Геннадий ХАЛДИН

* * *

Зодчему – форму,
Писателю – слово,
Ваятелю – глину,
Художнику – цвет;
Киту тёмно-синему –
Тонны планктона,
Ослепшей собаке
Дай, Господи, свет.

Дай белым медведям
Арктический холод,
Дай пищу акулам
Тигровым и «молот».
Дай бедному палку,
Богатому – трость,
В стержне которой
Слоновая кость.

Дай знать человеку:
Где он и кто он,
В пруде карасю –
Льдом берег не скован?
Дай птице в пустыне
Водицы напиться,
Крещёному прорубь –
Водой окатиться;
Могиле заросшей –
Литию, свечу;
Окнам зашторенным –
Щёлку к лучу.

* * *

Лицо к стеклу, заря к лицу –
И поцелуй неощутимый.
Капель забила по крыльцу,
Твой смех в слезе, весной гонимый.
Снежинок талых вялый лёт,
На ветках пух зимы любимый.
Растаял в сердце гололёд –
Твой луч души всегда ранимый.

* * *

Содержи Россию в чистоте,
Свою душу вымой прежде тела,
Сохрани в российской красоте
Лучшее, что та всегда имела.
Поддержи Россию на витке,
Оборону – в жёстких рукавицах.
А не то окажется в руке
Паутина на вязальных спицах.
Придержи Россию на узде,
Беспредел – карающей ступицей,
Чтоб не появились вновь везде
Только жмых да водка с чечевицей.
Возлюби Россию в простоте
И найди в ней ценное, святое,
Поддержи в извечной правоте,
Вымети наносное, пустое.

* * *

Измолотил не ту я ниву
И знак, мне нужный, проглядел.
Вместо узды вцепился в гриву,
На столб дорожный налетел.
Вместо закваски месил глину,
Вместо овса я мак сажал.
В итоге нужную картину
Я на обёртку променял.
Ни дать ни взять – сижу в квартире,
Смотрю на белый потолок;
На потолке – мишень, как в тире,
На ней – невнятный образок.
Скажи, как жить не вполовину,
Ваятель наш и форм Творец,
Чтоб не месить нам снова глину
И не идти в глухой конец.
Скажи: «Грешно, не надо грабить».
Пример собою покажи,
Чтоб в третий раз на те же грабли
Нам вместе всем не наступить.
И озабочен форм Ваятель –
Он бросил стек и молоток…
А я лежу, как наблюдатель,
Смотрю на белый потолок.

* * *

Мы чада Бога-кустаря,
Мы все гонимы ветром,
И ангелы, вверху сидя,
Следят за вздутым пеплом.

И век пройдёт, нас не спросив
О том, зачем мы жили,
Зачем, одних размолотив,
Потом других любили.

И наши чресла, черепа,
Что из химэлементов,
Уйдут, как те перепела,
На завтрак для клиентов.

И век уйдёт не торопясь,
Найдя в Земле лазейку;
И ангелы вверху, смеясь,
Присядут на скамейку.

 

АПРЕЛЬ

Пришёл апрель застенчиво,
Пришёл, за горы спрятался,
А там весна не венчана –
Никто пока не сватался.

Апрель по струнам гусельным
Лучом ударил солнечным,
И снег в логу не стал немым –
Запел органом форточным.

И заплясали зайчики
Кадрили с переборами,
И зарезвились мальчики –
Ручьи под старь-заборами.

Скворцы вошли в скворечники,
Надели фраки чёрные,
Запели про жизнь вечную
И слоганы задорные.

А пауки сонливые
Плели дела паскудные
И улыбались, милые,
Жукам по кличке «нудные».

 

ВЕЧНОСТЬ

Нет в твоём чреве маеты,
Ни беса рыжего, ни рая,
Нет непроглядной темноты
И выданного кем-то пая.
Есть бесконечность суеты
И звёзд безмолвное стоянье,
Непредсказуемость судьбы
И вековечность бытованья.
Нет ни распахнутых ворот,
Ни пахоты, ни каравая,
Людей, стоящих, раскрыв рот,
Взирая ввысь, порой зевая.
В твоём бескровном черепке
Лишь звёзды яркие зависли
Без пребывания в нужде
И без вибрирующей мысли.

 

ПАССАКАЛИЯ
Н. Барановой

Вознеси, ветер, радость,
Унеси, туча, скорбь.
У одних цветов – сладость,
У других – горечь, соль.

Закружился листочек
И упал на плетень.
Этот сделал виточек
И прилип на ступень.

Один днём любовался,
Думал думу: как жить?
День благому являлся –
Счастьем всех окружить.

Забелела ромашка,
В черноте белена.
Днём чирикает пташка,
Бдит ночами сова.

Отступило ненастье,
Вёдром тешился день.
Кралось по веси счастье,
Тень бросая в плетень.

А ты вышла на стерню
В платье белом летать,
На главе было терние,
Вышла милость сретать.

Из небес, поклон делая,
Ангел блага слетел,
На чело твоё белое
Позумент он надел.

Наступило говенье,
Благо радости дня,
Отступило смятенье
На душе у тебя.

И взлетели вверх блики
Из берёзовых глаз,
И пролил свет на лики
Милость дарящий Спас.

* * *

Не стучи, судьба, в ворота,
Не стучи в открытый ставень,
Удались до поворота,
За могильный спрячься камень.

Разверни оглобли в небо,
В круг проёма для свеченья –
Улетят на крыльях беды,
Воцарится час говенья.

Без тебя у брега будут
Волны с гребнем подниматься,
И дельфин в игре с разбега
Будет в бездну погружаться.

Будут травы колоситься,
Будет век хромать, как прежде,
Твои сломанные спицы
Бросит шторм на побережье.

* * *

Вернётся ли ветер?
Возможно.
Вернётся скорей как прозрачная прыть.

Ещё ведь не вечер –
Кто знает, –
Быть может, пыльцою подует сорить,

Листвой, семенами,
Дождями,
Снежинкою белой поляны кропить.

Возможно, затеей.
Психеей.
Весною Амура нежнее любить.

Вернётся скорее…
Поверьте.
Вернётся, как меткий в саду Купидон.

Продленье затее
Случится –
Вернётся любовь в заколдованный дом.

* * *

Метель души. Метель метёт.
Там где-то точкой растворимой
По стлани зимней неделимой
Обычный человек идёт.

Откуда мысли, этот снег,
Тот человек неодолимый?
Откуда этот мир творимый –
Сегодня бел, а завтра пег?

Этот летящий краткий миг
Снежинки малой и ранимой?
Весь этот вьюгою гонимый
Запорошённый жизни лик?

В душе блаженного пурга.
Был бал стихий, землёй вершимый,
Был глас небес неукротимый…
Но впереди была изба
И жизнью свет в окне творимый.

* * *

Свеча погасла,
Ты ушла,
Остался мрак,
Плетень страдания,
Крутящий временем ветряк
И ночь бескрайнего молчания.

Я вьюшку запер
Просто так,
Чтоб не уплыли в небо духи,
Чтоб не рассыпался очаг
И не сгорели мои муки.
А ночь таинственно плыла,
И белый месяц кувыркался…
А где-то там была она,
И след порошей заметался.

* * *

Памяти отца

Отец, прости за неизвестность –
Не знаю, где твоя земля,
Когда ты шёл в чужую местность
Оберегать людей от зла.

Не знаю, где с Урала каска,
Из шведской стали клин в груди.
Не знаю, где осталась ласка
Твоей натруженной руки.

Телеги, проводы и слёзы,
Кисет махры от свояка.
Вдали родимые берёзы,
Что отстоял у пятака

На берегу подковы Волги.
Ладони контур на листе…
Степной полыни запах горький,
Лик неизвестных на кресте.

Глядела вечность исподлобья.
Был зов Аллаха и Христа:
«За что гнобишь ты люд подобья,
англо-саксонская киста?»

 

ОСОКА

Он шёл, и с болью рвал осоку,
И взоры небу отправлял.
Луне, звезде, лучей потоку,
За небосклона перевал.

Витала быль несправедливо,
Был мат, ложь режущий дотла.
Того, что было, то, что сгнило,
Того, что вымела метла.

И небо сжалилось – судьбою
Оно сыграло невзначай, –
Осокой битому изгою
Спустило год ещё на чай,

На то, чтоб точку не поставить,
Отремонтировать причал,
Душой закрыть пустые ставни,
Познать начало всех начал.

Осока резала ладони
Угодий жизни без овса.
В лугу пасущиеся кони
Дивились небу без ковша.

* * *

У снега хруст
И белизна,
Порою холод бессердечный.
Дохнула на снега весна,
Снежинка стала каплей вечной.

Капели связь,
Её убор,
Её литая симметричность
Цветы окрасили в «колор»,
Когда под солнышком статичность.

Осенний хлад,
У лужи хруст
И круговерть небесной бучи.
Вознёс капель вверх Златоуст
И бросил снег с небесной кручи.