И неба разговор…

Любовь РЫЖКОВА

* * *

Обвевает меня
Голубая прохлада,
И скользит ветерок
Из ближайшего сада.
Он несёт аромат
Уже лопнувших почек,
Сколько будет листов –
Малахитовых строчек!

Нам природа сама
Показала примеры,
Как проникнуть стихом
В многозвёздные сферы,
Как при жизни достичь
Красоты и бессмертья
И прожить не единое
Только столетье.

ВЕСЕННЕЕ

Ты кто – звезда или планета?
И чьим, каким теплом согрета?
Зачем ты смотришь так пристрастно
В моё вечернее окно?

Сегодня я была на дачке –
Впервые после зимней «спячки»,
Там так вольготно и прекрасно,
И мне совсем не всё равно,

Какие овощи мы ныне
Посадим… Верно, что цукини,
Фасоль, горох, и помидоры,
И обязательно лучок.

Ещё – раскидистую тыкву,
А к патиссонам не привыкну,
Да не забыть бы в разговорах
Про мой любимый бурачок.

Ах, затянуло облаками…
Куда ты, звёздочка? Ты – с нами?
Мне так нужны твои советы,
Я в этом деле не мастак.

Пора уже и спать ложиться,
И будут нам, наверно, сниться:
Мне – стихотворные куплеты,
Тебе – небесный зодиак.

ВАСИЛИСК

В очертании знакомом,
В облацех, что к земи ближе, –
Василиск над нашим домом,
Пасть раскрыл, а глаз не вижу.

В этом перистом узоре,
Тонких линиях, наплывах
Есть намёк на зло и горе
В очертаньях некрасивых.

Это редкое явленье
Неожиданно и странно…
Может, предостереженье?
Иль с небес посыплет манна?

Или это аннунаки
О себе дают известья,
Посылая шифры-знаки,
Чтоб встречали их по чести.
Чтобы злато из кладовых
До крупиночки достали
И опять – до знаков новых –
Им с поклонами отдали.

Разогнать бы знаки эти,
Да иду из магазина,
Руки с сумками как плети,
Преобычная картина.

Только вдруг взглянув, не вижу
Ни далёко и ни близко,
В облацех, что к земи ниже,
Нет фигуры василиска.

* * *
Облачка развиднелись, и тучки ушли,
Снова звёздочка в ветках повисла,
Снова шумы весны на просторах Земли,
Полных тайны и древнего смысла.

И лягушки запели – от их голосов
На душе воцаряется радость,
В них слышны отголоски Семи Мудрецов
И натурфилософии малость.

Да, Природа мудрее любого жреца,
У неё нет ни грана лукавства.
У неё нет начала, как нет и конца
Её нерукотворного царства.

* * *

Взбунтовавшийся раб
и опасен, и страшен, и жалок,
Он не может творить,
он может лишь только крушить,
Он не может летать,
он и ползает-то между свалок,
В этом сущность его –
быть никем, но царём себя мнить.

Рабья кровь заставляет его
быть с другими жестоким,
Он им мстит за свою нерадивость,
бездарность и лень,
Потому, коль дорвался до власти,
он выпьет все соки,
От того, что творит он с людьми, –
голова набекрень.

Он им мстит лишь за то,
что в них нет этой пагубной порчи,
Что он немощен, пуст,
неудачник и дегенерат.
Эта месть услаждает его
и терзает, корёжит и корчит,
Превращая и жизни других
в нескончаемый муками ад.

Но откуда он взялся средь нас
на земле этой вечной и вольной?
Из каких он пекельных глубин,
где когда-то бездарно почил?
На зелёной планете,
удобной, живой, хлебосольной?
Где истоки его?
Наконец, кто его породил?

* * *

Проснулась под утро от пения птиц,
Неужто опять соловьи?
Почуяв такое волненье в крови,
Что хватит на сотни страниц.

Но день был в заботах, тревоге, делах,
Потом мы попали под град,
Изрядно промокли, вернулись в сердцах,
И каждый был этому рад.

А дома, в уюте, в тепле, у огня,
День тихо прошёл-пролетел…
А дождь принимался в течение дня,
Листвой молодою шумел…

А к вечеру стихло всё, и угомон
Родную природу объял,
И тишь разлилась… и задумчивый сон
Уже подступал, подступал…

И тут я услышала трели и звон
В какой-то пророческий миг –
Поют соловьи из ирийских сторон,
И я поняла их язык…

* * *

Всё волнует этою весною.
Каждый кустик кажется родным,
И былинка видится судьбою,
Дерево – тем Древом Мировым.

И вокруг бушуют не столетья,
Не века – а лёгкие года,
Полные восторгов и бессмертья,
Радостного Божьего труда.

И вдыхая запах тополиный,
Каблучками весело звеня,
Я творю – спокойный и единый
Мир, где передышки нет ни дня.

Потому что нужен свежий воздух,
Потому что к боли мир оглох…
Я пишу задумчивую прозу
И стихи, в которых дышит Бог.

Оттого-то этою весною
Каждый кустик кажется родным,
И былинка видится судьбою,
Дерево – тем Древом Мировым.

И ВЫБОР СКУП…

И хочется творить. И хочется ваять.
И говорить высокопарным слогом.
Быть совершенством. Делать всё на ять,
Распахивая душу перед Богом.

Жить на земле, как будто в небесах,
Не зная разъедающей корысти.
Крылатого коня иметь в друзьях,
Владеть ключом первобытийных истин.

Вот – цель достойная, жемчужная мечта
И благородства подлинный образчик.
Всё остальное – тлен и маета.
И выбор скуп: поэт или приказчик.

ПЕРВАЯ ГРОЗА

Молния Перунова сверкнула,
Грозно всей округою звеня.
И рвануло ветром, и задуло,
И затрепетали зеленя.

Радостно мне видеть это действо,
Страшно наблюдать со стороны –
Колдовство ли, битву, чародейство
Или отражение войны?

Той, что происходит в тех высотах,
Что рукой и глазом не достать,
Но там знают русских патриотов,
Ведь и мы Перуновая рать.

ПЛАНЕТА ИКС

Планета Икс. Дома богаты,
Где проживают лишь рапсоды.
Здесь рукотворные закаты
И рукотворные восходы.

Нерукотворны здесь лишь строки,
Рождаемые поминутно,
Которые диктуют Боги
Из горней выси недоступной.

Кто говорит: такой планеты
На свете нет и быть не может,
Тому неведомы секреты,
И зависть тёмная их гложет.

Внемлите: вновь восход расцвечен
Словесной образною вязью.
Да будет мир подлунный вечен,
Да не замаран будет грязью.

В ночи рождённая стихира
Полна подсолнечного света
И благовонного эфира…
Но такова сия планета.

* * *

Живу с мечтой о красоте и свете,
О чистоте и верности в любви.
О, как всегда высмеивались эти
Наивные желания мои.

О, как меня в обратном уверяли,
Что мир наш грязен, полон нечистот
И человек – душою безобразен,
Но лицемерит, что наоборот.

Он изворотлив, мелочен, продажен,
Циничный и безжалостный злодей,
Он слова доброго не стоит даже.
Кто не таков – ханжа и лицедей.

А что же я, что дали мне мечтанья –
Признанье, статус, деньги и почёт?
Нет ничего, лишь разочарованья.
Мне говорят, что нужен был расчёт.

Подлец и циник ныне как пророки,
Пошляк на сцене ныне как вещун,
А из народа выжимают соки,
И на эстраде – не талант, а лгун.

И мышь церковная живёт куда богаче,
И ускользает почему-то суть.
И бабы в телевизоре судачат,
О чём лишь можно на ухо шепнуть.

Как жить, я ничего не понимаю,
Во что наш мир сегодня превращён?
Но мне сдаётся, он подходит к краю
И в самом деле страшно развращён.

Вон ураганы дуют по планете,
И дыбятся от ужаса моря.
Раз люди за судьбу свою в ответе,
Сметают их, как видимо, не зря.

Пожары полыхают, воды стонут,
Летят вперёд и пятятся назад,
Моря мелеют, государства тонут,
И скалы вековечные трещат.

Вздыхают долго спящие вулканы,
Земля негодованием полна,
Грозят потопом новым океаны,
Несётся смертоносная волна.

И магма уже вырваться готова,
Клокочет огнедышащим нутром,
Грозится не оставить и остова
От места, где когда-то был наш дом.

И хоть пугают нас знаменья эти
И страшно оказаться в пустоте,
Живём с мечтой о красоте и свете,
О верности в любви и чистоте.

* * *

Как благодатен этот шум дождя!
Как эти капли по карнизу звонки,
Как будто бы хрустальные иголки
Иль голос чей-то, радостный и громкий,
Звучит в ночи, мелодию ведя.

Как благодатна эта тишина,
Которая в природе наступает,
Когда отрадный этот дождь стихает…
И словно нас от ужаса спасает,
Царит сейчас с достоинством она.

* * *

Какое счастье – просыпаться на рассвете
И видеть, как приходит новый день.
Какое счастье – быть за жизнь свою в ответе,
Не зная устали и что такое лень.

Какое счастье – этот вид невзрачный
И веток проступающий узор.
Россия. Март. Снежок полупрозрачный.
И тишина. И неба разговор.