казацкая» в деле обороны «Отечества от бесчисленных орд турецких, черкесских и иных», но «еще выше та защита, которую казаки подавали народу русскому в борьбе против всех его внутренних притеснителей. Вольное казачество было колыбелью русской свободы. Вы подавали пример всему народу, как следует жить вольному человеку». Именно благодаря этому в русском народе широко воспеты деяния Степана Разина, Кондратия Булавина, Емельяна Пугачёва – донских казаков, заступников простого люда. Именно поэтому великий поэт России Александр Пушкин назвал донского казака Степана Разина «единственным поэтическим лицом русской истории».
За столетия своего существования казачество породило мощные циклы народных песен. «В них, – отмечал писатель Н. А. Добролюбов, – горит любовь к родине, блещет слава прошедших подвигов; в них дышит и чистое нежное чувство женской любви, особенно любви материнской; в них же выражается и та тревожная оглядка на жизнь, которая заставляла казака, свободного от битвы, “искать свою долю”. Весь круг жизненных насущных интересов охватывается в песне, сливается с нею, и без нее сама жизнь делается невозможною». Критик Виссарион Белинский, причисляя «донские казачьи песни… к числу исторических», отмечал, что «в них весь быт и вся история военной общины, где русская удаль, отвага, молодечество и разгул нашли себе гнездо широкое и привольное».
Характерно, что несомненными первенствующими героями русских песен и преданий XVI–XIX веков являются донские казаки: в XVI веке – это Ермак Тимофеевич, в XVII – Степан Разин, в XVIII – донской казак Иван Краснощёков, герой войн с турками и шведами, погибший в 1742 году; XIX век в русских исторических песнях, безусловно, остаётся за донским «вихорь-атаманом» (как его величал выдающийся поэт Василий Жуковский) графом Платовым. А песни о Степане Разине, по общему мнению всех исследователей русского фольклора, – «самый популярный цикл не только из песен XVII века, но и из всех русских исторических песен».
Интересно, что песни о Степане Разине, особенно бессмертную песню «Из-за острова на стрежень, на простор речной волны, выплывают расписные Стеньки Разина челны…», с охотой пели даже иностранцы, практически не говорившие на русском языке, например великий актёр Чарли Чаплин, генерал и президент Франции Шарль де Голль – последний исполнил эту песню на русском языке в Рамбуйе под Парижем во время визита во Францию советского лидера Хрущёва в апреле 1960 года.
Бесспорно, казачество было великим благом для России, использовать бы его потенциал на полную мощь, но, как отмечал А. И. Герцен, «тупость немецкого правительства в Петербурге помешала ему оценить такое учреждение, как казачество. Прежде всех начал его притеснять Пётр Великий, Екатерина закрепостила миллионы казаков, Николай разрушил их демократическое устройство, жалуя дворянство выборным казачьим есаулам. Николай даже пытался исказить их народные песни.
…Считалось разумнее грубой силой насаждать нелепые военные поселения, нежели допустить развитие цветущих и глубоко народных казачьих общин».
Огромным был вклад донского казачества в культуру России. Писатели М. Шолохов, Ф. Крюков, П. Краснов, А. Калинин, А. Серафимович; художники Н. Дубовской, Н. Пономарёв, И. Крылов, М. Греков; композиторы С. Траилин, А. Листопадов, К. Думчев; историки В. Сухоруков, С. Сватиков, Х. Попов; поэты А. Леонов, Н. Туроверов, Н. Келин; певцы И. Ершов, Я. Тетеревятников, Н. Гедда, Б. Рубашкин; скульпторы С. Корольков, Е. Вучетич; геолог И. Мушкетов, географ А. Краснов и многие другие деятели внесли неоценимый, часто уникальный (как Михаил Шолохов) вклад в развитие литературы, науки и искусства России.
К октябрю рокового 1917 года на просторах России располагалось 13 казачьих войск: Донское, Кубанское, Оренбургское, Терское, Астраханское, Уральское, Семиреченское, Забайкальское, Сибирское, Амурское, Уссурийское, Енисейское, Иркутское. Российское казачество в целом насчитывало около 4,5 миллиона человек, ему принадлежало свыше 65 миллионов десятин земли. Большевистский переворот, а затем последовавшая Гражданская война в России круто изменили судьбы казачества.
Стараниями «Иудушки Троцкого» (так его характеризовал Ленин) и Свердлова казачество было объявлено вне закона, его многовековая история и культура, заслуги перед Россией большевиками объявлялись несуществующими. «У казачества нет заслуг перед русским народом и русским государством, – вещала троцкистская газета «Известия народного комиссариата по военным делам» в номере от 8 февраля 1919 года. – У казачества есть лишь заслуги перед тёмными силами руссизма.
…По своей боевой подготовке казачество не отличалось способностями к полезным боевым действиям. Особенно рельефно бросается в глаза дикий вид казака, его отсталость от приличной внешности культурного человека западной полосы. При исследовании психологической стороны этой массы приходится заметить сходство между психологией казачества и психологией некоторых представителей зоологического мира…» И далее следовало прямое указание большевиков на уничтожение донских казаков: «Стомиллионный российский пролетариат не имеет никакого нравственного права применять к Дону великодушие… Дон необходимо обезлошадить, обезоружить и обезнагаить. На всех их революционное пламя должно навести страх, ужас, и они, как евангельские свиньи, должны быть сброшены в Черное море».
Через две недели после опубликования этой казаконенавистнической статьи, 24 января 1919 года, оргбюро РКП(б) приняло секретную директиву, подписанную Я. Свердловым, согласно которой предусматривалось «поголовное истребление всех верхов казачества», а «ко всем казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с советской властью», также «к среднему казачеству» этой же директивой приказывалось «провести массовый террор». Одновременно с террором по всему Дону большевики стали конфисковывать хлеб, продовольственные товары, в донские станицы и хутора, «дабы унизить казачество», троцкисты переселяли крестьян из северных губерний, а сами станицы стали переименовывать в имена большевистских лидеров. Началось бессмысленно-жестокое уничтожение казаков. В своём воззвании «К честным гражданам Российской республики» полный георгиевский кавалер и командарм 2-й Конной армии красных Филипп Кузьмич Миронов писал, имея в виду бесчинства большевиков: «Коммунисты своими злодеяниями вызвали на Дону поголовное восстание. Кровь, теперь пролитая на Южном фронте, это кровь напрасная и лишняя, и проливается она под дикий сатанинский хохот новых вандалов, воскресивших своими злодеяниями времена средневековья и инквизиции. Население стонало от насилий и надругательств». За время большевистского террора десятки тысяч ни в чём не повинных людей были уничтожены, многие вынуждены были уйти в изгнание…
Ты, выкорчеванное начисто,
Ты, изведённое под корень,
Былое русское казачество –
Незаживающее горе.
И память о тебе всезнайками
Заплёвана теперь по брови –
Корят казачьими нагайками,
Не помнят о казачьей крови…
Да, пусть тебе землёю плачено
И пусть гордилось ты по праву –
Но сколько же тебя потрачено
За триста лет российской славы!
Побеги Дуба Запорожского,
Ветвилось ты, с врагами споря,
От моря тёплого волошского
До жёлтого лихого моря.
Каймило степь станицей русскою,
Песками шло, текло рекою,
Яицкое и Оренбургское,
Донское, Волжское, Терское,
Сибирское и Черноморское,
Кубанское и Семиречье,
По всем границам барсом порскало,
Звенело дерзкой русской речью,
Цвело лампасом, шашкой лязгало,
Папаху набекрень носило –
Амурское и Забайкальское,
И сколько вас ещё там было.
Тот шёл в тебя, кому ни в пахари,
Ни в толстосумы, ни в юроды –
За то и жаловали плахами
Тебя паны и воеводы.
Кто песню пропоёт печальную
О гибели хмельной и зряшной,
В столетья книгу поминальную
Кто занесёт твой жребий страшный?
И вам, потомкам, не припомнится ль
При споре с Братом Желтолицым
Та Богом посланная конница,
Которая не возвратится?
Так писал профессор Московского университета, поэт Роман Михайлович Самарин в своём стихотворении «Русское казачество».
Но до конца сломить казачество и уничтожить казачий дух ни тогда, ни после не удалось, ибо можно убить полтора миллиона, лишить остальную часть их родины, но невозможно убить казачий дух, уничтожить казачьи традиции и культуру, ибо всё это, ковавшееся веками борьбы и труда, таланта и ума, живо в душах казачьих. Выдающийся русский писатель Александр Куприн писал по этому поводу: «Для наших потомков будут завещаны казачьи вольности. Справедливость требует сказать, что с ними не особенно бережно считалось правительство дореволюционного времени, ещё помнившее былые смуты и тревожные годы. Но союз с вольным человеком прочнее союза с человеком приневольным. Вот потому-то не только ошибкою, но и государственным преступлением было посылать казаков усмирять внутренние уличные беспорядки. Это развращает одних, возбуждает других и родит взаимное неуважение. На такие дела есть хорошо оплачиваемая, хорошо воспитанная полиция. Казака в моральном отношении надо беречь пуще глаза. …Непоколебимо верю я в грядущее оздоровление и обновление Великой России, верю я и в будущую неразрывную связь казачества с нею, за это говорят века общей истории, общих войн, общей религии, общих интересов, общего языка…»
…С началом в нашей стране перестройки началось возрождение российского казачества. В ноябре 1990 года на Казачьем кругу в Ростове-на-Дону был создан «Союз казаков Области Войска Донского», определённо высказавшийся за то, чтобы считать гражданскую войну на Дону закончившейся. Круг поставил задачу возрождения казачества на началах народоуправления, православия, свободы предпринимательства и духа. 16 июня 1992 года Верховный Совет Российской Федерации принял Постановление о реабилитации казачества. Этим актом были отменены все беззаконные декреты, постановления и указы в отношении казачества, принятые в 1918–1920 годах. За казачеством были признаны права по возрождению традиционного социально-хозяйственного уклада жизни и культурных традиций, форм земледелия и землепользования, несения воинской службы в частях Вооружённых сил и Пограничных войск России. В июне того же года был принят Указ Президента Российской Федерации «О мерах по реализации Закона Российской Федерации “О реабилитации репрессированных народов” в отношении казачества». После этого появилось несколько развёрнутых законодательных актов в части реализации Постановления Верховного Совета России и Указов Президента Российской Федерации. В настоящее время идёт практическое выполнение этих и других законодательных актов, появившихся в XXI веке.
Чем же интересно и ценно для нас казачество, что можем мы взять в применении к современным реалиям и воплотить их в жизнь? В этой связи интересны размышления известного поэта, публициста и общественного деятеля казачьего зарубежья профессора Николая Николаевича Воробьёва-Багаевского (1908–1989). Говоря о глубинной, непреходящей сути такого явления, как российское казачество, он писал: «Что такое казачество? Просто так, в миг один, не расскажешь… Нет, не только лампасы и лихость… Нет, не крымских барашков папаха, не нагайка с мудрёною вязкой… Не седло с дорогою насечкой и не дедовской шашки калёный, вострый иссиня-серый клинок, не отцова щербатая пика и не дедов чекмень тёмно-синий… Это всё – только внешнее, и не раз оно в жизни менялось… есть и в этом особая прелесть, и беречь это надо с любовью. Но не в этом вся суть… а суть-то в зерне, в сердцевине. …Что ж отыщешь ты в недрах глубоких, что нутро тебе скажет в ответ?
А ответит оно тебе словом, словом лёгким, как сон, как пушинка, но которое трудно даётся, разве только трудами да кровью. Это слово – “СВОБОДА”, за это наши древние пращуры бились и своею солёною кровью напоили ковыльные степи. Вот за чем, за какою заморскою, красоты неописанной Птицей устремлялись на Дикое Поле от жестокого гнёта крестьяне, из походов далёких драгуны, из Литвы недовольные шляхтой, от мурзы узкоглазый татарин… Вот за что казаки умирали, заслоняя своею же грудью, а о жизни своей и не мысля… Вот что гнало людей на чужбину…
И ещё своим взглядом орлиным ты отыщешь заветное слово: “СПРАВЕДЛИВОСТЬ”. Не к сердцу ли казачьему приросло оно, слилось, застыло?.. “Справедливо”, “По Правде”, “По-Божьи” – так решали присудом народным, так по совести дело рядили…
Слово “ВЕРНОСТЬ” кровавою нитью пронизало историю нашу. Слово “ВЕРНОСТЬ” спиною широкой подпирало кремлёвские стены. Не отцы ль наши шарили пикой по степям на российских границах? Не одиннадцать разве дубовых, в медь окованных было ворот – у царей по далёким границам? Кто держал там бессменную стражу, Русь от ворога обороняя? Верность крепкая, верность до гроба, но… и сами её ожидали. …Не суди казака по лампасу, а суди по делам да по мыслям – вот на этом казачество зиждет вековые свои основы».
…Покуда жив казачий дух, жива великая Россия, вечное и неповторимое, милое сердцу русскому Отечество наше…
