Танк «АЛЁША»
Поэма
Посвящается Казанскому танковому училищу
Ренат ХАРИС
1.
Поэт не может быть счастливым
В тревожные для мира дни.
Василий Фёдоров
В день рожденья Пушкина-поэта
в центр Казани сходится народ.
Ярким солнцем вся земля согрета,
и стихи взлетают в небосвод.
На татарском языке, на русском –
до небес стих Пушкина летит.
То весёлым к небу мчит, то грустным,
то, как птица, в воздухе пари́т!
Выступать мне нынче не хотелось –
не готов я
был к речам в тот час.
Лишь в душе
без музыки запелось –
Пушкин,
делибаш
и наш Донбасс…
То ли это тёплые потоки
сам поэт мне в этот день прислал,
но я вспомнил пушкинские строки,
что когда‑то Пушкин написал:
«Перестрелка за холмами;
Смотрит лагерь их и наш;
На холме пред казаками
Вьётся красный делибаш… »
Мне всё это,
как во сне, мне снится
иль я вправду вижу наяву,
как у танка ствол стальной дымится,
разрывая
в клочья синеву!
Шелестело
еле слышно лето,
солнце с неба всех жестоко жгло,
и с трибуны,
где стоят поэты,
я сошёл, вздыхая тяжело…
В этот час
в родном краю Донбассе
мой земляк, кипевший бурей сил,
в бой вступил с колонной вражьей мрази
и её бесстрашно разгромил!
Над Донбассом –
задымлённым, мглистым –
враг исчез,
как призрачный мираж,
а во мне
наперекор фашистам
в памяти возник вдруг «Делибаш…»
В то, что телепатией зовётся,
верю – это в нашей жизни есть.
Небо в клочья над землёю рвётся.
Нашим миром правят
зло и месть!
Мне в тот день внезапно захотелось
разглядеть сквозь всполохи огня
танк, в котором
есть напор и смелость…
Жаль, в танкисты не возьмут меня!
Стар уже я. И уже не волен
воевать ни день, ни даже час.
Но мой стих летит, как дрон, над полем,
и собою лечит он Донбасс!..
2.
Зачем меня преследует война,
Иль на покой я не имею права?
Сибгат Хаким
…Захожу в училище танкистов.
(Разрешили мне здесь побывать.)
Аккуратно всё вокруг и чисто,
есть что приходящим показать.
В ряд стоят курсанты – те, что в бронзе,
это всё – герои прошлых войн.
При любой угрозе и морозе
каждый здесь стоит, как часовой…
Вот шагаю тихо по музею –
всюду дышит гордость на меня.
И гляжу вокруг я, и робею,
слыша жар далёкого огня.
Кто же только здесь не обучался!
Кто курсантов здесь не обучал!
Где же только русский танк не мчался
и кого он только не встречал!
Не речисты, но душой лучисты,
наши парни всюду шли вперёд.
(Здесь мой брат двоюродный учился,
нынче помощь он Донбассу шлёт).
Много тех, кто к нам стремился рьяно,
ну а после был в России бит.
Узнаю я здесь Гудериана ,
что под Курском нами был разбит.
Это с ним в Россию рва́лись «тигры» ,
то есть – танки, злые, словно зверь.
Но война – это совсем не игры,
это всюду –
только кровь и смерть.
Он кричал танкистам: «Drang nach Osten!»
бешеному фюреру впопад…
Но не знал он, что оставят кости
здесь немецких полчища солдат.
Я люблю Отчизну до поджилок,
да и как её мне не любить?
Лишь бы прошлых не свершить ошибок
да с умом с друзьями нам дружить.
…Всё на свете стало неспокойным –
мир наполнен духом боевым.
Я узнал: «Алёша» – танк, родной нам,
был стальным, а сделался живым!
Словно замыкание случилось
или рядом с нами вспыхнул взрыв,
будто солнце в щели просочилось,
весь музей собою озарив!
Показалось, в этой грозной стали
бьётся сердце, как в живой груди.
И хоть мы от войн уже устали,
но судьба зовёт нас впереди!
И я понял – есть язык у танка,
и глаза,
и уши,
и слова,
и ещё – у танка есть осанка,
а под люком – скрыта голова.
Этот танк – бесстрашен и неистов,
с ним сроднился каждый наш солдат.
Было время, он громил нацистов,
а сегодня стал он экспонат.
Этот танк ни речек не боялся,
ни сирийских огненных пустынь.
В свисте пуль он, как в дождях, купался,
не внимая окрику: «Остынь!»
Не боясь ни армий, ни полиций,
мир насыщен до предела злом.
Кто не видел, как среди столицы
танк огнём плевался в Белый дом?
В этот день он чуть ли не героем
ощущал себя… Ну а потом
наблюдал, как выходили строем
депутаты, покидая Дом.
Ба́ксиков Раси́м ещё курсантом
постигал армейские шаги,
потому он не был дилетантом,
когда встали
на пути враги.
А потом – «Алёша», «Ласка», «Лёня» –
слили в общий ком свои сердца,
и сквозь чащу рощи опалённой
в бой рванулись
три лихих бойца!
Жаль, что мы не встретились с Расимом!
Жизнь порой бывает и слепа.
Вот и мы прошли друг с другом мимо…
Боевое время!.. Не судьба…
3.
Он на вражеские танки
Шёл со связкою гранат,
Не успели оглянуться, –
танки полымем горят…
Фатих Карим
В своих стихах я говорил не раз
и с солнцем, и со скалами, и с морем,
а то с тяжёлым невозвратным горем,
что всем грозило опечалить нас.
Включив компьютер на один лишь час,
у монитора не сомкнул я глаз
и, как во мраке или же в тумане,
увидел вдруг на голубом экране
всё, что хотел я разглядеть сейчас.
Тут на меня помчались «делибаши»!
Они неслись вдоль пашен и лесов,
а с ними грохот, рык и рёв лесов,
и понял я, что были то не наши.
Я – не казак.
И у меня в руке –
не пика, а всего лишь авторучка.
Здесь дом родной мой. И жена, и внучка.
А «делибаши» – уж невдалеке.
Они вот-вот испепелят мой дом!
От них не скрыться, не уединиться.
Хоть обмануть бы! Как‑нибудь отбиться…
Но как унять мне этот злой содом?
Ведь будут мстить мне, словно за позор, –
за труд татар, сроднившихся с Донбассом,
за блеск угля́, сверкающий алмазом,
за нашу песню, где герой – шахтёр.
Фашисты мне, конечно, отомстят
и помешают жить до мирной жизни.
Но всё равно – мы защитим Отчизну,
чтобы она цвела, как белый сад!
И танк «Алёша», прячась средь берёз,
вдруг выстрелил по вражеской колонне –
да так, что танки замерли на склоне,
как будто каждый там навечно врос.
А наш «Алёша» мчался напролом –
так, что фашисты показали спины.
Горели танки и бронемашины –
всё превращалось там в металлолом!
Спеша «Алёшу» подменить в бою,
другой наш танк вдруг заработал рану.
Но как сражаться с дыркой в башне рваной?
Не навоюешь, повредив броню!
Увидев танк, подстреленный врагом,
«Алёша» тут же тянет его тросом –
под гущу леса, к елям и берёзам,
за видный холм, за ближний бурелом.
Над горькой гарью жаркого металла
летят снаряды с ночи до утра,
и никому в сраженье не хватало
ни выкриков «Вперёд!» или «Ура!».
В международной душегубной драке
взлетают часто ма́ты… (И не зря!..)
Но помогают нам не только танки,
а также мощь родного словаря…
«Алёша» вновь – лугами, берегами –
летит вперёд, не опуская взгляд…
Земля покрылась мёртвыми врагами,
мы им не дали убежать назад…
Глазастый дрон – во мне. Ему не спится.
Он видит всё – и полночью, и днём.
Он – на посту,
с осёдланным конём ,
и никогда от них врагу не скрыться!
Ну вот мой конь! Боец мой дорогой.
Трансмиссии натянуты, как жилы.
Есть след царапин…
Экипаж – другой…
А прежний – весь накапливает силы.
Он в край родной уехал отдохнуть,
но дуло танка повернул на запад.
Опять на фронт ему проляжет путь,
и, может, это будет уже завтра.
Душа полна
неудержимых гроз,
плывут над миром ночи и рассветы,
а я «Алёше»
задаю вопрос,
и он даёт мне
чёткие ответы.
Он отвечает на вопрос любой
без грубых слов и ласковых улыбок –
эпохам, странам, людям пред тобой…
Лишь задавай
вопросы без ошибок!
4.
«Скажи-ка, дядя, ведь недаром…»
М. Ю. Лермонтов. «Бородино»
– Скажи, стальной мой друг «Алёша»,
легко ли жить, погибших множа?
Однажды волка встретил я –
аж вздрогнула душа моя!
Связав три сердца в общий узел –
татарина, якута с русским, –
не побежите ль кто куда,
как с горки быстрая вода?
– Ах, мой поэт! Да я ведь тоже
убитым в битве не хочу
и про себя шепчу: О Боже!
Не дорого ли я плачу́?
Способность страхов не бояться
и есть тот воинский порог,
где, прошагав все сто дорог,
мы вновь с врагом готовы драться.
Я знаю, будет он разбит,
а мы здесь обретём победу.
Повсюду взрывов гул гремит,
как будто я по минам еду.
И в тот же миг мои друзья
взмахнули все шестью руками –
и очутился мигом я
лицом к лицу перед врагами.
Враг наступал на нас тогда,
повсюду запах гари плавал,
и танк немецкий я тогда
плевками жгучими расплавил.
– Что? И тебя тревожат дроны?
Враг рушит цельность обороны?
Вон – за снарядом мчит снаряд,
на землю рушится, как град!
– Коль так – меня бы все тут знали
и среди всех героем звали…
Умение нам быть не лишним
дано от матушки Земли,
а храбрость вручена́ Всевышним.
(Мы с ним стать сильными смогли!)
Герой живёт ради державы,
но кто героем стать горазд?
Мы здесь не ищем лёгкой славы,
да нам и Бог такой не даст…
– Что ты имеешь – радость, стыд?
Набор страданий и обид?
Надежду, веру и любовь
иль обжигающую кровь?..
– Что мне сказать? Мой путь указан,
куда идти, где быть в бою.
Через людей я с миром связан,
хоть сам из стали состою.
Я в мир гляжу людей глазами,
на яркий мир, что лёг вокруг,
на красоту под небесами –
и лес, и ров, и ближний луг.
Я в мир вокруг смотрел лучисто
и знал – враг будет побеждён!
(И в мысли всех моих танкистов
я, словно в книгу, погружён…)
Я всех уже могу по лицам
своих танкистов узнавать –
кому настало время злиться,
кому пришёл час ликовать.
Не раз я к вражеским окопам
спешил, чтоб им устроить ад,
враг был готов аж до Европы
бежать, чтобы спасти свой зад.
И я решил – конец фашистам,
пора их всех испепелять,
чтоб на планете стало чисто.
(Но трудно всё ж в людей стрелять…)
Порой нам всем нужна подсказка,
чтоб знать, что следует за чем.
Солдату в битве надо каску,
ну а танкисту важен шлем.
Когда хоть чуть я отступаю,
меня гнетёт обида-стыд,
я словно плохо поступаю
или в бою врагом подбит.
В момент атаки я – счастливый,
с Победой снова я – живу!
И снова мир наш справедливый,
и с нами счастье наяву.
Бои у нас идут всё чаще
и, отгоняя с сердца тень,
врагам, засевшим в ближней чаще,
я приближаю Судный день!
Жить и любить вовек не поздно –
при всех страстях и всех властях,
лишь только вили б птицы гнёзда
на мной израненных ветвях.
Пусть «А́брамсы» горят в атаках
и «Леопарды» на огне,
но выживших в горящих танках
не довелось увидеть мне…
– А мне вот встретился однажды
танкист с колодкой орденов –
душой отважный, бесшабашный,
а звать его Сергей Орлов.
В войну он в танке подорвался
и был опасно поражён.
Но он огню в бою не сдался
и лишь лицом был обожжён…
5.
Они палят, палят с заката,
Но солнце расстрелять нельзя.
Сергей Орлов
В февральский день, когда погиб поэт
и Пушкина читал я, вспоминая,
вновь «Делибаш» явился в мой рассвет,
мираж той битвы вызывая.
На письменном столе моём лежат,
как гильзы, раскатившиеся ручки,
страницы, что легонечко шуршат,
игрушки – то ли внука, то ли внучки.
Вот персонажи пушкинских стихов –
они припоминаются мне сразу.
Я делибашу дал букет цветов,
а казаку – сверкающую вазу.
Я к чёрным дырам космоса свезу
снаряды, бомбы, чтобы распрощаться,
пусть воины прольют по ним слезу,
а для других всё это будет счастьем!
Моя Земля давно вражды полна,
и разве мы не губим наши души,
орудиям давая имена –
«Алёша», «Белый лебедь» иль «Катюша»?
Пожалуй, это всё отчасти – грех,
но только бы Земля была счастливой.
Пускай поэты славят наш успех
и будет наша Родина красивой.
Так пусть «Алёшу» встретит впереди
не вражий дот, не хитрая приманка,
а бьющееся у него в груди,
не зная остановки,
сердце танка!
Он весь из стали – сердце и одёжа.
Он – настоящий Человек.
Алёша!
Когда затихнут бури и стихии,
взойдёт Победы танк на пьедестал.
И хоть изранен он, и хоть устал,
но здесь он станет символом России!
Пусть все увидят
через дым и гарь,
как над землёю, при любой погоде
зажжётся в небе солнце, как янтарь,
даря нам свет и мысли о свободе,
а все мы будем
думать о народе!
Мы знаем все, что Время – наш мудрец,
оно нам дарит планы и открытия,
спешит, чтоб были добрыми события
и не настал истории конец.
Оно ведёт природы хоровод,
давая нам
подсказки и прозрения.
Вот так и мне
пришло стихотворение –
то, что всегда
в моей душе живёт…
Перевод с татарского языка на русский Николая ПЕРЕЯСЛОВА
