ИЗ ДОНЕЦКОГО АЛЬБОМА
Сергей Тесло
г. Севастополь
Многие давно расстались с проводными телефонами – этими памятниками цивилизации из прошлого века. Оно и понятно, сейчас у всех мобильные, а то и по два. Это гораздо удобнее. Однако порой ещё встречаются вот такие вот экземпляры – работающие.
Зачем?
Нет, это не чудачество. Это… Это скорее надежда. Да, пусть наивная… А надежда, она всегда наивная. Не замечали?
Надежда на то, что вдруг по нему возьмёт да и позвонит наша молодость.
Ну вот то наше «раньшее» время, наша «раньшая» жизнь, по которой у нас такая отчаянная ностальгия, в воскрешение которой мы так безумно, по-детски верим. И надеемся.
А оно, она… ну время, то есть молодость… они наших мобильных телефонов не знают, эти мобильные появились как раз на грани времён… Они знают только этот, из прошлого века, номер которого был как пароль, а иногда как молитва…
Сейчас в этой трубке живёт только вот этот длинный зуммер.
Ничего мы ещё подождём. Мы пока ещё можем, держимся пока ещё. Надеемся. А ещё листаем вот этот альбом. Это наш донецкий альбом.
Мы встретились в этом городе три десятилетия назад, чтобы не расставаться больше ни на день. И потому его первые страницы заполнены ощущением непрерывного счастья.
В образе альбома есть какая‑то особая задушевность, какое‑то забываемое нынче ощущение времени, которое умудряется вить себе гнёзда на альбомных страницах, между которыми раньше любили устраивать гербарии. Это было так давно, что кажется, будто цветы и травы наших воспоминаний, нашей личной истории вросли в сами эти страницы, что страницы спрессованы из них. Вот мы прикасаемся к ним кончиками пальцев, ощущаем пульс времени, и живые картины наполняют память упругой силой, неуёмной и неисчерпаемой, какая бывает только в детстве.
Мы очень любили этот город, и он отвечал нам взаимностью. Наши проекты росли как грибы – буйно, весело и нахально.
Мы тогда сотрудничали с Москвой. Работали настолько успешно, что нас регулярно звали туда переселиться. Мы лишь улыбались в ответ на эти приглашения и звали приглашавших в гости. Те, кто приезжали к нам, быстро понимали, почему мы не хотим менять свой Донецк даже на столицу.
Те наши реалии складывались в дивное сказочное пространство.
Один из самых успешных в стране киноклубов, молодёжный театр, две галереи, телередакция, молодёжный фестиваль, летняя школа для одарённых детей на азовском побережье и художественный пленэр в Святогорье, арт-альбом «Территория-Текст»…
Находились честные бизнесмены и порядочные чиновники, помогавшие нам в наших проектах… Ну в какой столице, скажите на милость, мы найдём всё это?
Жизнь текла весёлой рекой, и мы плыли по ней, как на волшебной лодке.
Но ветры лихих девяностых уже носились над родным городом.
Расстреливали людей в кафе и на трапах самолётов, взрывали на стадионах…
Это была настоящая война. И особый ужас состоял в том, что её упорно не желали считать войной. Её попросту старались не замечать. Гибли люди, исчезали возможности, страшные ветры перемен выдували из города всё то, из чего слагалось наше жизненное пространство.
Эти окаянные ветры всё же вынесли нас в Москву на долгие 20 лет. Грех жаловаться, столица приняла нас радушно. Были и столичный телеэфир, и работа в фестивальных дирекциях, общение с заслуженными и народными, стопки дипломов и полки, уставленные призами. И люди‑то попадались в основном хорошие, спасибо им сердечное.
Но вот на Донбассе случилось… Словно опорные слои задвигались.
Но что это?
Фронт… И с разных его сторон говорят совершенно разное. Чтобы иметь своё мнение, нужно быть там. Нужно вернуться.
Да, стоит только вернуться. Но, Боже, как же немыслимо дорого стоит это в наше окаянное время.
Сын прошёл эти 20 лет рядом с нами. Вышел мальчишкой и вернулся мужчиной.
Он вернулся первым. В четырнадцатом.
Приехал на первые блокпосты, оставив сытую московскую жизнь, завидную для многих работу, творчество талантливого фотографа, толкового оператора видеосъёмки и монтажа, актёра и литератора.
Сменял это всё на окопы и будни фронтовой разведгруппы. Увлечение альпинизмом и военным делом оказалось актуальнее.
И вот мы возвращаемся в Донецк собирать его следы. Снимать сквозь слёзы кадры, в которых его портрет плывёт над бескрайней рекой Бессмертного полка.
Господи! Ты дал мне жизнь. Ты сделал так, чтобы я родился в этом странном мире, и вот уже больше полувека я пытаюсь понять зачем. Тебе ли не знать, что никто меня тут не ждал. Все эти годы я непрерывно убеждался в том, что кроме Тебя обо мне некому было позаботиться.
Я не ропщу, Господи! Ибо Ты не дал мне возможности сомневаться в Твоей заботе. Ты посылал и посылаешь мне Свои дары, они спасают меня неизменно. Твои дары невозможно спутать ни с чем другим, поскольку появляются они тогда, когда им больше неоткуда взяться.
Когда я совсем было потерял смысл жизни, Ты послал мне ЕЁ, и в жизнь снова вернулось счастье.
А ещё Ты послал мне СЫНА.
Его все любили. Господи, Ты никогда не посылал мне столько любви, сколько отмерил ему. Он вообще получал в жизни всё то, о чём я в своё время мог только мечтать.
Зачем Ты сделал его таким похожим на меня? Нет, я, конечно, понимаю, что сыновья должны быть похожи на своих отцов, но не настолько же… Хотя Тебе, конечно, виднее…
Ну не хочешь же Ты сказать, что СЫН – это такая форма меня самого, которая позволяет увидеть, как сбываются мечты… Или именно это Ты хочешь сказать?..
А потом грянула эта война.
Мог ли я удержать его, не пустить?.. Нет, отчаянно нет… Да он был уже и не мальчик. Он мужчина и сделал свой выбор.
И вот теперь мы с ней ходим по донецким улицам и тропам и собираем его следы. Ведь Ты же знаешь, что мы непрерывно ощущаем его присутствие рядом. Значит, послав нам его, Ты послал нам ангела?
Господи, можно мы будем так думать? Ты же знаешь, что мы не можем думать иначе. Иначе жизнь будет невыносима…
Спасибо Тебе, Господи, за ещё один ДАР. За ДАР ВЕРЫ в то, что СМЕРТИ НЕТ.
Знаешь, Господи, мне снятся тут дивные сны. Они очень мало отличаются от реальности. Так мало, что я уже воспринимаю их как одну из её версий. Их же много в нашей жизни. Есть реальность дома, есть реальность работы или службы, реальность праздника и реальность будней. Все они имеют свои особенности, мало совместимые с соседними формами бытия. Мы же вряд ли станем разворачивать подробности окопной жизни в своём доме. Да и особенности шумного праздника на площади в уютных стенах дома тоже будут смотреться аляповато. Но это же не мешает всем этим разностям быть реальностями. Вот так и эти мои сны – они стали для меня одной из таких реальностей.
В центре моих снов обычно костёр, у которого собралось некое боевое братство. Мужественные лица освещены пляшущим пламенем. Их беседа несуетлива, но каждое слово и даже молчание их особо увесисты, за каждым словом и каждым взглядом глубокий смысл и чрезвычайная сила.
В свете этого костра нам ясно видно, что на этой земле выходит в реальность сама Русь – неделимая в пространстве и во времени. Все её герои из различных эпох плечом к плечу выходят из забвения, развеивая морок беспамятства. Русь, бесконечно возрождающаяся из пепла, как легендарная птица Феникс, как былинная Жар-птица, чьи световые перья мерцают в крови её защитников. В реальный мир является древняя мифология, получившая живительные силы тех, кто сегодня вдыхает в образы предков своё дыхание, сверяет с ними удары своего сердца и получает от них особую силу взгляда и крепость духа, который ещё никому не удалось сломить в известной миру истории.
