НА ТУЛЬСКОМ
ПАРАШЮТОДРОМЕ
Николай Алексеевич Макаров – гвардии майор медицинской службы (Воздушно-десантные войска), член Российского союза ветеранов Афганистана, Союза писателей России, редколлегии журнала «Приокские зори», Тульского отделения общества «Православные врачи», Российского военно-исторического общества.
Родился 11 декабря 1947 года в Мичуринске.
Окончил Военно-медицинский факультет (Томск, 1972).
Участник Всеармейского семинара молодых писателей в 1985 году в Юрмале.
В 1972–1993 годах – служба в 106-й гвардейской воздушно-десантной Краснознамённой ордена Кутузова 2-й степени дивизии, Тула (врач 1-го батальона 51-го гвардейского парашютно-десантного ордена Суворова 3-й степени полка, бактериолог 234-го медсанбата, эпидемиолог дивизии). Участвовал в боевых действиях в Афганистане. Принимал участие в событиях на Кавказе (Сумгаит, Тбилиси, Баку). Привлекался с марта 1975 по декабрь 1980 года для обеспечения космических полётов по линии Поисково-спасательной службы ВВС (18 пилотируемых полётов из 21 за указанный период).
Лауреат литературной премии «Левша» имени Н. С. Лескова (2010), литературной премии Правительства Тульской области имени Л. Н. Толстого (2015), премии имени С. И. Мосина (2016), награждён Большой серебряной медалью Яна Амоса Коменского (Международная педагогическая академия, 2017).
Из цикла «Воспоминания батальонного врача»
У РЕКОРДОВ СЛАВНЫЕ ИМЕНА
– Обидно, Нин?
Нина – это моя лаборантка, санинструктор бактериологической лаборатории медсанбата, сержант сверхсрочной службы, гвардии сержант, мастер спорта, трёхкратная рекордсменка мира по парашютному спорту, коренная тулячка, родившаяся в Дубенском районе. В далёком прошлом, аж в 1977 году, она установила эти рекорды, которые до сих пор никем не побиты.
Сейчас мы оба давно на пенсии. Сидим с ней за рюмкой «чая». Листаем книгу «Сто лет тульскому спорту», где о ней не сказано ни слова. О моей лаборантке, Нине Васильевне Пронюшкиной…
– Видно, не заслужила, – смеётся она.
За свою спортивную карьеру она много чего «не заслужила». Хотя бы по этим рекордам.
…Всего в октябре 1977 года нашими спортсменами-парашютистами из Воздушно-десантных войск было установлено четыре мировых рекорда.
Первый прыжок – дневной одиночный рекорд – установила спортсменка из ЦСПК (Центральный спортивный парашютный клуб). Вот как об этом прыжке написано в Книге рекордов Гиннесса за 1999 и 2000 годы (через двадцать с лишним лет после установления): «Эльвира Фомичёва (СССР) совершила самый длительный затяжной прыжок среди женщин, пролетев расстояние в 14,8 км в небе под Одессой 26 октября 1977 г.».
Второй прыжок – групповой (10 человек) дневной с высоты 15 300 метров. В этот же день, двадцать шестого октября. Среди этой отважной десятки была и Нина Пронюшкина. Опять мировой рекорд.
Третий прыжок – ночной одиночный – Нина совершила на следующий день, 27 октября, с высоты 14 800 метров, преодолев в свободном падении 14 400 метров (всего на четыреста метров меньше дневного рекордного прыжка Эльвиры). В гэдээровском журнале на немецком языке «Авиаобозрение,78», в седьмом номере, об этом прыжке (правда, с небольшими неточностями) было напечатано рядом с её фотографией: «Новости: слева – мужественная советская парашютистка, которая в конце прошлого года на транспортном самолёте Ил-76 поднялась в стратосферу, Нина Пронюшкина. 28-летняя спортсменка из Тулы совершила ночной прыжок с высоты 14 000 метров и только через 4,5 минуты на высоте 500 м она раскрыла парашют и тем самым установила мировой рекорд. Её мировой рекорд, а также рекорды других советских парашютисток были признаны Международной организацией парашютного спорта».
Четвёртый прыжок – ночной групповой (10 человек) – состоялся 28 октября с высоты 14 125 метров, полёт в свободном падении 13 580 метров. И вновь – рекорд Пронюшкиной.
Она и Эльвира Фомичёва за эти дни установили по три мировых рекорда. Остальные спортсменки (восемь человек) – по два рекорда.
И что памятное? Что материальное осталось у них, этих отважных спортсменок, от тех рекордных прыжков?
Нина Васильевна раскладывает передо мной свои реликвии, комментируя каждую из них.
«Книжка учёта прыжков с парашютом личного состава», в которой на одной странице красными чернилами записаны мировые рекорды: «1821 прыжок», «1822 прыжок», «1823 прыжок».
– Это моя четвёртая «книжка». А всего их у меня – шесть штук с 2340 прыжками.
Я это знал. Она же моя бывшая подчинённая. С начала весны она всегда уезжала на спортивные сборы, тренируясь и выступая за команду Тульской воздушно-десантной дивизии. А за два года до рекордных прыжков, естественно, приуроченных к очередной круглой дате – 60-летию Октября, – она вдобавок отлучалась со службы на всевозможные медицинские комиссии, на тренировочные высотные прыжки.
– И на примерку неоднократно ездила, – вспоминает она. – Нам двоим, мне и Элке, для одиночных прыжков готовили специальные антиперегрузочные скафандры, как для лётчиков-высотников. В них-то мы и сделали свои одиночные. А групповые совершали как все. Напяливая на себя как можно больше тёплых вещей, смазывая лицо толстым слоем гусиного жира. С кислородными масками.
Следующими на столе появляются три большие медали «Рекордсмен СССР» на красных ленточках, три жетона с аналогичной надписью и три диплома рекордсмена СССР от Комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР. На одном из которых напечатано буквально следующее:
«Награждается
мастер спорта СССР
Пронюшкина Н. В.,
установившая рекорд в ночном высотном затяжном прыжке с парашютом (одиночный) с Н = 14 800 м.
Расстояние, пройденное в свободном падении, = 14 400 м.
26 октября 1977 года».
У меня сразу возникают вопросы:
– А где подпись на дипломе? Почему её нет?
Почему на медалях и в дипломах указано, что установлены всесоюзные, а не мировые рекорды?
– А ты спрашиваешь: «Обидно, Нин?» – она грустно улыбается. – Не знаю я, почему нам не вручили тогда хоть какое-то удостоверение, хоть какую-то справку, что мы установили мировые рекорды.
Да, ТАСС сообщал об этих рекордах, газеты и журналы писали, в том числе и иностранная пресса.
– Чиновников от спорта надо спрашивать. Но тогда мы разве думали о таких нюансах? Главное, рекорды – наши!.. Нашей страны! Нашей державы!!! – И она, явно предвидя вопрос, опережает меня: – За каждый рекордный нам заплатили как за простой прыжок – по двадцать (!!!) рублей. И ещё по пятьдесят рублей как за испытательный. Я даже не знаю, получила ли (а положено?) Фомичёва, нынче носящая фамилию нашего тогдашнего тренера Петриченко, от «Гиннесса» что-нибудь.
Мы разливаем остатки «чая» по бокалам:
– За нас! За Воздушно-десантные войска!..
Я добавляю:
– За тебя. За твои никем не побитые рекорды мира!..
Под куполами
Вода, вода…
Ох и не любила Валентина Бухтоярова прыгать с парашютом на воду. Плавать – это другое дело. Она даже разряд по плаванию имела. А ещё любила, оттолкнувшись от упругой доски трамплина, ласточкой взлететь и врезаться без брызг в ласковое лоно бассейна. Приводниться же с неба, да ещё в амуниции, – так не получится. Но в интересах команды чего не сделаешь. Тем более что нужно быстрее всех прикоснуться к спасательному кругу.
Но Валентине повезло – прыгает последней. Ей видно, как прошлогодняя чемпионка хотя и приводнилась недалеко от круга, еле-еле плывёт. Да и остальные не блещут точными попаданиями. О плавании и говорить нечего. Не мерили они, что ли, лужи босиком, не пропадали жаркими днями на прохладной речке?
Что? Пора ей? Пора так пора. Валентина, мягко оттолкнувшись, устремилась к озеру. Дёрнула кольцо. Довернула купол до створа. И стала готовиться к приводнению: отцепила один замок запаски – в сторону её, – получше, надёжнее уселась в подвесной системе, осторожно расстегнула один ножной обхват, затем – второй…
Да!.. С этими отстёгиваниями-расстёгиваниями далеко её занесло. Так, пожалуй, и в само озеро не попадёшь. А это – «баранка» команде. И высоты уже нет для исправления. И ветер, как назло, стих. И берег – вот он, рядом. Кричит что-то тренер, суетится на берегу.
Ну нет высоты для парашюта, хоть плачь.
Не приучена мастер спорта гвардии сержант В. Бухтоярова плакать. Пусть для парашюта нет высоты. Но пока-то она над водой! Значит, не всё потеряно, значит, выход есть. Она ещё поборется с сегодняшним невезением.
Валентина разворачивается влево – заливчик там небольшой вдаётся в песчаный берег. Только бы дотянуть, только бы дотянуть… Ещё, ещё немного. Вот и заливчик.
Высота? Не с таких обрывов в деревне прыгали!
Она выскальзывает из подвесной системы, переворачивается в воздухе и… с десятиметровой высоты ласточкой врезается в воду.
Зрители, участники – все кинулись к заливчику. Оказать ей помощь, подбодрить.
А Валентина?
Отплёвываясь от песка, она, стремительно обгоняя своих соперниц, неудержимо рванулась к спасательному кругу. К своей бронзовой медали.
Четверо под одним
Было это уже. Выполняли этот трюк в Югославии, на чемпионате мира, прославленные советские асы парашютизма. А теперь его доверили выполнить обыкновенной команде парашютистов воздушно-десантных войск. Правда, и они не новички, почти у каждого по тысяче прыжков. И это была дружная команда. Валерий Шипунов – «играющий тренер» – ни одной ошибки не пропустит во время прыжков у любого из команды, поможет исправить. А как прыгает сам! На уровне международного класса, одно загляденье.
Итак, тренировка… На первом прыжке они еле удержались друг за друга. Прочувствовали только совместное падение. И быстро «разбежались». На земле попробуй вчетвером, взявшись за руки, с первого раза пройти нога в ногу.
На втором прыжке четвёрка уже падала одним телом до заданной высоты. Трое крепко держались за Шипунова; полдела, считай, получилось. Нет, не полдела. Каждый прыжок – это новое, самостоятельное дело. Девять раз может получиться, а на десятый…
На третьем прыжке четвёрка вывалилась из самолёта классически. Как учили. Как на втором прыжке. Даже лучше. Шипунов дёргает кольцо, и купол раскрывается над ними.
Трюк?! Ещё какой!
Только это начало трюка. Теперь смотри в оба, не зевай.
Валерий бросает вниз на двух тросах трапеции: на них предстоит спускаться троим, отцепившись от «коренного» – Шипунова.
Первым начинает спускаться на нижнюю перекладину Попов, у которого вращается и коварно ускользает из-под ног тонкий стальной прут. Затем Малыш (Марущев) бесшабашно усаживается на своей «скамеечке». Анатолий Звягинцев… У него заедает один замок спускающего механизма. Дёргай не дёргай, разбирай не разбирай…
Перекашивается купол. Закручивает всех в безумном хороводе. Земля, небо – где они? Что предпримет Шипунов?
Отцепить трапеции, чтобы в свободном падении остальные воспользовались запасками? А если запутаются в тросах? Скомандовать сверху, чтобы по одному покидали свои трапеции? Или продолжать выполнять трюк? На перекосившемся, но, смотри-ка, управляемом всё же парашюте. Глядишь, даже дотянут прямо в опилочный круг.
В воздухе в мгновения принимаются решения. И они приняли его. Одно, по их общему мнению, единственно правильное решение. По их мнению. Закончить трюк! Успешно закончить, конечно же.
Они знали свои силы, свои возможности. Они верили до конца друг в друга. И они сработали этот трюк. За один прыжковый день сработали.
Немножко не так, как авторитеты, правда, но всё же хорошо! А будет ещё лучше.
…Лето одна тысяча девятьсот семьдесят четвёртого года. Парашютодром. Двадцатое первенство страны и пятнадцатое первенство Вооружённых сил по парашютному спорту.
Завтра торжественное открытие. А сегодня уже начаты прыжки. На огромном стенде развешаны списки участников всех команд. У фамилий тех, кто совершил прыжки, стоят какие-то цифры, отображающие результат прыжков и абсолютно непонятные мне, впервые присутствующему (вернее, выполняющему медицинское обеспечение этих мероприятий на подобных соревнованиях).
Около стенда дедок в старом застиранном трико, соломенной шляпе, шлёпанцах на босу ногу (вон, на трибунах, полно таких дедков-отдыхающих из рядом находящегося военного санатория «Слободка») стоит и внимательно изучает записи. Подхожу.
– Отец! Ты что, разбираешься в этой писанине?
Он с усмешкой глянул на меня:
– Немного кумекаю!
– Растолкуй тогда мне…
Минут двадцать он мне рассказывал все нюансы соревнований по парашютному спорту. Еле успевал за ним записывать.
– Зачем записываешь? Так не можешь запомнить?
– Да, понимаешь, отец, пишу репортаж об этих соревнованиях в несколько газет. И чтобы не напортачить, не попасть впросак, надо всё досконально изучить.
– Это правильно…
– Отец, – задаю ему новый вопрос, – а ты Лисова Ивана Ивановича не знаешь случайно?
– Как тебе сказать? Приходилось встречаться. Завтра на официальном открытии он будет передавать свою должность председателя Федерации парашютного спорта страны космонавту Горбатко.
– Ну, отец, ты и даёшь! Всё знаешь!..
Основная газета, куда я писал об этих соревнованиях, была «Молодой коммунар», молодёжная газета Тульской области. В ней порой в одном номере печатали три-четыре-пять моих материалов.
В следующий номер газеты нужно было давать интервью с генерал-лейтенантом Лисовым, заместителем Командующего ВДВ. Если получится, то и с космонавтом Горбатко.
Получилось. Получилось после торжественного открытия соревнований, со вступительной короткой речью на котором выступил в полной форме генерал-лейтенант Иван Иванович Лисов. Мой вчерашний «дедок» у стенда.
Жаль, что у меня не сохранилось ни интервью с Лисовым, ни интервью с Горбатко…
…Лето 1975 года. Слободка. Парашютодром. Идут парашютные прыжки сборной Тульской дивизии, спортсменов из ЦСПК (Центрального спортивного парашютного клуба, или ЦСКА-3) и спортсменов Франции. В командах Тулы и ЦСПК наряду со спортсменами выступают и спортсменки.
Прыжки идут своим чередом: одни спортсмены совершают прыжки, другие – тут же на зелёной травке укладывают парашюты на следующий прыжок, третьи ждут «своего» самолёта.
Вот от этой третьей группы спортсменов отходит один француз и по травке, обходя зону приземления, направляется в противоположную сторону парашютодрома, повернувшись спиной к центру, останавливается и…
И я, мало сказать, в шоке – француз начинает, банально говоря, мочиться. В десяти метрах от него женщины-судьи, чуть дальше – женщины-парашютистки двух команд. Ноль эмоций. Помочившись, стряхнув последнюю каплю, француз, быстрым шагом подойдя к своему парашюту и забросив его за спину, устремился к самолёту.
Я продолжал стоять соляным столбом. В моей голове славянина, всё детство которого прошло в русском селе, никак не может перевариться такое поведение француза. А ещё кичатся своей цивилизованностью…
ПЕРВЫЕ «КЕНТАВРЫ» ВДВ
5 января 2023 года –
50 лет легендарному десантированию
Из книги «106-я гвардейская воздушно-десантная дивизия»
Проблема десантирования людей в боевой машине оставалась «уязвимым» местом в авиации и ВДВ. Идея десантирования людей в боевой технике обещала произвести в тактике десантных войск настоящую революцию, повышала их мобильность, боеготовность. Но, чтобы оживить идею, заставить её работать, требовались сбросы техники с экипажем. А это могло обернуться человеческими жертвами. Ответственность за испытания взял на себя Командующий Воздушно-десантными войсками генерал армии В. Маргелов.
Упорная работа по осуществлению поставленной задачи велась четырьмя группами учёных, офицерами ВДВ; руководство осуществлял вице-президент Всемирной федерации по авиационным видам спорта генерал-лейтенант И. Лисов. Подготовка проводилась на базе 106-й воздушно-десантной дивизии.
5 января 1973 года экипаж в составе гвардии подполковника Л. Г. Зуева и гвардии старшего лейтенанта А. В. Маргелова выехал на аэродром Клоково. В последний раз обошли комплекс, проверили, насколько прочно прикреплена к металлической платформе боевая машина, надёжность крепления мешков воздушной амортизации, парашютов. По команде заняли места. Считаные секунды заняла транспортировка комплекса в грузовой отсек самолёта.
С утра низкая облачность не давала возможности начать эксперимент, и только к обеду нижняя кромка облаков поднялась до высоты 500 метров. Десантирование планировалось осуществить с высоты 800 метров с самолёта Ан-12Б. Второй Ан-12 должен был снимать это уникальное событие на кинокамеру, но плохая видимость помешала сделать это.
Экипаж занял свои места в специальных анатомических креслах – ложементах – внутри БМД-1. Самолёт взлетел и, набрав расчётную высоту, сделал круг над окрестностями Тулы. Примерно через полчаса самолёт вошёл в зону десантирования. Видимость не улучшалась. У земли дул средней силы ветер (около 5 метров в секунду). Наконец было получено «добро» на начало десантирования.
Генерал армии В. Маргелов с трудом скрывал своё волнение. В данный момент ему было бы легче находиться внутри десантируемой машины, рядом со своим сыном и подполковником Зуевым.
…Створки грузового люка открылись, сработал замок крепления платформы к полу самолёта, и вытяжной парашют потащил её по рельсам в открытое пространство. Машина сильно накренилась, но стабилизирующий парашют не дал ей вращаться в воздухе. Сделав несколько маятникообразных движений, платформа пришла в равновесие. Вскоре открылись все купола системы.
Снижение проходило в соответствии с расчётными параметрами. Наконец платформа удачно приземлилась, почти без бокового сноса, на мягкий, недавно выпавший снег. «Космонавты из ВДВ» быстро освободились из своих кресел. Самочувствие у них было превосходное. Менее чем за две минуты они привели БМД-1 в полную боевую готовность. Затем легко запустили двигатель и съехали с десантной платформы. Зуев, управляя машиной в положении «по-походному», направил её к пункту наблюдения. Маргелов-младший произвёл несколько холостых выстрелов из орудия и пулемёта.
Экипаж чётко отрапортовал о выполнении поставленной задачи. Командующий обнял двух «кентавров».
Так закончился первый в мире уникальный эксперимент по десантированию людей внутри боевой техники на парашютно-платформенных средствах.
