Дмитрий Порушкевич. Стояла поздняя печаль…
Дмитрий ПОРУШКЕВИЧ
Родился в Мурманске. Живет и работает в г. Орле. Служил и начал писать на флоте. Работал конструктором, затем — в многотиражке, в молодежной газете, на радио и телевидении. Стихи публиковались в региональных и центральных журналах, альманахах. Автор книг «Твои прощания» (1995), «Твои прощания», 2-е изд. (1998), «Был так внезапен этот миг» (2013), «Поздний листопад» (2013) и др. Его произведениям присущи лиризм, метафоризм.
Дмитрий Порушкевич был одним из инициаторов возрождения дореволюционной газеты «Орловский вестник», соучредителем и первым главным редактором возобновлённого издания, а также в течение многих лет — председателем Орловского регионального отделения СРП. Живёт в городе Орле.
«Всякое искусство имеет свои формы выражения, но читая стихи Дмитрия Порушкевича, вдруг вижу не строку, не слово, не эпитет, не метафору, а живописный образ, ловлю себя на мысли, что это натюрморт или пейзаж, где главное цвет».Евгений Пашин, журналист
***
Ты, осень, чем опалена?
В твоих лесах боюсь забыться…
Рубиново возрождена,
Рябина снова первобытна.
Стоит, пронзительно светла,
Тысячелетняя ветла.
И ясен ясеневый лист,
И клён прозрачно-переливчат,
И щеголиный ярок свист,
В нём с давним детством перекличка.
И непорочна красота,
Как поздней женщины уста.
Её отчаянье спешит,
Пылает гримом искушенным,
В ней память о весне дрожит,
Как лист, к паденью предрешенный,
Как лист, что отлетит на мох,
Как диалектики намёк.
***
И было тихо в том лесу…
В лесу отпевшем, оробевшем
Отшелестел, угас орешник,
И воздух стыл, прозрачно сух.
Стояла поздняя печаль.
За вспышку наших встреч карая,
В нас тоже что-то догорало,
Подобье осени влача.
Ты, от меня чуть-чуть отстав,
Разглядывала лист упавший,
И мы стояли, словно дальше
Возникла пропасть без моста.
Нам пропасти той полосу
Перешагнуть не хватит силы.
А ты сказала: «Видишь, милый,
Как хорошо сейчас в лесу».
***
Что за дни торопливые эти!
Что за неба изменчивый лик!
Это с осенью встретилось лето,
Это сердце остыть не велит.
Это ты не приемлешь упорно,
Что седины густы на висках,
Что дитя, что девчонка-оторва
Поглядит на тебя свысока.
Это дерзость тебя обновила.
Но смешон ты в попытках бравад.
Как сильна эта юность наивом!
Как твои безнадёжны права!
И порыв твой тосклив и напрасен,
Эти дни твоих лет не скостят.
Что за музыка в ветре ненастном!
Что за красный холодный закат…
***
Чем старше ты, тем мысли — медленней
И тем нерасторопней шаг,
Но все быстрей, все незаметнее
Минуты, дни, года спешат.
***
А мы всё бьём наверняка
По тем мишеням, что поближе,
Как будто про запас две жизни,
А эти дни для нас – пока,
Как будто время нам даёт
Права себя баюкать ложью,
И ты понять уже не можешь,
Как от мечты своей далёк.
Мы врём себе в своей любви,
Она давно от нас сбежала,
И лишь её замена – жалость –
В дому уют стремится свить.
Нам оправданья в этом нет.
Ты молча затворила шторы,
Сквозь розовую ткань которых
Снаружи виден мягкий свет.
Одиночество
Когда всё это началось? –
Вот так: вдвоем, и всё же – врозь.
Ты рядом спишь, ты вместе ешь,
А в остальном – сплошная брешь.
О, как ты от всего устал!
Тебе чужды её уста,
Чужды слова, чужды глаза.
И возвратить уже нельзя
Того, что радостью звалось.
И только – боль, тоска и злость.
Пора решиться, наконец,
Сорвать наручники колец
И мучить души перестать.
Ведь ваша связь давно пуста,
И все меж вами прервалось:
Хоть вы – вдвоем, но вы же – врозь.
И ты – один, как сыч в ночи.
А рядом – женщина молчит.
***
Вечерних окон маета.
Сойдутся тени, разминутся…
Сойдутся на одну минуту,
А разойдутся на века.
Владимиру Ермакову
Округа, крадучись, молчит,
Боится выдать шорох лишний,
Ты остановишься и слышишь –
Твоя душа кричит в ночи.
Она кричит, она – пуста,
Она оставлена любовью,
И ты – наедине с собою,
И жизнь – почти что прожита.
И видишь – быстрая звезда
Вниз к горизонту устремилась,
И полыхнула ярким мигом,
И не оставила следа.