Александр АНАНИЧЕВ

Пушкину

Огни чужие на Тверской
И сумрак душный.
Стоит с поникшей головой
Над бездной Пушкин.

Москву чумной, безумный ветр
Освобождает.
Всё ниже голову поэт
На грудь склоняет.

Полнеба пьяная луна
Исколесила.
«О Боже, Боже, как грустна
Моя Россия…»

Памятка сочинителю

Когда стихи захочешь сочинять –
Стихи, а не пустые побрякушки –
Представь, что их сумеют прочитать
Вергилий, Данте, Гёте или Пушкин.

Оставь себя с великими, друг мой,
Гомер тебе внимает и Есенин.
Какою их порадуешь строкой,
Чтоб лица их на миг повеселели?

И нечего из памяти достать.
То заумью потянет, то рутиной.
Всё то, чем мог когда-то козырять, –
Всего лишь писк, по правде, комариный.

Ты пальцы гнул, ты щёки надувал,
Собою любовался, знаменитый,
А что, скажи, такого написал
В сравненье с «Илиадой», «Энеидой»?

В твоих стихах легко коснуться дна,
И тяги нет, и знаменья нет свыше,
Твоя эпоха вовсе не слышна,
Да и тебя в стихах твоих не слышно…

Горишь, горишь… Как двоечник, горишь,
Кляня к себе всеобщее вниманье.
И правильно, что ты сейчас молчишь, –
Так много в этом сказано молчанье.

Когда стихи захочешь сочинять
В своей глуши, мечтатель одинокий,
Представь, что их сумеют прочитать
У алтаря небесного пророки.

Псков

Город Ольги достохвальной,
Город радости чудской –
Древний Псков – Живоначальной
Дивной Троицы Святой!

На холмах, ветрам открытый,
У Отчизны на краю,
Я люблю твои молитвы,
Душу русскую твою.

Одолел огонь и лихо,
Ведал смертную грозу.
Кремль над берегом Великой
Для врага – бельмом в глазу.

Строил, сеял, прял, рыбачил,
Княжил, верил, торговал…
Сколько раз от орд собачьих
Русь щитом своим спасал!

И за церкви, и за пушки
Славлю Псков, ещё за то,
Что навеки имя Пушкин
Дружит с именем его.

Тень поэта, замирая,
Замечаю всюду я –
Здесь взяла его сырая
Святогорская земля.

Старый Псков ночами снится:
Огневые рубежи…
Я ведь тоже на границе
Хоть два года, но служил!