Голос крови

Понять, что происходит, Юлия даже и не пыталась. Не до того. В университете лекции, потом подготовка к сессии… Всё остальное как включённый телевизор… Что-то там показывает. Изредка от своих дел отвлечёшься, на него глянешь… Там на экране выплывают танцовщицы-уточки… Кто-то бьёт в бубен. И снова с головой в учёбу. Но по утрам – обязательная пробежка.
Начиная со второго курса Юлия не ленилась подниматься ни свет ни заря. Бегала по набережной. Благо недавно хоть берег привели в порядок, вывезли горы мусора – хотя основательно почистить бедную загаженную реку у руководства города руки не доходят. Кто должен оберегать животных, растения, реки и озёра? Ей, будущему учителю, и надо будет воспитывать школьников так, чтобы они ценили историю Родины, берегли её красоту и богатства…
Сама эта привычка – бег по утрам – появилась у Юлии уже в студенческие годы. И была своего рода заменой странных плясок с прыжками, которые она выдумала ещё в детстве, а потом объявила своим авторским доморощенным фитнесом, чтобы родители не цеплялись.
Ей иногда снился театральный зал. Раздвигался тяжёлый занавес… Но она-то сама во сне была не на сцене, нет! Она восторженно смотрела на длинноногих изящных балерин издали, откуда-то с галёрки, сбоку… Наверное, с самого дешёвого места.
Конечно, её танец был совершенно другим, не таким, как у девушек в пачках из её сновидений.
Её тело с рождения знало какие-то иные движения. Иногда резкие, энергичные, как броски камня… Иногда плавные, как движения летящей птицы. И когда Юлия оставалась в квартире одна, в школьные годы, да и потом, уже в универе, она порой давала себе волю. И под собственное «тра-ля-ля» выделывала такие фортеля, что диву давалась. Попрыгав-потопав так полчасика, потом испытывала удивительное облегчение, спокойствие и необъяснимую радость… С новой энергией бралась за домашние дела, конспекты и лекции… Старалась никого особенно не посвящать в эти свои развлекаловки.
«Видно, не напрыгалась в детстве», – думала она иногда. И снова включала «Половецкие пляски» Бородина. В этой музыке, полной порывов ветра, всполохов костров, она ощущала что-то близкое и родное…
А мать с тревогой думала, что, может быть, недодала дочери любви. Идёт компенсация.
Действительно, когда Юлия ещё ребёнком начинала свои неуклюжие притопывания, взмахи, приседания, мама, её дорогая, любимая мама, торопилась поскорее занять её чем-нибудь другим. Например, бросала в игру мяч. И танец прекращался сам собой…
Всегда занятые родители-инженеры, однако, всё же водили дочь в театр, чтобы она увидела балет! И даже попытались отдать в танцевальный кружок. Но дело не пошло. Педагог, немного помучившись с неподдающейся ученицей, посоветовала подыскать для девочки что-нибудь другое. Например, лёгкую атлетику.
Увы, атлетика была Юлии сначала неинтересна. Позднее, уже в студенческие годы, она всё же занялась бегом на длинные дистанции. Причём она заметила, что в те дни, когда она выходила на пробежки по утрам, ей уже не было охоты запираться в своей комнате и начинать дикарские танцы. Юлия не бегала – летала по беговым дорожкам, кругам стадиона или улицам родного города. И даже участвовала в эстафетах, защищая честь университета. Иногда ей казалась, что она может бегать марафоны…
Очень скоро на утренних пробежках к Юлии присоединился студент из консерватории, сторонник здорового образа жизни. Его звали Ильёй, и он считал, что именно бег помогает ему сочинять самые интересные мелодии… Прочищает голову…
Юлия как-то привела его домой. Тощего, длинного, светловолосого. Хорошо хоть, волосы он не брил налысо. И не убирал их, как некоторые, в маленький хвостик или шишечку. Нормально был пострижен.
Дочь не собиралась ни знакомить, ни представлять родителям юношу как жениха. Нет! Пришли чаю попить! Это именно так прозвучало. Потому что, конечно, после хорошей пробежки чистой водички или чаю попить очень даже хорошо и приятно.
Отец с матерью восприняли появление юноши-музыканта в их доме с оптимизмом, как прелюдию к более серьёзным отношениям дочери. И они сделали то, что могли, для её счастья. На накопленные в течение жизни денежки – не всё сгорело в хаосе 90-х годов – купили ей маленькую квартирку-студию, как их теперь по-современному называют… Чтоб уж дальше сама свою жизнь строила.
Юлия не сразу перебралась на новое место. Сначала ей казалось, что родители уж слишком поторопились отделить её. Потом привыкла, что есть своя берлога, и всё реже навещала родительское гнездо.
Мать иногда заглядывала, порядок навести, еды приготовить. Ненавязчиво так помогала… Ждала, наверное, что скоро и свадьбу играть, и маленький появится…
Но ничего важного в жизни дочери не происходило. Молодые люди как бегали по утрам вместе, так и продолжали бегать. И, кажется, даже особенно не разговаривали. Какой разговор на бегу!
Как-то на занятиях студенты изучали танцы северных народов. И в музыке, и в движениях Юлия увидела родное, близкое. Кажется, сама бы могла встать и танцевать. Собственно, что-то подобное она и выплясывала всё своё детство. Странно только, почему, откуда это пришло к ней?! Голос крови. Это должен быть голос крови. Для кого из её предков север – родина?
Мать удивилась вопросу дочери. Её никогда не интересовали родословные.
А вот отец задумался. Он любил читать исторические романы, иногда и в интернете находил что-нибудь любопытное. Собственно, этот его интерес и побудил, наверное, в своё время Юлию пойти учиться на истфак.
– Знаешь, что я тебе скажу, Юленька? Наших предков вывозили на демидовские заводы откуда? То-то и оно, из Подмосковья. Снимал Демидов мужиков молодых с насиженных мест, вырывал из семей – и в дорогу. На завод. Крепостное право-то наше что рабство было.
А на Урале кто жил? Вогулы. Вот и стали местные девушки жёнами русских мужиков. Ты не думала, почему ты тёмненькая и лицо округ­лое, а не вытянутое, как у твоих подружек? Может, как раз от какой-то пра-пра-пра-прабабки-вогулки и досталось…
Удивил Юлию отец. Ох, удивил. Похоже, прав он…
А всё молчит. Только мамин голос и слышен в доме.
Поделилась новостями о своей родословной с Ильёй. А у того предки – не крепостные крестьяне, нет, его предки – казаки, их отряды шли на Урал, за Урал… Нет, не случайно увлекается Илья национальной музыкой народов Севера…
Той же ночью, когда Юлия с отцом обсуждали родословную, во сне она увидела невысокого мужчину в меховых одеждах. Нет, не было с ним бубна. Он просто будто наяву вошёл в комнату и сел на стул около кровати. Наверное, что-то говорил. Наверняка говорил. Только Юлия не помнила по пробуждении, о чём шла речь.
Утром, на пробежке, Юлия в задумчивости вдруг остановилась у перил набережной, что на неё совсем было не похоже. И стала рассказывать Илье свой сон. Друг откликнулся неожиданным признанием:
– Мы с тобой уже сны начинаем видеть одинаковые. Знаешь, и ко мне сегодня невысокий чукча в мехах приходил… Точно. Не вру! Вот не помню только, чего ради…
– Не чукча. Вогул…
– Да, может быть… Но точно не остяк.
Посмеялись и продолжили пробежку. Однако с того дня отношения между Юлией и Ильёй стали ещё более доверительными.
А через неделю Юлии снится новый сон. Она выходит из стен города – откуда у их города-миллионника стены? Переходит деревянный мост надо рвом, наполненным водой (надо же, всё сделано по средневековым правилам!), входит в лес. Бредёт по тропиночке до детской площадки, какие устраивают иногда в городских парках… Тут они с Ильёй (откуда-то и Илья взялся!) садятся в малёхонький вагончик – и паровозик поехал. «Ту-ту…» А у неё в голове всё время мысль, как бы вернуться ей назад, в свой город… Но паровозик едет совсем в другую сторону. В Ноябрьск!
А через неделю к ним на факультет пришёл необычный гость. Он подыскивал себе сотрудников в филиал Института народов Севера. Сам институт находится в Питере. А в столице национального округа открывался филиал.
Юлию вызвали в деканат. Она вошла и невольно замерла у порога. Гость в строгом деловом костюме был очень похож на того вогула в шкурах, который о чём-то разговаривал с ней во сне… Просто чушь! Быть не может! Юлия решила, что это просто такой национальный типаж. Нам же все китайцы тоже кажутся на одно лицо.
Декан сообщал, что хотел бы рекомендовать её для работы в филиале института.
Что она скажет?!
Юлия ответила с сомнением:
– Но меня школа ждёт уже…
– Сама-то хотела бы? Предложение заманчивое. Научная работа. Ты идёшь на красный диплом, так что сразу будешь и в заочную аспирантуру поступать… Со школой мы всё уладим…
И в этот миг всё как-то сошлось в одной точке: сон первый, и второй, и слова отца о предках-вогулах. Мелькнула мысль: «А как же Илья?» – и пропала. И ещё: «А что скажет мама?»
Вот это было серьёзно. Юлия попросила денёк на размышление:
– Я должна с родителями посоветоваться. Предупредить. А то они не поймут…
– Хорошо. До завтра…
На следующий день, выдержав накануне слёзы матери и молчание отца, Юлия ­прибежала в университет на встречу с гостем с Севера не одна. Она пришла вместе с Ильёй.
– Я согласна ехать. Но я выхожу замуж. Найдётся ли у вас в городе работа для музыканта?!
– Для музыканта, который интересуется северными мотивами, – добавил Илья.
– Разумеется. Договоримся с коллегами.
– А как же теперь новая квартира-студия?  – Мама Юлии почти рыдала. Дочь и будущий зять успокаивали, но это у них плохо получалось. Тогда веское слово сказал отец:
– Мать, хватит слёзы лить! Играем свадьбу и провожаем детей в самостоятельное плавание. Надо только радоваться. У них впереди интересная работа. И деньги хорошие. Жильё сразу дают. Чего ещё желать! А квартира твоя подождёт…
Следующим утром, когда молодые вышли на обычную пробежку, Илья сказал:
– Знаешь, ночью во сне я видел как раз того человека, который в деканате нас уговаривал ехать на Север…
– Да ладно, не выдумывай! Знаешь, я читала у Киплинга стихотворение «Бремя белых». О том, что белые должны помогать другим народам, а не уничтожать и не загонять в резервации, как в Штатах…
– Белая ты моя, белая… Какая ты белая! Смугленькая моя! Почти восточная красавица! Хочешь, я тебе напою один мотив… О том, как я счастлив…
– Потом, мы же на пробежке. Главное, нас позвали вогульские боги. Или наши вогульские прабабки. На служение, – отозвалась Юлия.
И они продолжали бег.

Галина Фёдорова,
Челябинск

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.