ФОРСИРОВАНИЕ ДНЕПРА

После разгрома немецко-­фашистских вой­ск в районе Сталинграда советские вой­ска перешли в решительное наступление. Неудержимой лавиной они спешили на запад, и каждый боец знал: уничтожить врага нужно в его собственной берлоге. Военная дорога привела нашу 240‑ю стрелковую дивизию к освобождению ряда сёл, городов и районов Курской области. Вынуждены были стать в глубоко эшелонированную оборону (г. Льгов, ст. Локинская, Дарьино, Успеновка, Корьево), на ходу пополнялись живой силой и техникой. Среди новичков были люди, разные по возрасту, национальности, образованию. Некоторые не имели представления о военном деле. Предстояло сражение на Курском направлении. Между Орловской и Курской областями с юга на север вытянулась пологая высота. Ни кустика на ней нет, ни ложбинки, только расстилается во все стороны чёрная плодородная земля. Высота была сплошь изрыта траншеями, окопами, ходами сообщения. Проволочные заграждения и минные поля тянулись с востока на запад, преграждая дороги от Орла на Курск. Это были позиции гитлеровцев. 50 суток продолжались ожесточённые бои, и враг дрогнул, стал поспешно отступать. Отступая, гитлеровские генералы говорили своим солдатам, что они выравнивают свой фронт. Шёл сентябрь 1943 года, противника ждала по ту сторону Днепра продолжительная зимняя оборона, отступая, он навязывал тяжёлые бои, минировал дороги, взрывал мосты и переправы. В этих боях наши люди до крайности устали, им нужен был отдых хотя бы на час, как это делалось обычно. Перед каждым новым испытанием солдат кормили горячей пищей, пополняли боеприпасы. Командование торопило, призывало забыть об усталости. 240‑я стрелковая дивизия, в состав которой входил 842‑й стрелковый полк, сидела «на хвосте» противника. Но теперь этого «сидения» полку было недостаточно. Задача полка заключалась в том, чтобы обогнать немцев и прежде них выйти к реке Днепр, завладеть на его правом берегу плацдармом.
Становилось прохладно и сыро в ночное время, и всё больше чувствовалось приближение реки, её свежесть немного облегчала усталость, бодрила. Приумножали силы надежда и уверенность в том, что стремительность движения поможет завладеть плацдармом с малыми потерями. Надвигался рассвет. Небосклон на востоке всё больше розовел, воздух наполнялся прозрачным голубым светом. День обещал быть солнечным и жарким. Солдаты с опаской посматривали на небо. Командир полка, тов. И. З. Сапожников, поторапливал своих помощников быстрее разворачивать противовоздушные средства защиты и недовольно хмурился. Ему больше всего хотелось, чтобы этот день был пасмурным и дождливым. Но пока ещё их маскировал Днепр, который весь исходил густыми водяными парами. Командиры подразделений (комбаты, нач. штаба) ушли на рекогносцировку местности. Туман затруднял видимость, но и мешал наблюдать противнику, а нам позволил вплотную подойти к реке, осмотреть её левый берег, наметить подходы, выбрать место для оборудования переправы.
842‑й стрелковый полк поддерживали две батареи 45‑миллиметровых противотанковых пушек и взвод ПТР 373‑го противотанкового артдивизиона, которые всё время двигались в первых рядах пехоты одного из батальонов. Сконцентрировались в приречном населённом пункте, вокруг которого лес, фруктовые сады на приусадебных участках укрывали от противника материальную часть и личный состав. Наш берег был высокий и сразу спускался к водной преграде, но перед ним был луг, и на него предстояло выдвигаться. На этом лугу, на стогах сена, заранее устроились наши наблюдатели. На другом берегу, где предполагалось образовать плацдарм, тоже раскинулся обширный луг, а подальше, на расстоянии 600–800 метров, – село Лютяж.
Всходило солнце. Под его косыми лучами быстрее исчезал туман, но обильней становилась роса. Уже заметней становились хатки. Словно кукушкины яйца в гнёздах ласточек, виднелись они на резко пересечённой возвышенности с буграми, песчаными осыпями, волнистыми перекатами, с редкими деревьями и кустарниками. Кое-где рядки подсолнухов спускались к реке, будто солдатский строй, их ажурные жёлтые корзинки были дружно обращены к солнцу. Зачарованный Днепр просыпался и чего‑то ждал, оставаясь трудной загадкой для командования. Высказывались предположения, что противник не успел привести свои силы в боевую готовность и, возможно, ещё не предполагает, что один из полков нашей армии совершил стремительный ночной марш и вышел к реке. Это подтверждали звуки боя, идущего где‑то в тылу, и безмолвие Днепра. Настораживало то, что разведчики не вернулись, а посылать вторично уже было поздно. Командир дивизии Уманский торопил с переправой, важно было захватить плацдарм на правом берегу и не только удержать, но и расширить его, дать возможность переправиться другим частям дивизии. Днепр – широкая река, примерно метров 600–800, а где‑то и больше.
Поисковая группа в составе стрелковой роты, отделения ПТР (ст. сержант Дудник) к переправе уже готовы, находятся у берега и ждут приказа.
– Вот ты какой, воспетый в песнях Днипро! – Дудник снял каску, тщательно вытер её, зачерпнул воды и поднёс ко рту. Глоток один, второй… – Хороша днепровская вода! Ребята, пейте! Куда лучше днепровская вода!
Каски ребят склонились к Днепру. Здесь, рядом вой­ны как будто не было, только где‑то далеко ухали взрывы. Как хорошо, когда рядом молчат орудия, не слышно лая пулемётов, стонов раненых, предсмертных криков отвоевавшихся бойцов. И старший сержант Дудник со своими товарищами воюет как раз за то, чтобы в мире наступила тишина, чтобы можно было без опаски ощущать свежесть утра, нежность тёплого вечера, побыть в тишине наедине с природой. А сейчас опять прощай, золотая осень. С минуты на минуту огнём, гусеницами танков, артиллерийской канонадой и трескотнёй автоматов будет уничтожена эта короткая тишина. И уже не все боевые друзья его почувствуют вкус воды…
Взводу роты ПТР 373‑го дивизиона, где служил командиром отделения Дудник, выпала честь первым форсировать великую украинскую реку. Заработала солдатская смекалка. Плоты, лодки, брёвна, доски, снопы камыша и сухой травы – всё пошло в ход. Немецкие наблюдатели не придали значения плывущим по реке предметам, так как в это время воды Днепра несли на себе массу брёвен и досок от разрушенных переправ, а также трупы людей и животных. Но вот команда – и тихий первый всплеск, за ним второй, третий… Ещё, ещё, ещё, и снова ни звука. Фашисты, построив прочную оборону на том берегу, были уверены в его неприступности, они чувствовали себя за водной преградой как за каменной стеной. Десант смельчаков был обнаружен, когда под ногами солдат уже была земля. В небо взвились ракеты, освещая реку, и в это время с ложной позиции нашими была пущена дымовая завеса, чтобы отвлечь внимание противника от основной переправы, а также разведать его огневые средства. Затянувшуюся тишину взорвал артиллерийский залп, налёт получился мощный, огневые смерчи выросли у вражеских траншей, с ложной огневой позиции, с нашего берега, заговорили пулемёты, ружья ПТР. Ракеты рассекали небо, но из-за дымовой завесы и тумана фашисты ничего не поняли и всю мощь огня обрушили по правому флангу, считая, что главная переправа началась здесь. При этом они частично раскрыли свои огневые средства. На том берегу у наших смельчаков началась огненная вьюга, так как артиллерия дивизии начала бить по засечённым позициям противника. Гитлеровцы спохватились лишь тогда, когда наши десантники приступили к занятию первой линии обороны врага, и открыли огонь по своим же первым траншеям. Из амбразур дотов и дзотов их орудия били по пятачку прямой наводкой. Каждый метр площадки простреливался пулемётами, перепахивался минами. Спасение, а значит, выполнение задачи было только впереди линии обороны гитлеровцев. Десантники рвались вперёд, прокладывая путь автоматом, гранатой, прикладом, ножом. Переправа в этот момент резко осложнилась, но продолжалась с нарастающей силой уже под огнём врага. Вместе с пехотой переправились и остальные отделения взвода ПТР. Одна лодка, пробитая осколком, стала тонуть, а в ней находилось шесть противотанковых ружей. Бойцы бросились в воду и дотянули её к вражескому берегу. Отделение старшего сержанта непрерывно вело огонь из траншей противника, недалеко от них заработал миномётный расчёт. На головы гитлеровцев полетели мины, гранаты, непреодолимая стена огня не даёт врагу поднять головы. Небольшой клочок земли превращается в плацдарм, ряды обороняющих его редеют, но переправа продолжается, и прибывает пополнение. Позади и с двух сторон неслось нарастающее могучее «Ура!». В воздух взвились красная и зелёная ракеты – это сигнал атаки для смельчаков. В атаку пошла пехота и вместе с ней в первых рядах отделение ПТР Дудника. Наши артиллерия и миномёты огненным валом очищают путь пехотинцам. Боевое содружество пехоты и артиллерии сложилось в годы вой­ны. Вот сейчас огонь нашей батареи бьёт по траншее врага, а при подходе пехоты огонь сразу переносится вглубь. Такая согласованность действий возможна благодаря тому, что в первых рядах пехотинцев находится корректировщик нашей артиллерии. На первый взгляд действия артразведчика выглядят мирными. С перископом за спиной или рацией, если нет радиста, он пробирается на передний край или же на нейтральную полосу, замаскировавшись, изучает местность, засекает вражеские огневые точки, наносит их на карту, данные передаёт на КП. При этом артразведчик может легко стать мишенью для снайпера, так как блеск линз перископа выдаёт его местонахождение, и товарищи могут не дождаться возвращения, а старшина отметит в списках новую потерю. Так получилось и на этот раз. Студенков, Чалкин, Балаклеевский, Моисеенко и другие точно знали, где находится артразведчик нашего дивизиона – Николай Мороз, но почему он молчит? Нужно было срочно подавить цели, мешавшие продвижению пехоты. Недалеко от них всё ещё стучал вражеский пулемёт, не дающий пробраться к окопу, где был Мороз. Уничтожить его нужно было во что бы то ни стало. Друзья один за другим поползли с фланга по осоке. Добираются до воронки от тяжёлого снаряда и скрываются в ней. Пулемёт совсем рядом, не умолкает, и Алексей Студенков даёт команду: «Гранаты к бою!» – и первый метает. Последовали три глухих взрыва, значит, рвались в окопе, и стрельба прекратилась. Алексей как коршун бросился к окопу, дал очередь из автомата.
Тем временем противник опомнился и начал подтягивать танки, вызвал авиацию, подкрепился и шнапсом. Опьянённые гитлеровцы окончательно обнаглели, пошли в полный рост с закатанными по локоть рукавами, слышен невнятный разговор и смех. К психической атаке они прибегают нечасто, но здесь это случилось. В воздухе над переправой нависла авиация, а смельчакам десантникам уже хорошо слышен гул моторов и лязг гусениц танков. Вокруг рвутся снаряды, мины, бомбы, на переправе взметнулись водяные столбы. Над головами с визгом летят осколки, пули – никакого внимания. Остаётся только одно средство, чтобы остановить танки: нужно срочно вызвать огонь на себя, но наш артразведчик молчит. Алексей Студенков под шквалом огня ползком и перебежками добирается до его окопа и обнаруживает Мороза, заваленного землёй. Приведя его в чувство и откопав рацию, помог наладить связь. Разведчик, превозмогая боль, приготовил данные и передал необходимое сообщение на КП. Сразу заработали орудия нашего артдивизиона, а некоторые из них уже били прямой наводкой. В это время показались впереди первые танки противника, от точных попаданий некоторые начали гореть, и это воодушевило защитников плацдарма. Приготовился к бою взвод ПТР, чтобы огнём и гранатой не пропустить танки в глубь обороны. Стальные чудовища ползут, расстояние до траншей сокращается до 250–300 метров. Два танка прут на позицию отделения Дудника. Вот уже можно различить смотровые щели, самые уязвимые места. Дана команда: «Приготовить гранаты к бою!» Наши орудия по корректировке Мороза и Студенкова приходят на помощь, бьют из-за реки по танкам и живой силе. Часть танков ушла с позором, а больше десятка подбитых были подожжены бронебойщиками. Они горели на лугу вместе со стогами сена. Вражеская пехота залегла, несколько раз безрезультатно пыталась подняться в атаку, хмель прошёл быстро, и они бросились в бегство, но были почти все уничтожены.
Старший сержант Дудник, раненный в грудь осколком, подполз к Студенкову: «Голубчик, продержись, немного ещё осталось!» Гитлеровское командование поняло, что время работает не на них, наши силы крепнут с каждой минутой. Стянув свои резервы, пытаются снова овладеть утерянным плацдармом, взять в клещи зарывшийся в землю батальон танками и самоходками. Отбиваясь из неглубоких окопчиков, советские воины несли потери. Вышел из строя командир роты у стрелков, вышли из строя другие офицеры. Среди солдат, оставшихся без командира, началось замешательство, положение казалось безнадёжным. В это время послышался голос командира взвода ПТР:
– Не поддавайтесь, ребята, смелее бейте врага! Глубже зарывайтесь в землю. Цельтесь в зад борта. Залпом пли! – Раздались три выстрела, и танк, проходивший мимо, задымился и вспыхнул.
– Горит, проклятый! – крикнул Студенков и указал новую цель: – Ну-ка, ребята, ещё залпом! – Стала наседать самоходка. Три противотанковых ружья снова нацелились под основание ствола «Фердинанда». – Пли! – Пушки заклинило. Прицелились ещё в переднее звено левой гусеницы. – Огонь! – От гусениц посыпались искры. Кто‑то разочарованно сказал:
– Чёрта с два!
Вдруг самоходка дёрнулась сюда-туда, распластала разорванную гусеницу, сверкающую на солнце, и замерла. Экипаж пытался скрыться, но не вышло. Следом бронебойщики подожгли ещё два бронетранспортёра, подвозивших живую силу. Остальных, шедших на приличном расстоянии, доставала наша артиллерия. Вражеская пехота начала наседать с флангов и била пулемётом по переправе. Отделение бронебойщиков старшего сержанта Полещука, оборонявшееся справа, уничтожило пулемёт и не пропустило танки с флангов.
Наступила ночь, но перестрелка не прекращалась, пополнялось боепитание, выносили раненых к переправе, старшины рот кормили уставших бойцов. Многих недосчитались, в некоторые роты прибыли новички. Местность освещалась противником, хоть иголки собирай. К середине второго дня на маленьком клочке, отвоёванном у противника за Днепром, быстро сконцентрировался 842‑й стрелковый полк, переправился его командир Сапожников. Полк занял оборону не на окраине кустарника, как мог предполагать враг, а перед ним, на лугу. Это имело решающее значение, так как противник обрушил свой огонь по опушке, и полк не понёс потерь. Наши в это время спокойно выжидали, и как только атакующие гитлеровцы приблизились на бросок гранаты, в небо взлетела красная ракета – сигнал для контратаки. Первым поднялся в атаку командир полка. «За Родину, товарищи! Смерть немецким оккупантам!» – разнеслось по цепи. За командиром поднялся весь полк. Гитлеровцы, не ожидавшие такой встречи лицом к лицу, не смогли принять рукопашный бой. Могучее «Ура!» привело их в ужас, и они обратились в бегство. Наши преследовали яростно, неудержимо, подбадривая друг друга криками: «Гони подлецов! Не давай уйти, бей!» Убегавшие фашисты бросали оружие, рюкзаки и даже каски и бежали к селу по открытой местности. Луг, который накануне грозил стать ареной гибели для советских воинов, теперь становился могилой для врага. Наши настигали фашистов, расстреливали на ходу, били стволами автоматов. Серо-зелёные фигуры густо покрыли весь луг от кустарника до населённого пункта. Однако и там гитлеровцам, успевшим достичь села, не было спасения. 842‑й полк на плечах противника ворвался в село и продолжал преследовать по улицам и огородам. Село от захватчиков освободили быстро. Полк захватил вражескую батарею, склады с боеприпасами и питанием, продвинулся на пять-шесть километров, а в ширину – на все десять. На следующий день фашисты несколько раз пытались отбить село и сбросить наших в реку. С самого утра начались ожесточённые атаки, контратаки, переходящие в рукопашные схватки. Окопов почти не было, их некогда было рыть и это был бы напрасный труд. Не успеешь его отрыть, как приходится бросать, отходить или наступать. Наступательные бои шли до подхода к дубовой роще, предместью Киева – Вышгороду, с северо-­восточной стороны. Здесь наша дивизия стала в оборону, накапливая силы для боевых действий. Перед ней стояла задача: к 26‑й годовщине Октября преподнести подарок Родине – освободить Киев, сердце советской Украины. Здесь отличился не только мой взвод ПТР, но и многие солдаты других взводов. Командир роты, капитан Дегтярёв, с волнением наблюдал за действиями своих бронебойщиков и особенно восхищался героическим поступком рядового Студенкова. Он знал Алексея по прежним боям и ценил его воинскую хватку. После боёв, на передышке, за храбрость и отвагу, проявленные при форсировании реки Днепр, все без исключения во взводе ПТР были представлены к правительственным наградам. Алексею Студенкову было присвоено звание сержанта. Не дожил до праздника Победы, как и многие другие, наш курский однополчанин Николай Балаклеевский, погиб в бою за село Лютяж.
В этих боях отличились все рода вой­ск. За ратные подвиги на Днепре тысячи воинов Советской армии и партизаны, действовавшие здесь, удостоены правительственных наград. В октябре был обнародован Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении более чем двадцати воинам нашей дивизии высокого звания Героя Советского Союза.

17.02.1975
Капитан запаса Гоманенко (подпись)