На покое

В беседке

Архиепископ Амвросий сидел за столом в деревянной беседке во дворе своего дома, в который переехал, когда ушёл на покой. До этого в доме жила его сестра Екатерина, перебравшаяся к нему в Иваново после смерти мужа. А сейчас и она перешла границу вечности. Владыка вспоминал, как много уже дорогих его сердцу людей он проводил в путь всей земли. И не только тех, кто был его старше, но и тех, кто был моложе…
В беседку зашла монахиня Анастасия – одна из тех, кто помогал ему по хозяйству. Она в своё время приехала к нему из Екатеринбурга за духовным советом, да так и осталась в Иванове. Вопрос, с которым тогда ещё Зоя поехала в далёкий незнакомый город к незнакомому ей архиерею, был и правда непростым. В 1998 году врачи поставили ей неутешительный диагноз – рак лёгких четвёртой стадии. Назначили химиотерапию, но после первого же приёма препаратов женщина облысела и отказалась дальше продолжать такое лечение. Но как быть – тоже не знала. И в это время она встретилась со своей знакомой – монахиней Сергией, которая была родом из Екатеринбурга, но переехала в Иваново, помогала в епархиальном управлении по хозяйству. Когда Зоя поделилась с ней своей бедой, та ей сказала: «Я договорюсь с владыкой Амвросием, чтобы он с тобой поговорил. Как скажет, так и поступай, и всё хорошо будет». А на другой день принесла ей номер телефона и сказала: «Он ждёт твой звонок». Зоя начала набирать номер, а на последней цифре остановилась. И на второй день так же, и на третий. Не может набрать, и всё… А на четвёртый день монахиня Сергия к ней пришла, спрашивает: «Звонила?» – «Нет». Тогда монахиня сама начала набирать номер. «Да о чём я с ним буду говорить, никогда с такими людьми не разговаривала», – пыталась отнекиваться Зоя. «А тебе и не надо ничего говорить – он сам всё скажет». А архиерей сказал ей только: «Матушка, а вы приезжайте ко мне в Иваново, мы здесь и поговорим».
«Странно как он меня назвал – “матушка”», – удивлённо поделилась Зоя с Сергией. А та ответила: «Ну, владыка знает, что говорит. А я вот как раз в Иваново собираюсь, поехали со мной».
При встрече архиерей сказал Зое, что она правильно почувствовала и отказалась от химио­терапии, и посоветовал, чтобы она молилась, и он тоже будет за неё молиться. Чтобы причащалась каждую неделю, каждый день натощак принимала просфору, артос, святую воду. Зоя послушалась его, и болезнь отступила. Когда она уезжала из Екатеринбурга, онколог сказал ей: «Ты просто не понимаешь, что делаешь. Тебе без лечения жить осталось два месяца». Она ответила: «Как Бог даст». Через год приехала к нему – всё нормально, опухоль не растёт, ещё через год так же. На третий год при больнице храм открыли. А в 1999 году архиепископ Амвросий постриг Зою в монашество с именем Анастасия, о чём она втайне уже давно мечтала; почему и удивило её его обращение «матушка» при их первом телефонном разговоре. Так и осталась ему помогать, и когда он был управляющим епархией, и после его ухода на покой.
– Владыка, вот я вам сыр принесла и лимон к чаю, – поставила тарелки на стол монахиня Анастасия.
На столе стоял большой самовар, рядом с ним заварочный чайник, несколько чашек с блюдцами.
– Спасибо, матушка, – кивнул ей владыка, налил себе в чашку чай и, сделав глоток, сказал, улыбнувшись: – Вот что-то вспоминается прошлое, те, кто ушли… Помните отца Иннокентия?
Архидиакон Иннокентий был старшим братом иеродиакона Николая, который на протяжении многих лет был келейником архиепископа Амвросия, его ближайшим помощником и после ухода на покой. Ещё ему сейчас помогал архимандрит Никандр – настоятель Ильинского храма города Иваново, в котором владыка, и выйдя на покой, иногда служил – обычно в Великий пост Пассии воскресными вечерами и читал канон преподобного Андрея Критского на первой седмице поста. Служить литургии у него уже не хватало здоровья. На небольшой мансарде дома владыки был маленький домовый храм, в котором литургии служили разные священники, но чаще отец Никандр, а архиерей молился во время них. На престоле были запасные дары, которыми он причащался, когда не было литургии в этом храме.
– Да, владыка, конечно, как его не помнить, очень жаль, такой молодой ушёл, – грустно ответила монахиня.
Архидиакон Иннокентий и правда рано умер: ему всего сорок семь лет было. Сидел на лавке в коридоре епархиального управления, тяжело дышал, а утром его нашли уже остывшим… Он вместе с братом, иеродиаконом Николаем, занимался хозяйством в епархиальном управлении, так десятки лет было, казалось, что они всегда будут рядом с архиепископом Амвросием, но жизнь отца Иннокентия так внезапно прервалась…
– А помните, матушка, как вы с ним первый раз встретились? – улыбнулся архиерей, отвлекаясь от печальных мыслей.
– Конечно, владыка. Помню, как приехала первый раз в епархию, а проход к вам в покои через канцелярию. Захожу и вижу отца Иннокентия. А мне матушка Иннокентия говорила, что владыка высокий, статный. Смотрю на него и думаю: «Надо же какой представительный, солидный священнослужитель, наверное, это и есть владыка». Бух перед ним на колени. А он засмеялся и сказал, что не только не архиерей, но и не священник, и падать перед ним ниц не стоит…
Архиепископ засмеялся:
– Значит, отец Иннокентий больше был похож на архиерея?
– Нет, владыка, – смутилась монахиня, – просто я к вам в покои когда первый раз зашла, вижу, сидит седовласый благородный мужчина в подряснике, а на подряснике заплатки, вот и не могла подумать, что вы – это вы…
– А помните отца Николая Винокурова? – спросил владыка.
– Он ведь уже редко бывал в епархии, когда я приехала, но помню, конечно.
– Да, он не выдержал нагрузки нового времени, а может, и прошлые тяготы сказались, вот заболел. У него произошло кровоизлияние в головной мозг. Очень долго пролежал в больнице. Доктора говорили, что нужно три года постоянного покоя, чтобы как-то произошёл процесс восстановления. Тяжело было смотреть на него – в моей памяти быстрого молодого человека, который легко ходил, а теперь передвигался только с палочкой и выглядел совсем немощным. Но отец Николай и на одре болезни оставался истинным пастырем Церкви Христовой и человеком Божиим. Когда он стал поправляться, то сразу начал служить, правда, с помощью. Даже проповедовал с амвона. Народ его всегда очень любил. Да и невозможно было его не любить, потому что он был удивительно добрый и честный, любвеобильный человек. У него было какое-то внутреннее духовное зрение, и он понимал внутренний мир каждого человека. И радовались все, что он в какой-то мере стал поправляться. Но потом случилось просто непоправимое. Пришлось нам потерять дорогого отца Николая.
– Да, владыка, отец Никон рассказывал, что поехал на одно из подворий своего Николо-Шартомского монастыря в честь Сергия Радонежского. В этом же районе жил и отец Николай. И проезжая мимо автобусной остановки, увидел, что там сидел отец Николай. На обратном пути он остановился, они тепло встретились, и батюшка сказал ему: «Нам с тобой обязательно нужно прочитать “Богородице Дево, радуйся”». А там даже не было площадки, на которой можно было бы оставить машину, поэтому отец Никон остановился прямо на трассе и включил «аварийку». Они трижды обошли машину с молитвой, после чего отец Николай благословил его на дорогу: «Ну вот, теперь потихоньку езжай с Богом, и всё будет хорошо». А через некоторое время именно на этом месте он погиб. Батюшка стоял около остановки. И в этот момент за кем-то гналась полиция, преследуемая машина стала неуправляемой и на огромной скорости устремилась прямо на отца Николая. Все разбежались, а батюшка остался на своём месте, так как из-за болезни его движения были скованы. Он смотрел в глаза своей смерти, но не смог ей противостоять…
– Там не так уж близко до подворья, – задумчиво сказал владыка. – Да, отец Николай очень любил молиться и всех старался к молитве приобщать. Отец Никон всё торопится по делам, вот он, наверное, и напомнил ему, что за попечениями житейскими не надо забывать о едином на потребу… Впрочем, он и не забывает.
Монахиня промолчала.
– Наверное, уже народ меня ждёт? – спросил архиерей, отвлекаясь от воспоминаний.
– Да, владыка, четверо сегодня, – кивнула монахиня Анастасия.
– Ну пусть тогда через пять минут первый кто по очереди заходит.

Посетители

Беседка, в которой пил чай владыка, находилась между двумя домами: каменным, в котором жили он и отец Николай, и небольшим деревянным, купленным некоторое время назад у наследников умерших соседей, в котором жили помогавшие по хозяйству монахини Сергия и Анастасия. В этом же домике иногда оставалась переночевать монахиня Ксения, которая почти каждый день по несколько часов читала архиерею разные книги. Он и в старости очень живо всем интересовался, у него совершенно не было равнодушия к окружающей его жизни, которое часто бывает у старых людей. В доме, где жили монахини, иногда ждали приёма посетители. В нём владыка и соборовал некоторых своих духовных чад Великим постом. Даже удивительно, как в этот небольшой дом вмещалось более тридцати человек, приходивших на эти соборования. Среди соборовавшихся были и священники, которые помогали архиерею совершать таинство. В этом же доме архиепископ принимал посетителей, когда было холодно; в беседке, хотя и застеклённой, находиться было невозможно.
Практически каждый день к нему приходили люди – кто на исповедь, кто на духовную беседу. Архиерей никому не отказывал, хотя и неважно себя чувствовал. Утром он обычно долго молился, потом шёл в ванную комнату. В первые годы пребывания на покое уже после завтрака начинал принимать посетителей; со временем, когда болезни обострились, начинал приём в середине дня. Ему очень многие звонили, даже те, кого он и не знал.
Однажды он снял трубку и не мог понять, кто звонит, спросил: «А вы кто?» – «А мы старообрядцы с Рогожского кладбища». – «Так, а я к вам какое отношение имею?» – «Владыка, вы для нас большой авторитет, поэтому и спрашиваем». Он удивился, но ответил, внимательно выслушав суть вопроса: «Ну если авторитет, то поступить надо так…»
Иногда люди очень беспокоились во время встреч с ним, а он говорил: «Не переживайте так сильно, у Бога всё равно уже всё решено». И ещё говорил: «Бог Своих не оставляет».
Другой звонок был из Австралии. Архиерей удивился: «А вы-то как обо мне узнали?» Но знали и помнили его самые разные люди по всему земному шару. Очень редко выезжавший из Иванова, он своей молитвой и любовью к людям стал центром притяжения для тысяч самых разных людей. Но не все его любили, кто-то распространял о нём и клеветнические слухи, к чему он относился спокойно: подобного много было на его веку.
Иногда священники приходили жаловаться на нового управляющего епархией – епископа Иосифа, который видел систему епархиального руководства совсем иначе, чем его предшественник, и своё видение достаточно жёстко проводил в жизнь. Архиепископ Амвросий сочувствовал своим духовным чадам в их трудностях, но критику в адрес нового управляющего епархией не поддерживал. «Мне неправильно было бы как-то комментировать его действия», – говорил он.
Наедине с собой владыка думал о том, как интересно устроена жизнь. Губернатор Владимир Ильич Тихонов, который везде позиционировал себя как коммуниста и атеиста и которого некая группа лиц активно пыталась сделать врагом архиерея, стал ему другом.
А пришедший после него губернатор Михаил Александрович Мень, сын известного священника, представлявший себя православным, по некоторым сведениям, ездил к патриарху Алексию с просьбой, чтобы в Иванове сменили архиерея. А потом, когда владыку Амвросия отправили на покой, вышел с инициативой, чтобы сделать архиепископа почётным гражданином Ивановской области, а при встрече обнял и расцеловал его… «С неверующими часто бывает проще, чем с верующими», – улыбнулся своим воспоминаниям архиерей.
Но у него были и другие воспоминания, связанные с его уходом на покой. Когда ему исполнилось 75 лет, то, как положено по уставу Русской православной церкви для архиереев, он написал рапорт патриарху о почислении его на покой. И получилось так, что около двухсот пятидесяти священнослужителей епархии, больше десяти тысяч прихожан, даже руководители других религиозных конфессий, действовавших на территории региона (мусульманской, иудейской и баптистской), написали письма патриарху с просьбой благословить архиепископа Амвросия на продолжение его служения. И он прослужил почти полтора года после того, как ему исполнилось семьдесят пять. Возможно, прослужил бы и дольше, если бы не желание некоторых лиц видеть на его месте молодого и современного архиерея.
В 2011 году произошло «разукрупнение» Иваново-Вознесенской и Кинешемской епархии. Вместо одной епархии стало три: Иваново-Вознесенская и Вичугская, Шуйская и Тейковская, Кинешемская и Палехская. Все они вошли в состав Ивановской митрополии, главой которой стал возведённый в сан митрополита владыка Иосиф. Шуйским епископом стал архимандрит Никон (Фомин), Кинешемским – игумен Иларион (Кайгородцев). Обоих архиепископ Амвросий рукополагал, постригал в монашество. Иногда архиереи митрополии приезжали к нему все вместе, но это были скорее протокольные встречи. А вот епископ Иларион иногда приезжал и за духовными советами. Он ездил к нему и до своей архиерейской хиротонии, будучи настоятелем монастыря. Перед заседанием синода, на котором должен был решаться вопрос о его рукоположении, приезжал взять благословение. Став епископом, сказал владыке Амвросию: «Я не знаю, как сложилась бы моя дальнейшая судьба, если бы не вы. Через вашу любовь я пошёл на это служение. И благодаря вам знаю, с кого мне брать пример».
Архиепископ Амвросий, будучи на покое десять лет, принимал людей практически до последних дней своей жизни.

«Господь – Пастырь мой»

Архиерей, лёжа на кровати в своём доме, по памяти читал 22-й псалом: «Господь пасет мя, и ничтоже мя лишит. На месте злачне, тамо всели мя, на воде покойне воспита мя. Душу мою обрати, настави мя на стези правды, имене ради Своего. Аще бо и пойду посреде сени смертныя, не убоюся зла, яко Ты со мною еси: жезл Твой и палица Твоя, та мя утешиста». «А в русском переводе не «Господь пасет мя», а «Господь – Пастырь мой»», – подумал архи­епископ Амвросий.
В комнату зашёл отец Никандр. Когда-то владыка сам крестил его в домовом храме епархиального управления, потом рукоположил в сан диакона, через год в священника, совершил монашеский постриг. Совсем молодым назначил его настоятелем только что переданного Церкви Ильинского храма в Иванове. А теперь, когда архиерей был на покое, архимандрит Никандр ему помогал.
– Молитесь, владыка, я помешал вам? – спросил священник.
– Я всегда молюсь, – слабо улыбнулся архиепископ.
– Да, я всё удивлялся, как вы выстаивали длинные службы, уже когда заболели. Говорили: «Для меня самое главное – это молитва. Когда я прихожу на службу, то забываю про свои болезни».
– Ну это не моя заслуга. Просто Господь так давал. А сейчас вот они не дают о себе забыть, и сил идти на службу нет…
– Что вы читаете, владыка? – спросил отец Никандр, посмотрев на книгу, лежащую на столе.
– Ксения что-то читает иногда, сейчас уже не каждый день. Сейчас много выходит книг, разных поучений. Но люди отвергают самое главное. Они читают Евангелие, но не вчитываются. А это книга, в которой всё написано. Только читайте её внимательно, с рассуждением, и Господь всё откроет… А его и Псалтирь я по памяти читаю…
Недавно архиерею провели интенсивную терапию, которая помогла остановить развивающуюся гангрену, создающую реальную угрозу ампутации ноги. Его лечение организовал отец Агафангел. У владыки было много болезней – и сахарный диабет, и венозная недостаточность, и проблемы со зрением, и больная спина, – но он не любил обращаться со своими проблемами к докторам, делая это только в крайнем случае, когда боли становились нестерпимыми. Поскольку с игуменом Агафангелом у него сложились очень доверительные отношения, многие проблемы, связанные со здоровьем, он мог доверить именно ему.
– Как вы себя чувствуете, владыка? – спросил отец Никандр.
– Спасибо отцу Агафангелу, по милости Божией, ногу удалось сохранить. Но моё земное время, похоже, уже заканчивается…
Архиепископ Амвросий скончался 8 ноября 2016 года.
– Он до последнего дня думал о других. На 8 ноября – день своей кончины – назначил встречу болящей монахине Александре, то есть в прямом смысле до последнего дня своей земной жизни нёс то служение, к которому был призван, не думая о том, насколько сам болен. Владыка никогда не жил для себя, не думал о себе, – сквозь слёзы вспоминала монахиня Ксения, стоя у гроба.
Преображенский кафедральный собор, в котором состоялось отпевание владыки, был переполнен народом. Казалось бы, что уже десять лет архипастырь на покое, многие ли его вспомнят, но пришло множество самых разных людей. Отпевали архиепископа Амвросия после литургии. Проститься с ним приехали и многие архиереи, которых он в своё время рукополагал в священный сан или на чьё духовное становление оказал большое влияние. Кому-то из них пришлось для этого преодолеть расстояние больше чем в тысячу километров, а кому-то, служившему на дальних рубежах России, и в несколько тысяч километров. Службу и отпевание возглавил митрополит Иваново-Вознесенский и Вичугский Иосиф. Пришли губернатор, член Совета Федерации, председатели областной и городской дум, глава города Иванова. Гроб с телом почившего архипастыря был обнесён вокруг Преображенского храма. Затем его перевезли к Петропавловскому храму на кладбище, в местечке Балино в черте города Иванова, где состоялось погребение. Места отпевания и погребения были избраны в соответствии с волей владыки Амвросия.
Место погребения архиепископа Амвросия, на котором установлен памятный крест, стало тем местом, куда часто приезжают не только его духовные чада, но и православные верующие из разных регионов России.