Запас прочности? Есть!

Интервью с актёром Тамбовского государственного академического драматического театра, народным артистом РФ ­Юрием Томилиным

Александръ: – Юрий Владимирович, Ваша творческая жизнь проходит на глазах тамбовского зрителя, знавшего Вас и молодым, и актёром среднего возраста, теперь Вы корифей тамбовской труппы, лауреат премии имени Ивана Марина, премии ТО СТД имени Дмитрия Дульского, премии «Признание» театрального фестиваля имени Николая Рыбакова, народный артист РФ. Сколько прожито, сколько пройдено, наверное, пора мемуары писать…
Помните, по окончании 212-го театрального сезона апрельским вечером 1998 года Вы, тогда заслуженный артист РФ, пригласили нас на свой бенефис по случаю 20-летия творческой деятельности? До этого зритель думал, что довольно хорошо знает Вас как актёра, однако после роли пса Фауста в пьесе из триптиха Александра Слаповского «Многоликое лицо моё» поколебался в своей уверенности, знает ли он многоликое томилинское лицо…

Юрий Томилин (улыбаясь): – Дело в том, что наше отделение СТД регулярно получает из Москвы, из «Клуба 96», информацию о новых пьесах, новых переводах зарубежных драматургов. Я позвонил и спросил, нет ли у них чего-то новенького, свежего для бенефисной роли актёра 45 лет. В ответ: есть, триптих Слаповского. Я прочитал все три пьесы, и выбор пал на «Фауста». Я заболел образом брошенного на свалке пса и постепенно начал воплощать его.

– Кто из режиссёров работал с Вами над моноспектаклем?
Ю.Т.: – Никто. Дело в том, что, когда я учился на курсе Анатолия Александровича Васильева в ГИТИСе, он как-то дал задание: к следующему семестру привезти (я учился заочно) инсценировку рассказа Луиджи Пиранделло, на выбор, в своей постановке и, естественно, сыграть. Выбрал «Муж моей жены» и получил похвалу мастера. То был первый опыт режиссуры, и он долго оставался единственным.

– А в случае с «Фаустом» Вы делали как сердце подсказывало, и никто не мешал, не довлел…
Ю.Т.: – Да, Вы правы. Бывает, режиссёр больше мешает, чем помогает. Постановка моноспектакля окрылила. Позже я получил письмо из Центрального дома актёра имени Яблочкиной о том, что в Самаре состоится фестиваль самостоятельных актёрских работ, не из плановых театральных, а ставь где хочешь, хоть на крыше… Запланировано было десять спектаклей, и среди них моя работа. Это меня и подвигло. А почему, если наш театр в то время семь лет не ездил на гастроли по разным причинам, почему бы в единственном лице не прославить тамбовскую землю? Я надеялся: моё негромкое слово из Тамбова произведёт впечатление на комиссию, и, представьте себе, произвело. Телеверсия «Фауста» позже была показана зрителям Тамбова, растиражирована в другие регионы.

– Наш диалог начался с роли пса Фауста, а я подумала, что на тамбовских подмостках Вы впервые появились в 1979 году, исполнив роль пса Гаспара…
Ю.Т. (рассмеялся): – Я тоже подумал об этом… Пёс Гаспар – весёлый, немножко недотёпа, проморгал волшебные луковицы в сказке Машаду «Сокровища Бразилии», а вот пёс по кличке Фауст – рассудительный, наблюдательный, мудрый… Круг «собачья жизнь» замкнулся…

Так вот, стартовал я в сказке, а я любил сказочных героев: Кот в «Елене Премудрой», Король – «Принцесса и свинопас», мудрый Крот из «Приключений Чиполлино», Гном – «Белоснежка и семь гномов». Где-то около пятнадцати сказочных ролей сыграно, даже женская – Бабы Яги. Потом назначили на роль Онучкина в «Женитьбе» Гоголя, сыграл Бумбараша. И за эти три образа в 1980 году ВТО (ныне СТД) удостоило меня главного конкурсного приза за исполнение мужской роли. Тогда устраивались творческие отчёты молодёжи с присуждением премий.

Потом опять было счастье: по рекомендации Управления культуры области нескольких молодых актёров нашего театра, меня в их числе, отправили на заочную учёбу в ГИТИС, а в 1987-м я окончил режиссёрский факультет на курсе Васильева (актёрская группа).

– Когда Вы приехали в Тамбов, существовал институт главных режиссёров, и для Вас работа началась с заслуженным деятелем искусств РСФСР Анатолием Васильевичем Ивановым.
Ю.Т.: – Я приехал в апреле 1979-го, осенью он приехал с Сахалина. Анатолий Иванов – это театр гражданской темы, художественной правды и психологической достоверности. Тогда в репертуар вошли спектакли «Мы, нижеподписавшиеся…», «Тринадцатый председатель», «Древо жизни», с которыми театр успешно выступил на Всероссийском смотре драматургии, а в 1983-м – успешные гастроли в Ленинграде с шестью спектаклями (кроме «Древа жизни»): «Женитьба», «Романтики», «Ретро», «Всё в саду», «Белоснежка и семь гномов», «Сокровище Бразилии». Иванов четыре года руководил Тамбовским театром, и я считаю его тоже своим учителем.

В Ростовском театральном училище моим педагогом был Владимир Александрович Молчанов – это школа Завадского, люди пожилого возраста. И их взгляд на театр резко отличался от того, что делал в Ростовской драме Юрий Ерёмин, но встреча с Ивановым – это, конечно, дистанция огромного размера в восприятии театра. Надо было многое из себя изживать, так как закваска была несколько показная, а быть надо простым, ненавязчивым – так учил Анатолий Иванов…

Играл я в основном комедийные, гротесковые, характерные роли, но прошло время, и я вспоминаю: с главрежем Никитой Андре­евичем Ширяевым мы попытались открыть (да, может, они и были) другие грани драматического актёра. И вот не случайно, видимо, был выбран Фауст – там есть то, что не доиграно, скажем так (декламирует строки Евтушенко):

Я разный –
Я – натруженный и праздный,
Я – целе- и нецелесообразный.
Я весь несовместимый, неудобный,
Застенчивый и наглый,
Злой и добрый.
Я так люблю,
чтоб всё перемежалось!
И столько всякого
во мне перемешалось.
От запада и до востока,
От зависти и до восторга!
(пауза)

– Я помню эту аудиокассету «Я – разный» со стихами Евгения Евтушенко, Арсения Тарковского, Иосифа Бродского, Бориса Пастернака и других, песнями из спектаклей в Вашем исполнении. И это тоже в некоторой степени наброски актёрского портрета.
Ю.Т.: – Да, а запел я в сказках. Сначала мучился с Володей Шишкиным, был у нас зав. музчастью, он со мной и Бумбараша репетировал. Потом я запел с Романом Бажилиным, известным тамбовским композитором, который написал немало музыки и песен к нашим спектаклям. Конечно, это обычное актёрское пение, никакой не Голос. А с Романом Николаевичем мы очень сдружились на творческой стезе.

– А как складывались отношения с режиссёрами, их было немало, и все тоже «разные»?
Ю.Т.: – По нашей актёрской науке, актёры делятся на три категории: первая – те, кто принимает режиссёрские решения безоговорочно, вторая – кто принимает их с сомнениями и разными колебаниями, и третья – отрицает их напрочь. Я вхожу в первую категорию, то есть надо попытаться понять режиссёрский замысел и воплотить его. Сегодня анализирую и вижу: у меня не было конфликтных ситуаций – мол, не согласен, и всё. Есть актёры двух школ: щепкинской и щукинской. Щукинскому скажут: «Делай кувырок», он сделает и спросит: «Зачем?» Щепкинский спросит: «Зачем кувыркаться?» Если решит, что надо, – тогда сделает. Я, наверное, отношусь к щукинской школе, и, судя по пройденному, результаты неплохие именно этой методики. Хотя со мной многие коллеги не согласятся. У каждого своя «кухня».

– Естественно, как и то, что работаете Вы в едином творческом пространстве.
Ю.Т.: – Меня часто судьба сводит на сцене с заслуженной артисткой РСФСР Валентиной Поповой: в «Двенадцатой ночи» я играл шута, она – мою хозяйку; в спектакле «Я приду завтра…» героиня Валентины Сергеевны отвечает мне взаимностью, а в «Анахоретах» Минька – деревенский дурачок – безответно в неё влюблён… И много ещё примеров можно привести. Вообще все актрисы театра за долгие годы были моими партнёрами: сценическими любовницами, жёнами, и было ложное понятие, что я по амплуа герой-любовник. Это несколько ошибочное мнение.
Часто партнёрствуем с Еленой Евгеньевной Фёдоровой: «Декамерон», «Игра любви и случая», «Чудеса в решете», «Когда спящий проснётся»… Далее, как говорится, по списку: заслуженные артисты РСФСР Дмитрий Дульский, Михаил Березин, Светлана Томилина, Ирина Горбацкая и многие другие актёры.
Всегда и сразу ли понимаем друг друга? Бывают расхождения, ведь у каждого своё мнение, бывают диаметрально противоположные. Тем не менее, как в любом театре, сложился ведущий костяк, но это большая театроведческая тема, отдельный разговор.

– Без малого за сорок лет Вы сыграли более восьмидесяти ролей… жизнь как в сказке…
Ю.Т. (вздыхает): – Не совсем, что греха таить. Было всякое-разное, были тягостные минуты разочарований, сомнений. Иногда хотелось задуматься о смене профессии. Отчего это идёт? От внутреннего страха, в каждом из нас сидит этот страх, и психологи советуют преодолеть его как неотъемлемое условие для того, чтобы выполнить ту или иную задачу. И чёрным по белому написано: преодолевайте страх, идите смело в надежде, что всё будет хорошо, и, конечно, – заряд оптимизма.

В день спектакля с утра начинаешь настраиваться на то, как перекинуть через рампу ту энергетику, которая заложена в данной постановке. Я уж не говорю о моноспектаклях. Допустим, час сорок идёт спектакль «Повелитель букв» – по Достоевскому, Гоголю, иже с ними целый ряд произведений писателей того времени: Поль де Кок, Василий Капнист, Козьма Прутков, Александр Пушкин… Вообще катастрофа, это зрелище, как говорит моя жена, не для слабонервных (смеётся). Я пять лет готовил спектакль, мне казалось, что столько текста никогда не выговорю. Это дружеский шарж, назовём его так, на Гоголя, поэтому надо было много перечитать, чтобы более насытить моего Опискина в спектакле, рассчитанного на знающего зрителя. Спектакль идёт на большой сцене, потому что маленькая не умещает всей энергетики. Трижды он шёл на большой, и скажу вам, зритель был тот самый, которого я предполагал, я чувствовал это… Всё не зря…

Я заговорил о страхе. Так вот, в Старой Руссе, на фестивале по камерным произведениям Фёдора Достоевского, я вышел на сцену и первое, что делаю, – зажигаю свечу. Она гаснет, ещё, ещё… По залу пошёл ропот. Боже мой, я к этому не был готов! Подумал, что спички отсырели, положил их на стол и сказал себе: «Давай, Юра, дуй до горы… вперёд, ты можешь всё».

– Н-да, Ваши моноспектакли укрепили за Вами славу первопроходца в этом жанре на тамбовских подмостках.
Ю.Т.: – А знаете, это от творческой неудовлетворённости началось. Помните, время «Фауста», год 1998-й? В 2004-м отмечалось 190-летие Михаила Лермонтова (мой любимый с младых ногтей автор), и я поставил «Тамбовскую казначейшу»; в ­2006-м – 250-летие Российского театра, и ещё спектакль – «Русский актёр. Биография»; затем – посвящение 190-летию Достоевского – «Повелитель букв». В этих работах я – актёр-исследователь. Самостоятельная работа даёт замечательную возможность развития интеллекта, творческих данных, амплуа, углубления в разножанровость. Мой любимый жанр – трагикомедия, особенно в спектакле «Русский актёр. Биография». Зритель принял его, я показывал спектакль в Москве, в ЦДА, и фестиваль «Островский навсегда» открывался «Русским актёром».

Не секрет, жизнь актёров складывается так, что количество сыгранных ролей не соответствует количеству созданных образов. Именно потому, что одна роль желанна, близка и относишься к ней с трепетом, другая исполняется по назначению, приказу, хотя многое зависит от точности распределения. Я как-то анализировал для себя и понял, что созданных мною образов не так уж и много, до десятка не дотягивает…

Юрий Томилин

– Ну, это уж чересчур самокритично…
Ю.Т.: – Закон театра непоколебим: приказ должен быть выполнен, назначенная роль сыграна. Наверное, поэтому не состоялись мои три проекта: Гамлет, князь Мышкин, Лжедмитрий. Были всякие перипетии, но роли не состоялись. Судьба!

Но судьба подарила такие роли, как Эзоп в одноимённом спектакле, Журналист – «Я приду завтра…», Фома Опискин – «Село Степанчиково и его обитатели», Журден в булгаковской комедии, купец Баранщиков – «Чёрт попутал», депутат Говоров в спектакле «Хомо эректус», а ещё раньше – Минька в «Анахоретах», Ушастый – «Две стрелы». Их объединяет исповедальность. Как сказал один великий человек, искусство актёра состоит в том, может ли он публично исповедоваться или нет, открыть душу, и в какой степени. От одной роли к другой – это действительно этапы осознания себя в профессии, профессии в себе: что я есмь, на что способен, что могу.

Когда отмечался мой 60-летний юбилей, всю неделю шли спектакли с моим участием, я бы сказал, достойные спектакли из репертуара нашего театра, и много говорилось о сценических удачах, актёрской форме. И всё же никуда не деться, мечтаешь о несыгранных ролях. Как-то один театр предлагал роль Войницкого в «Дяде Ване». Не сложилось, я расстроился, был на грани того, чтоб уехать ради одной роли… Были другие предложения, но в мои лета они остались воспалённой фантазией.

– Мы с Вами как-то углубились в былые времена, но ведь не всё в прошлом, далеко не всё, и в Тамбове зритель продолжает ходить на Томилина, и Вас рада видеть московская публика в ЦДА имени Яблочкиной, на театральных фестивалях, а ещё и Тамбовский молодёжный театр…
Ю.Т.: – Да, ещё и Тамбовский молодёжный театр. В конце 2010 года нынешний директор драмтеатра Пётр Куликов пригласил поучаствовать в спектакле по пьесе Николая Коляды «Театр». Вместе с Еленой Фёдоровой мы взялись на базе ТМТ, который тогда находился в ДК «Знамя труда», за этот интересный материал. Премьера спектакля состоялась в марте 2011 года. С тех пор и пошло: Островский, Шиллер, Шварц… Последняя работа – роль Андрея Григорьевича Сарафанова в спектакле по пьесе Вампилова «Старший сын». Совсем недавно, в рамках празднования 80-летия Вампилова, мы с успехом показали его в Центральном доме актёра в Москве. Безумно люблю своего героя и в каждом спектакле стремлюсь найти в нём новые черты. Искренне благодарен режиссёру спектакля Виктору Фёдорову, что он откликнулся на моё предложение поставить эту замечательную, трогательную, тонкую пьесу.
– Мне видится, что спектакль «Старший сын» в репертуаре ТМТ не на один сезон… Вообще тема «Юрий Томилин и молодёжный театр» требует продолжения. А пока ставим многоточие…
Ю.Т.: – Спасибо.

Лариса ШМЕЛЁВА

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.