Любовный недуг
Опять не пришла. Жестокая.
Мучает и меня, и моего хозяина. Он мужественно ждёт, не скулит, а только подолгу всматривается в конец аллеи. Я не такой сильный – поскуливаю во сне и наяву. Вздрагиваю и вскакиваю, заслышав вдалеке стук женских каблучков.
Но самое страшное то, что я стал чесаться! Часто и яростно.
Хозяин повёл меня к Иван Иванычу, знакомому ветеринару, которого он уважал, а я нет. Ходил слух, что после очередной неудачи Иван Иваныч спокойно накрывал бедняг белой простынёй и, пожав плечами, говорил: «На всё воля Божья…»
Ненавидел я стерильно чистую, неуютную территорию Иван Иваныча. Так и хотелось мне сморщить нос и показать зубы аккуратной стопке белых простыней на стуле.
Чесотка изводила меня, и визит к ветеринару оказался неизбежным.
Ощупав меня всего, Иван Иваныч объявил: «Практически здоров. Недуг на нервной почве». Он смазал расчёсанные ранки, надел мне на шею «воротник» и тихо спросил: «Что-то случилось?» Мой хозяин слега кивнул головой, и мы молча вышли на улицу.
«Конечно, случилось, но не будем же мы рассказывать, что уже две недели девушка Наташа не приходит в кафе, где мы с хозяином ждём её каждый вечер!
Зачем ветеринару знать, что, когда девушка появлялась в конце аллеи и оттуда доносилось “Дейзи, сюда!” – у меня начинало щекотать в носу… Чихая и встряхивая головой, я знал уже, что рядом с девушкой появятся маленькие… торопливые… едва успевающие за цокающими каблучками хозяйки четыре кудрявые лапки…
Разве поймёт ветеринар, как трудно удержаться и не завертеться волчком навстречу розовому бантику, съехавшему на глазки Дейзи?..
Никогда не познать никакому ветеринару великого счастья – сначала замереть, коснувшись носом влажного носика нежной Дейзи, а потом осторожно заглянуть к ней под хвостик!»
Так думал я, уныло семеня впереди моего хозяина. А на следующий вечер…
На следующий вечер мы опять ждали.
Татьяна Власова
Родилась и росла в Сибири. После окончания школы переехала жить в Прибалтику, в Ригу. Обретя профессию драматической актрисы, работала в театрах Калининграда, Смоленска, Еревана. Переехав в Москву, поступила на театроведческий факультет ГИТИСа. С 1999 года преподавала русский язык и литературу, актёрское мастерство в штате Техас, США. Окончила в гарландском колледже факультет фотографии. С 2015 года живёт в Москве.
ПРОШЛОГОДНИЙ МЫС
Летом я опять влюбилась. В женатого. Жена и дочь. Мы встретились во время отдыха на черноморском побережье. Купаться приходили в одно и то же место, в одно и то же время. Но если до приезда этой семьи я получала полное удовольствие от моря, солнца и каменистого, щедро покрытого травой и простыми цветочками берега, то с появлением трёх новичков на диком пляже я начала терять душевный покой.
В то довольно хмурое утро, оставив жену и дочку лежать на огромных цветных полотенцах, мужчина медленно побрёл вдоль берега. Я некоторое время провожала глазами его невысокую плотную фигуру, а когда он скрылся за выступающим с берега камнем, подумала: «Куда же он, а вдруг дождь?» К тому времени я уже познакомилась с этой семьёй, мы иногда перебрасывались общими фразами о погоде, поэтому мне казалось, что если я догоню мужчину и заговорю с ним, это не будет нескромным поступком с моей стороны.
Мужчина шёл не торопясь, и я быстро оказалась рядом с ним. Он улыбнулся:
– Тоже решили прогуляться?
– Да. Сегодня не жарит, ветерок такой приятный!
Помолчали. Шли, разглядывая камешки под ногами.
Потом он сказал:
– В прошлом году мы отдыхали здесь, и я набрёл на небольшой мыс, где-то недалеко отсюда. Приятно было там. Такой же ветерок был.
Он остановился, подобрал самый плоский камешек, посмотрел на воду, с тихим плеском бьющуюся о краешек берега, подбросил камешек в воздух, поймал его и положил в карман светлых брюк.
– Хочу найти прошлогодний мыс, – мужчина грустно улыбнулся чему-то и пошёл дальше.
– Я уверена, она всё там же! – сказала я и двинулась за ним.
Мужчина вдруг остановился, медленно повернулся и, посмотрев на меня странным взглядом, почти прошептал:
– Кто… она?
– Собака! – засмеялась я. – Мои друзья изо всех сил старались уговорить меня приехать сюда отдыхать. Именно на этот дикий пляж. Так живо описали природу, берег, море, даже открытки с видами прислали, чтобы сильнее заинтересовать! – Мужчина продолжал стоять и молча смотреть на меня. – На одной из открыток, – продолжала я, – был небольшой мыс, покрытый мхом, но, я думаю, на самом деле мыс покрыт низкой густой травой. Я ещё не была там и не…
Он всё ещё смотрел на меня. Мне стало как-то… нелегко.
– Друзья говорили, что берег Чёрного моря удивительно живописный, с красивыми бухтами, гротами, изгибами… А этот мыс на открытке напоминал мне большую собаку! Она лежала, головой касаясь воды, как будто спала… А морда у «собаки» такая добрая! – протараторила я и замолчала,
– А я не увидел никакой собаки, – отводя от меня взгляд, тихо произнёс мужчина, отвернулся и быстрым шагом пошёл дальше.
– Потому что вы, наверное, стояли на самом краю мыса, над морем, а «собаку» можно узнать только издали и сбоку, – стараясь не отстать, я почти бежала за ним.
Вскоре берег затейливо изогнулся, уступая морю, и открылся прекрасный вид на небольшой, покрытый густой зеленью мыс.
– Вот он, ну совсем как на открытке! – ахнула я. – Правда ведь похож на собаку?
Мужчина постоял минуту, задумавшись, затем, глухо сказав «да», стал подниматься по травянистому склону мыса. Мне чудилась тоска в молчании моего спутника. Я ожидала, что его встреча с прошлогодним мысом будет более радостной.
Когда мы уже оказались на самой макушке головы «собаки», ветер, как будто разозлясь, усилился. Особенно доставалось нашим головам – порывы ласкового внизу, на пляже, ветерка здесь отчаянно трепали волосы мужчины, а длинными прядями моих волос несколько раз хлестнули по его лицу. Я испуганно отпрянула в сторону, но мужчина засмеялся, дотянулся до моей руки и притянул меня к себе. Он поцеловал меня. В лоб. Потом, погрузив пальцы в пряди моих волос, задумчиво оглядел моё лицо, сказал:
– У тебя красивые глаза… голубые… да, голубые… – и опять поцеловал. В губы.
Почти каждый день мы встречались на вершине мыса Доброй Собаки хоть на несколько минут. И каждый раз мне казалось, не меня он так нежно целовал… не со мной он был… с другой… на прошлогоднем мысе…
Уезжая с курорта, отдыхающие обычно обмениваются адресами или номерами телефонов, но с уходом лета воспоминания об отдыхе и о новых знакомых постепенно блёкнут. Работа, каждодневные заботы и расстояния между людьми, как правило, ослабляют тягу друг к другу.
Я вернулась домой с визитной карточкой Владимира.
Время шло, но я никак не могла перестать думать об этом мужчине. В моих снах он всегда стоял на вершине мыса Доброй Собаки, где ветер ворошил его тёмные, с редкой сединой волосы. В моих снах он так же, как тогда, на мысе, брал моё лицо в свои ладони, говорил: «У тебя красивые глаза … голубые… да, голубые…» – и нежно целовал меня. Просыпаясь, я продолжала чувствовать его прикосновения, а вкус поцелуя у меня на губах ещё долго волновал меня. Первое письмо Владимиру было очень коротким, потому что я не была уверена, думает ли он обо мне, как я о нём, помнит ли меня, нас на мысе.
Мы с вами там были
Не только во снах.
Мы «пса» полюбили,
Что морем пропах.
Владимир не ответил на моё письмо.
Мне так хотелось удержаться, не писать ему больше, но он продолжал приходить ко мне по ночам. Я не выдержала и вновь послала письмо.
Туда мне ночью захотелось вдруг,
Казалось, жизнь прекрасна,
Но мне без ваших губ и рук
Там было холодно и страшно.
Я грелась под «ухом», дремала на «лапе»,
Заснула на «шее» у Доброй Собаки.
Приснилось под ласковый лепет волны –
Собака сказала: «Не брошены мы,
Ты жди‚ не грусти, а верь, что он – твой!» –
И шумно вздохнула, качнув головой.
Ответа на письмо не было.
Понимая, что никакой надежды у меня уже не должно быть, я опять написала, как крикнула!
Тот же ветер, что нашу Собаку ваял,
Звёзды в небе вчера разметал!
Упали в волну – и стали морскими!
Схватить я пыталась, плывя между ними,
Одну, но такую, чтобы вы полюбили!
Но нет! Обожгли и в море уплыли!
Я тщетно ждала ответа, долго и терпеливо, пока не послала последнее письмо.
Прощаться с любовью туда я приду
И к Доброй Собаке на миг припаду,
Шепну ей: «Спасибо за сладкие грёзы!»
И быстро уйду, чтобы скрыть свои слёзы.
Я не знала почерка Владимира, но, когда пришёл конверт, лёгкий и без обратного адреса, я сразу почувствовала, что письмо от него и что оно станет единственной памятью об этом мужчине.
В конверте лежала фотография девушки. Прямые длинные пряди светлых волос, почти правильные черты лица, широкая улыбка, прямой взгляд больших глаз. Мне показалось, девушка была очень похожа на меня.
Только её глаза были зелёными.
