Севастопольская хроника

Штрихи к биографии Петра Сажина

Cевастополь – город морской. Наверное, поэтому самая лучшая и самая старая библиотека – Морская. Она основана ещё в 1822 году усилиями Лазарева, Корнилова, Нахимова – имена этих флотоводцев многое говорят севастопольцам.
Морская библиотека интересна не только своим многотысячным фондом книг, но и тем, что здесь можно увидеть писателя, в каком бы городе страны он ни жил. И именно в Морской библиотеке я в своё время познакомился со многими прозаиками и поэтами… И, конечно, когда узнал, что гостем Морской библиотеки будет автор только что прочитанного мною романа «Севастопольская хроника», то пришёл задолго до начала встречи…
Я, конечно, знал и до этого биографию Петра Александровича Сажина, знал и его книги: «Капитан Кирибеев», «Трамонтана», «Сирень», полюбил его повесть «Три часа», рассказывающую о жизни военного врача-черноморца, погибшего в осаждённом Севастополе в 1942 году… Знал, что писатель в годы войны был военным корреспондентом и сам пережил всё, о чём пишет в своих книгах. Его очерки и статьи, написанные во время обороны и освобождения Севастополя, печатались в газетах «Красный черноморец», «Красный флот», «Красная звезда»… И что «Севастопольская хроника», прежде чем стать книгой, писалась во фронтовых блокнотах: «…в землянке при свете свечи из медной гильзы, заправленной бензином, на палубе корабля, в тряском кузове грузовика…». Знал, что его перу принадлежит ставшая теперь уникальной небольшая книжечка «Щит Севастополя», изданная в 1945 году. В ней он писал о первом дне освобождённого Севастополя:
«Мы долго не могли оторвать глаз от тельняшки и бескозырки, поднятых матросами над городом вместо флага как символ чистоты и бессмертия русской морской души. Под стеной одного из уцелевших домов мы видим танк. Он первым влез на крепостной вал Сапун-горы и первым прорвался в город. Тельняшка и танк, матрос и солдат – щит Севастополя…»
Голос у Петра Сажина тихий, извиняющийся. Словно боится, что все мы, сидящие в зале, что-то напутали и воздаём ему почести по ошибке. Будто кто-то другой, а не он написал много толстых книг…
– Задавайте вопросы, товарищи, – тихо просит Сажин.
У библиотекарей и первый вопрос профессиональный: о значении библиотеки для писателя.
– Для меня библиотека что храм для верующего, – отвечает Сажин. – С трепетом душевным я готов поклониться каждой брошюрке, каждой буковке…
– Сколько лет вы писали «Севастопольскую хронику»?
– Шесть лет и всю жизнь. Простите за банальный ответ, но это так. Всю жизнь и шесть лет корпения за письменным столом. Писал трудно. Я человек, в литературном отношении не современный – все данные держу в голове, не научился пользоваться документами. К ним прибегаю только в редких случаях. А книга же моя – до-ку-мен-таль-на!.. Трудно далась книга не только мне, но и моей жене. Вы не думайте, что если у меня тихий голос, то я такой же тихий человек, – улыбается Сажин. – Шесть лет я писал книгу, и все шесть лет она приближалась ко мне только на цыпочках. Не завидую своей жене, не завидую всем писательским женам!.. Но они терпят. Хочется думать, из-за любви к нам. За это им всем низкий поклон, и пусть жена простит меня за те муки, которые причинил ей вольно или невольно.
Сажин встал и поклонился жене, заставив смутиться эту симпатичную женщину.
Потом была экскурсия по Морской библиотеке. Специально для Петра Сажина. Вёл её сам директор, подчёркивая тем самым торжественность церемонии.
– Не тяжело ходить? – то и дело обращался директор к писателю. – Не слишком ли я спешу?
Вопросы по существу: Сажин ходит тяжело, с трудом преодолевая трёхэтажные лестничные марши. Выручает палка, на которую он опирается: с Великой Отечественной войны Сажин вынес не только ратный опыт, но и тяжёлые ранения.
Директор распахнул двери одной из комнат и торжественно провозгласил:
– Фонд редких изданий!
Здесь были книги не только редкостные, но и с удивительной судьбой. Вот книга А. Лавинцева «Под щитом Севастополя». В июне 1942 года, когда фашисты захватили северную сторону города, держался только небольшой гарнизон Константиновского равелина. В перерывах между атаками защитники читали эту редкостную книгу, изданную ещё до революции. Дочитать не успели… Но когда покидали пылающий равелин, не забыли о книге: закопали её в землю, вложив между страниц записку: «Вернёмся в Севастополь – дочитаем».
Вернулись! К горю нашему, не все… Но живые дочитали книгу и подарили её Морской библиотеке.
– Я был тогда в Константиновском равелине, – тихо произносит Сажин, – я был знаком со многими, которые не успели дочитать…
Константиновский равелин «запирал» вход в Северную бухту, ту самую бухту, о которой Пётр Сажин сказал в своей «Севастопольской хронике»:
«В этой бухте живёт дух матросский. Глядя на боевые корабли, так и хочется сказать: «Здесь русский дух! Здесь Русью пахнет!» Да, всё здесь, на этой воде, венчано на вечность, начиная с матросов Ушакова, Лазарева, Нахимова, а за ними матросов Шмидта, затем бессмертных революционных моряков и, наконец, матросов Великой Отечественной войны…»
В фонде редких изданий имеется полный комплект журнала «Морской сборник», начиная с первого номера, вышедшего в 1848 году… Журнал одного из батальонов 13-й интернациональной бригады имени Домбровского, сражавшейся против фашизма в Испании в 1936–1939 годах… «Слово о полку Игореве», изданное в 1800 году, и первое издание драмы Александра Пушкина «Борис Годунов», помеченное 1831 годом.
Хранятся в редком фонде и «Устав воинский Петра Первого» (1716) и «Первый морской устав Росcии» (1763)… И ещё много, очень много редких и замечательных книг.
Сажин внимательно слушает пояснения, и можно только удивляться ему. Давно я не видел человека, который умеет вот так «вкусно» смотреть на книги. В сажинских глазах можно было прочитать всё: преклонение, восхищение, удивление.
– Хотите увидеть собственноручную запись Петра Первого? – директор говорит нарочито спокойно, словно речь идёт о плакате, выпущенном вчера двухмиллионным тиражом.
– Царя Петра?! – удивляется Сажин.
– Его самого, – с достоинством отвечает директор, и, глядя на него, можно подумать, что это он заставил Петра I оставить автограф для Морской библиотеки.
Конечно, автографы Петра I можно увидеть в музеях Москвы и Санкт-Петербурга… Но всё же редкая библиотека может похвастаться таким документом!
Директор извлекает из сейфа автограф. Пётр Сажин прочитывает лишь машинописный текст, приложенный к автографу Петра I, – подлинные документы доступны сейчас лишь специалистам.
Потом я пошёл провожать Петра Александровича Сажина в гостиницу… Мы шли по расцвеченному городу, был праздник тридцатилетия освобождения Севастополя от немецко-фашистских захватчиков. Нам встречались убелённые сединами люди. На груди у них – фронтовые ордена и медали. Всё было так, как об этом сказано в «Севастопольской хронике»:
«Матросы Великой Отечественной войны! Сегодня их особенно много в Севастополе… Одни отмечают «круглую дату» с момента подъёма флага, другие – награждение орденами, третьи – присвоение гвардейского звания. Севастопольские гостиницы занимают то подводники, то морские лётчики, то катерники, то морская пехота…»
Повесть «Севастопольская хроника» – лучшая из книг о Севастополе, написанная в послевоенные годы. Первыми это признали читатели-севастопольцы. Они первыми и поздравили писателя, когда совместным решением секретариата правления Союза писателей СССР и Главного политического управления Советской армии и Военно-морского флота повесть Петра Сажина «Севастопольская хроника» была удостоена серебряной медали имени А. А. Фадеева.

Михаил ЛЕЗИНСКИЙ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.