Космос и МКС: как всё устроено на самом деле

Олег Артемьев – лётчик-испытатель, Герой Российской Федерации, борт-инженер МКС, у которого за плечами два космических полета, три выхода в открытый космос общей продолжительностью более 20 часов, самый известный космонавт-блогер Рунета (Twitter, YouTube, Instagram – более 500 тысяч подписчиков) – в своей дебютной книге «Космос и МКС: как все устроено на самом деле» показывает всё, что обычно скрыто от людских глаз.

Я не мечтал c детства стать космонавтом. Сам вырос и провёл детство на Байконуре – в космической гавани. Но все те, с кем я жил, дружил, детство провёл, хотели стать не космонавтами, а лётчиками, моряками… я хотел быть моряком. Всё, что связано с морем, было мне интересно. А космонавты для нас были людьми, которые нам, наоборот, мешали жить, потому что их надо было обязательно встречать, когда они приезжали. Нас выставляли вдоль дорог с флажками. Летом было жарко, зимой – холодно, поэтому они мимо нас быстро проходили, и было не очень приятно. Оттого космонавтом стать не хотелось.
После учёбы в школе и службы в армии поступил на подготовительное отделение МГТУ им. Н. Э. Баумана. Мы ездили по предприятиям, чтобы выбрать себе специальность и кафедру, однажды и попали в центр управления полётами. С лекцией выступал лётчик-космонавт, дважды Герой Советского Союза В. А. Соловьёв, руководитель полёта. Тогда он руководил «Миром», а сейчас – полётом Международной космической станции. И вот он так интересно рассказывал, что все мы загорелись стать космонавтами. У кого-то получилось, у кого-то – нет.
К первому полёту 24 марта 2014-го я готовился 11 лет. Сначала я поступил в отряд космонавтов в 2003 году и стал кандидатом в космонавты, прошёл ОКП – общекосмическую подготовку, которая длилась около двух лет. После неё наступает подготовка в группах по специализации – там уже до трёх лет. По окончании нужно сдать больше 100 экзаменов и зачётов. Большинство результатов этих экзаменов действует около трёх лет, каждые три года надо пересдавать. Жизнь космонавтов-астронавтов – постоянная сдача экзаменов и зачетов, домашних заданий. Это считается одним из самых тяжёлых моментов.
Подготовка включает много направлений. Техническая подготовка – это сдача экзаменов по бортовым системам корабля, станции, их очень-очень много. Заземлённая подготовка – обучение полётам на реактивных самолётах Л-39. Это значительная часть подготовки. Физическая – это физкультура 2–3 раза в неделю, но это зависит от человека, он сам должен держать себя в форме. Это могут быть занятия бегом, плаванием, бадминтоном, раньше были футбол и хоккей – их запретили, потому что это травмоопасные виды спорта. Также есть парашютная подготовка. Это сложная операторская деятельность. Человек ставится в экстремальные условия перед тем, как выпрыгнуть из вертолёта или самолёта, и затем, когда он уже стабилизировался в воздухе, он должен вести репортаж – рассказывать, что происходит, решать задачи. В первый раз двух слов связать не получается, но с каждым прыжком репортаж становится всё чётче, человек становится устойчивее. Первый этап этой парашютной подготовки – это 35–40 прыжков. Это достаточное количество, чтобы человек начал относиться хладнокровно к прыжкам. Таких этапов несколько – до трёх, после чего человек выходит на такой уровень, когда не особо страшно или страшно, но можно держать себя в руках.

Специальный вид подготовки – это гидролаборатория в скафандре, она считается самой опасной и трудоёмкой работой – имитацией выхода в открытый космос. Там мы в скафандрах в так называемой гидроневесомости отрабатываем различные типовые операции. Затем сурдокамера, когда ты в течение 72 часов в режиме непрерывной деятельности не спишь, выполняешь какие-то задачи, тесты. У нас есть подготовки на базах партнёров, так как помимо российского сегмента есть американский: база подготовки в Хьюстоне – мы ездим туда сдавать экзамены по американским системам, а также в Кёльн (Германия) и Цукубу (Япония).
При подготовке бывают перегрузки, например в центрифуге. Это входит в медицинскую комиссию – ВЭК – врачебную экспертную комиссию. Её проводят раз в год, в течение двух-трёх недель проверяют все системы организма и выдают специальные заключения. Есть барокамера, которая поднимает на высоту 5 километров на полчаса, потом очень быстро спускает. Центрифуга, если предыдущие процедуры пройдены. Если ты будешь летать на самолёте, то перегрузка будет 3–5 g на голову, таз и грудь, на спину – это 4 и 8 g. Космонавта учат переносить перегрузки так, чтобы не потерять сознание и остаться работоспособным. Если человек не подготовлен, он теряет сознание сразу. Это специальные упражнения. Во время нарастания перегрузки надо напрягать те или иные части тела в зависимости от типа перегрузки. Такой вид подготовки только в России есть, даже в Америке нет. Этой центрифугой пользуются не только астронавты, космонавты, но и лётчики боевых истребителей.
Подготовка – это очень интересно, сначала это в новинку, а потом входит в привычку. Ещё есть подготовка в самолёте – полёт в невесомости. Это в основном для тех, кто ещё не летал в космос. Самолёт летает по параболе Кеплера. Космонавты учатся в невесомости надевать скафандр, передавать грузы и вообще чувствовать, что это такое. Один полёт – 10 горок, в каждой горке где-то 25 секунд невесомости. Горка – подъём на высоту 6 000 метров, затем под углом 45 градусов – добирание высоты 9 000 метров, где происходит переход через вершину параболы, – там и возникает ощущение невесомости в течение 25–28 секунд, затем самолёт спускается до 6 000 метров, и ­начинается новая горка.

* * *

Случаются интересные ситуации на станции. У летчиков и космонавтов слух немного снижен из-за постоянной работы в шуме.
Наши врачи всегда предупреждают: «Защищайте слух! Пользуйтесь берушами!» И я взял их в первый полёт. Ко сну отправляемся. Достал эти беруши, памятуя о том, что всё-таки шумно. А жил тогда в каюте американского сегмента.
Когда проснулся утром, рядышком были японец, американцы, они и говорят с подколкой: «Молодец! Хорошо поспал!» Я думаю: «Что такое? Что случилось?» А когда прилетел на свой сегмент, там все чернее тучи ходят, не разговаривают. Потом на утренней конференции (там мы рассказываем, что было ночью, как работу провели, даются какие-то наставления по работе) выяснилось, что ночью произошло несколько ложных возгораний и пожарных тревог.
Во время пожарных тревог отключается вентиляция, чтобы дым и пожар не распространялись, надо уточнять причину – это долгоиграющие процессы. Мои соседи, мои друзья – американец и японец – не давали меня разбудить. Я не просыпался, потому что эти беруши затолкал в уши поглубже и вообще ничего не слышал. А мои товарищи всю ночь разрешали эту ситуацию, поэтому весь день были сонные, вялые. Один я за работу хватался.
По речи тоже слышно, когда человек уставший, еле-еле они говорили. Такая вот полузабавная ситуация. После этого с берушами больше не спал. Есть наушники активного подавления. Они как раз позволяют сигнализации проходить, а разговор и звуки станции заглушают.

* * *

Традиции у каждого экипажа свои, у кого-то их нет. Эти традиции люди сами придумывают. Какие-то отмирают, какие-то остаются. Основная традиция – экипаж видит ракету, когда идёт тренировка на корабле, она там лежит, ещё не собрана. А когда её увозят, основной экипаж её не видит.
На самом деле все традиции перешли из авиации. Нельзя фотографироваться на фоне ракеты, на которой ты полетишь, как и перед самолётом плохая примета сниматься. Никогда не говорят слово «последний», всегда «крайний», просмотр фильма «Белое солнце пустыни» перед полётом. Известна традиция подкладывать монетки под тот мотовоз, который тянет ракету. Они там сплющиваются, потом мы раздаём их тем, кто приезжает нас провожать.
Расскажу, какие бывают ситуации, связанные с техникой на корабле. Бывает так, что время перескакивает в компьютере, и программа, которая показывает местоположение, может сдвинуться на 5–6 дней вперёд или назад. И вот человек, которому надо что-то сфотографировать, смотрит, что скоро дойдёт до нужной цели. Он сидит, фотографирует, ждёт и говорит: «Так, Китай, Китай, Китай». А ты в иллюминатор смотришь, а это совсем не Китай, а Австралия. А он опять что-то там ищет, где же космодром.
Говорю:
– Что ты ищешь?
– Сечан!
– А он что, в Австралии, что ли?
– Какой Австралии! Он в Китае, что, не знаешь, что ли?
– Это Австралия!
– Какая Австралия? Это Китай!
Вот такое бывает. Высший пилотаж, когда сразу всем говорят: «Пошли посмотрим, как он там фотографирует!» Понятно – там что-то интересное. Все сидят кружком и смотрят, как он Китай ищет.

* * *

Фотосъёмка – это работа. Может быть, она и переросла бы в увлечение, если бы я ходил постоянно с этим аппаратом. А так я любитель. Видишь хороший, интересный кадр – рука сама тянется сфотографировать. Это у профессионалов из десяти кадров один хороший, а у меня, может, из сотни один удачный. Иногда, бывает, десять сделаешь, и все хорошие – как повезёт. В детстве фотоаппараты были плёночные, я даже ходил в фотокружок. Цифровая съёмка – другой уровень. Получается, что у нас сейчас все фотографы, особенно когда есть мобильные телефоны. У всех свой опыт, но каждый чувствует себя профессионалом.
Бывает, что снимок темноват, а это место уже тяжело снова сфотографировать, тогда ты пытаешься обработать. На самом деле на это времени нет. Особенно в первый полёт: у меня не было компьютера такой мощности. Стараюсь фотографировать так, чтобы ничего не обрабатывать. Иногда могут помочь: просто вырезают то, что интересно, особенно какой-нибудь храм. На фотографию смотришь и не поймёшь, где он находится, поэтому вырезаешь этот кусочек. Сначала общий снимок, потом дальше приближаешь, но так, чтобы он был более чётким. Если сильно обрабатывать фотографии, они неестественные получаются. Высший пилотаж – сделать такой снимок, который не требует обработки, но не всегда получается. Поэтому, чтобы хороший снимок получить сразу, начинаешь вертеть этими настройками фотоаппарата и так, и сяк. Бывает, что одно и то же место снимаешь, но с разными настройками.
Когда я фотографирую для соцсетей, репортажа, необходимо иметь несколько камер. Нужно, например, чтобы короткофокусный объёмный «рыбий глаз» был под рукой. Если надо сфотографировать, допустим, Астрахань, ты подлетаешь и фотографируешь сначала на «рыбий глаз», сразу видна вся дельта Волги плюс её изветвления, может быть, до Саратова видна. Потом берёшь чуть-чуть длиннее объектив (200–400) – и дельта, и Астрахань. Потом берёшь 400–800, после уже тяжёлую артиллерию, 1600, и поквартально этот город фотографируешь. В итоге получается репортаж. Можешь по-разному расположить «карусель»: сначала самый дальний снимок, «рыбий глаз», или сразу квартал поставить, а потом по возрастанию и наоборот. Поэтому идеально, когда у тебя под рукой четыре фотоаппарата, но не всегда выходит.

* * *

Перед первым полётом никаких эмоциональных потрясений не было, только волнение: лишь бы эта командировка началась – просто потому, что причин не полететь очень много. Кто-то из экипажа заболел, сам можешь слечь и подвести экипаж, случится неисправность техники, которая может не позволить улететь.
Небольшое волнение может быть из-за этого, и то оно где-то глубоко. Если бы я не готовился очень долго, а просто шёл мимо ракеты, а меня запустили, то это было бы большим потрясением. А когда ты годами готовишься, когда ты знаешь, что каждую секунду, каждую минуту должно произойти, что за чем должно открыться, закрыться, включиться, засветиться, то просто работаешь.
Одно дело – тренажёр, другое дело – реальный корабль: там звуки другие, на это реагируешь. Там не до срывов было, там здорово, подъём эмоциональный. Когда все идеи по плану после двухлетней подготовки, очень приятно. Если срывается – то, конечно, немного обидно.
Космос вызывает зависимость. Хочешь вернуться обратно в эту атмосферу, невесомость, эту среду – как второй родной дом. Так же, как хочется всегда вернуться туда, где детство провёл, появляется чувство ностальгии. Тут тоже самое…

Чёрно-белое кино

– Доченька, давай нарядимся в красивое платьице! Надевай-надевай, вот так, хорошо. Пойдём к тёте Любе кино смотреть по телевизору, мы сегодня на десять часов записались. Быстрее, а то опоздаем!
Наталке шёл седьмой год, осенью в школу пойдёт, поэтому мама уже брала её с собой к соседке телевизор смотреть, новенький, с маленьким экраном, чёрно-белый. Это была диковинка! Кино – дома! Не важно, что показывали: новости или фигурное катание, концерт симфонического оркестра или балет, футбол или «Алло, мы ищем таланты!», главное – просто смотреть телевизор! Ни у кого такого чуда ещё не было, а тётке Любке сын из города привёз!
Записывались на просмотр телепередач с вечера, человек по семь-десять на пару часов. Потом другие шли. Только уселись Наталка с мамой перед экраном, как зазвучал всеми любимый голос Левитана, но не из телевизора, а из соседней комнаты по радио:
– Говорит Москва, говорит Москва. Работают все радиостанции Советского Союза. Московское время – десять часов две минуты. Передаём сообщение ТАСС о первом в мире полёте человека в космическое пространство. 12 апреля 1961 года в Советском Союзе выведен на орбиту вокруг Земли первый в мире космический корабль-спутник «Восток» с человеком на борту. Пилотом-космонавтом космического корабля-спутника «Восток» является гражданин Союза Советских Социалистических Республик лётчик майор Гагарин Юрий Алексеевич.
И далее голос космонавта: «Поехали!..», шипение, помехи и комментарии Гагарина о прохождении полёта.
Мамка и тётя Люба начали креститься, радоваться, потом обниматься.
– Ох, что будет?! Поди, Господа нашего Иисуса Христа там увидит! Возвернётся ли? А всё-таки как здорово, что мы Америке нос утёрли! Первые!
А девчушка представляла себе, как Бог сидит на облаке, а мимо советская ракета летит с красной звездой. Представила – и засмеялась. Ей было весело, потому что взрослые радовались.
По телевизору красивая дикторша тоже стала говорить о первом в мире полёте человека в космос. На весь экран показали портрет улыбающегося мужчины с добрым взглядом искрящихся глаз с какой-то неуловимой лукавинкой.
«Вот он какой, Юрий Гагарин! Красивый, – подумала Наталка. – Вот подружки удивятся, когда я им расскажу, что видела так близко на чёрно-белом экране телевизора первого в мире космонавта! Нашего, советского!»
И в голове девчушки сами собой зазвучали слова гимна СССР: «Союз нерушимый республик свободных…»
Эти слова торжественно и величаво неслись из репродуктора каждое утро и будили всех в доме, в том числе и её. Она, конечно, была ещё маленькой, чтобы до конца осознавать грандиозность произошедшего события, но чувство радости и гордости за свою страну, за свой народ и его героев захватило всё её детское существо. Это чувство она несла в себе, взрослея, переходя из класса в класс, из октябрят – в пионеры, из пионеров – в комсомольцы.
Осознание незыблемости и мощи своей страны не покидало Наташу никогда!

Наталья АДЛЕР