Ирина Одоевцева
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ… ЛЕНИНГРАД, 1988–1989 ГОДЫ
И до чего же были трудные годы для страны – годы перестройки. Хотя Ирина Владимировна как-то и оговорилась случайно, назвав их «перетасовкой». И ведь действительно, даже не пересказать, как всё было непросто: всё смешивалось, перетиралось, а главное, менялось. И люди менялись: из простых советских людей постепенно становились гражданами новой свободной России; менялось отношение, привычные стереотипы, одежда, лица, мысли, шла переоценка нашей отходившей в прошлое советской действительности.
А на Невского, 13, уже была новая свободная Россия. Эту свободу мы ощущали рядом с Ириной Владимировной, от которой узнавали, какая была Россия тогда, до её отъезда. Какая была культура, воспитание, какое было её окружение. Мы погружались с ней в её удивительный мир. В её устах звучала музыка того мира, из которого пришлось бежать. «В чужой стране… в чужой семье, в чужом автомобиле…» А ведь действительно, всё чужое. И что остаётся – смириться, терпеть и ждать, когда родная страна перестанет быть злой мачехой и позовёт своих родных, любимых детей. Но как же трудно чужую страну приспособить, приблизить к той, родной… И садили русские берёзки, строили православные храмы, устраивали русские общины, чтобы хоть чем-нибудь напомнить о Родине, наполнить её своим русским содержанием. Сколько наших писателей, художников, композиторов умерли в ностальгии, в огромной тоске по России. Я уже писала, как Георгий Иванов не принял французского гражданства, остался гражданином Российской империи. «Распылённый миллионом мельчайших частиц / В ледяном, безвоздушном, бездушном эфире, / Где ни солнца, ни звёзд, ни деревьев, ни птиц, / Я вернусь – отраженьем – в потерянном мире…» Вернусь, всё равно вернусь, хоть стихами. Какая боль утраты Родины. Сегодня мы это воспринимаем как до конца не понятное. Потому что сегодня уехать, покинуть Россию не представляет трагедии. Уезжают умы, вывозят деньги, и, главное, никакой ностальгии. Так, значит, та Россия, которую оставили Георгий Иванов, Ирина Одоевцева, Иван Шмелёв, Иван Бунин и… значит, это была совсем другая Россия – а какая, мы читаем в их стихах и прозе и понимаем: да, это была другая Россия.
Ирина Владимировна привезла в Ленинград и свой архив. Он передан в Пушкинский дом. Но до того, как он полностью уже был перевезён, я, и это моё счастье, удача, думайте как хотите, я скопировала огромную часть её архива, и теперь он здесь, у меня, в Екатеринбурге, я могу его изучать, могу отслеживать процесс её работы писателя, поэта, её поиск одного, другого. Архив – это мысли, это тайны творчества. Это, наконец, поиск и находка. Вспоминаю, как она говорила: «Утром рано встаю и иду в кафе, беру чашечку кофе и всё утро работаю, посетителей ещё нет, т. к. рано». И она писала, писала, надо сказать, почерк очень красивый. И я думаю: ведь всё написано рукой, а не так, как сейчас, – я набираю текст на компьютере. «Я очень любила писать…» – ручная работа. И я представляю: раннее утро, тишина, маленькое кафе, пока пустое, без посетителей, и русская писательница с огромной любовью пишет о своей любимой России, которая страшно далеко и далека. А любовь здесь, в тетради, русским языком на фоне звучащего французского.
Небольшой поворот в сегодняшний день. Получаю сообщение от французского друга армянского происхождения: «Дорогая Тамара, вернулся в Санкт- Петербург». Его безграничная любовь к России родилась благодаря великой княгине Елизавете Феодоровне (Романовой), тоже иностранного (немецкого) происхождения, но так преданно служившей православной России, не покинувшей её в период революции и принявшей венец мученицы, ставшей сегодня русской святой. Это так потрясло Жана Марка Аракеляна, что каждый раз, получив очередную визу, он возвращается в Россию с любовью и надеждой остаться здесь навсегда. Он даже принял православие.
Читаю материалы, документы прошлого о казнях людей из бывшей державной России в большевицкой России как врагов, о жестоких разрушениях церквей, казни священников. Какую мировую трагедию пережили и Россия, и миллионы людей, кто не уехал и не смог себя спасти!
Так вот какую Россию любила Одоевцева, вот какую они любили Россию и русских людей, преданных ей до смерти, преданных навсегда.
Тамара ВОРОНИНА
