Наталья СОВЕТНАЯ
Наталья СОВЕТНАЯ
* * *
В глазах – не слёзы, не мольбы,
И словно уже за пределами…
Навеки давно улетела бы,
Да только куда от судьбы?
Дрожит у старушки рука,
Иссохла, как рожь перезрелая.
Тяжёл ей пучок чеснока –
Головки ядрёные, белые.
«Купите домашний чеснок!» –
Чуть слышны слова виноватые.
А ноги слабеют, как ватные, –
Ещё б продержаться чуток…
Струится людская река,
Всё мимо – толпа безразличная.
Белеет пучок чеснока
Во тьме перехода столичного.
Он словно бы свет – от звезды!
Вдруг замер прохожий как вкопанный.
«Да не оскудеет!..» – как токами…
– Мне весь!
(Хоть и нет в нём нужды.)
1 сентября 2019 года
В День знаний украинской стороной
обстреляны школы Луганска
Ранило душу – ранило болью,
Криком бумажным, плачем чернильным! –
Взрывами выбиты окна в школе,
Ветер блуждает по классам пыльным.
Ветер листает книжек страницы
И обгоревших тонких тетрадок.
Парты обуглены, пепел клубится,
Пол разворочен мощным снарядом.
Целились в школу, зная, что дети
Совестью века, памятью станут!
Бродит в развалинах тихий ветер
И обдувает каждую рану…
* * *
Распласталась низко над землёю туча,
Чернотой набрякла, застит белый свет,
Но нашёл лазейку солнца тонкий лучик,
Значит, будет точно кто-то им согрет!
Как бы ни клубились беды и печали,
Сколько б ни глумилась подлая тоска,
Душу отогреет Тот, кто есть Начало,
Смоет горечь-слёзы, как следы с песка.
* * *
Чай со льдом, лимонад, вода…
Камни-угли, асфальт горячий…
Город словно сковорода,
Солнце жарит – попробуй спрячься!
Полуобморок… Полустон…
Полутень… Полуобнажённость…
Миражом последних времён
Зреет душная напряжённость.
Город северный раскалён!
В небе сбой?
Или в наших душах?
Чу! Дождит…
Вот и капель звон.
Пронесёт, авось не засушит!
СПЛАВ
Берёзы – платьица в заплатах,
И берег солнечный, крутой,
Дворцы и старенькие хаты
Летят как будто над рекой.
Она несёт стволы прямые,
Плывут леса и небеса,
А птицы мечутся меж ними,
И тонут птичьи голоса.
В песке прибрежном вязнут ноги,
За днями дни сплетают сеть…
О мир, прекрасный и убогий,
Ты равновесие и твердь!
Так соком брызжущие вёсны
И четвертованные сосны –
В одной реке,
Как жизнь и смерть.
Каштановые свечки
Молчаливо, тёмно-тучно
Смотрит небо мутным глазом.
Серый город… Сыро… Скучно…
Ливнем смыть бы скуку разом!
Чуть дождит…
И вдруг – каштаны
Белым вспыхнули пожаром!
Вмиг рассеялись туманы,
Словно грустной феи чары.
Миллионы свечек нежных –
Выше, выше пламень света,
Пламень веры и надежды –
За дождями грянет лето!
* * *
Памяти Глеба Горбовского
Не дождался весны, улетел лёгкой птахой
из мира.
Мягкий снег засыпает поэта земные следы.
Отзвучала его незабвенная звонкая лира,
Высох щедрый ручей животворно-чистейшей
воды.
Но весна пробудилась и полнится тайною
силой,
Капля талая точит и точит могучие льды,
А под ними сокрыта стихов златоносная жила,
В оживающих струях искрятся живые мечты.
Отпечатки следов заполняет весенняя влага,
Припадают к ней птицы, чтоб чище
и радостней петь.
И капель, и ручьи, и следы – всё небесное
благо,
А в руках у поэта сверкает и злато, и медь!
* * *
Колкая, бессокая рыжая осока,
Рыжие поляны, рыжие бугры!
Золотила землю осень желтоока,
Чтобы час отсрочить серой грусть-поры.
Ноябрит дождливо, знобко и уныло,
А в лесу намокшем рыжих трав огонь!
Ничего, что золко, не беда, что сыро –
Пламень тёплым носом тычется в ладонь.
Небушко
Отразилось в тёмных водах
Перламутровое небушко,
Потекла, как мёд по сотам,
Сини звонкой ласка нежная.
Зачерпну я из колодца
Вышину небес былинную –
Пусть сынок сполна напьётся
Вместе с робкою рябиною.
Напою я синей тайной
Дочку вместе с рослым ясенем
И сама в росистой рани
Буду пить да зорьку ясную.
А для матушки родимой
Зачерпну лазурь вечернюю,
В ней неслышно и незримо
Растворю любовь дочернюю.
Заискрятся радость-звёзды
На глубоком щедром небушке –
Хватит всем водицы поздней
С лунным ломтем чуда-хлебушка!
Небесные гости
Не сон и не мираж –
Тот яркий свет – откуда?
Горит шестой этаж –
Беспламенное чудо!
Ни дыма, ни огня,
Лишь дивное свеченье.
У крайнего окна
То ль явь, то ли виденье.
Два ангела, обняв
Безропотную душу,
Взлетают!
Их кляня,
Бесовско племя кружит…
А на дворе весна!
Бушует юно зелень,
Небес голубизна
Крушит ночную темень.
Смешались жизнь и смерть,
Тот свет и быль земная!
…В себе бы тьму стереть,
Чтоб ангелы признали.
* * *
Разлука навеки… прощанья… потери…
Родные мои далеко за годами –
Закрыты, невидимы времени двери,
А я всё ищу, как в тумане блуждаю.
В руках моих тоненький ниточный хвостик –
Размотан клубок до седого предела.
И дальше – лишь радуга – призрачный мостик
На берег, на тот, что таинственно-белый.
Там бабушка грядки капустные полет,
Крахмалит бельё, Богородицу славит.
Там вечером папа читает запоем,
А утром он косит рассветные травы.
Там тётушки, дядюшки дружной семьёю,
Соседи, друзья и знакомые просто.
Заря с золотисто-лучистой косою
И вечер сиренево-сине-раскосый.
Там любящим взглядом встречает любимый,
Дыхание рядом, слова стали лишни…
Ступаю на мостик, но – мимо и мимо!
И катятся с белого берега вишни…
* * *
Памяти Евдокии Кузнецовой,
бабушки моей
Снежно-слёзно с небес задождило –
Наглоталась земелька воды.
На песках, как в болотине, сыро,
На болоте – разлились пруды.
Голый лес в мокроте по колено.
Поутру ледянится куржа.
Меж деревьев ожившею тенью
Словно чья-то родная душа.
…Босиком, как велось, – по старинке,
Чтоб сберечь красоту-башмаки,
Шла девчушка колючей тропинкой
На заутреню в храм у реки.
Шла торопко, ведь день-то пасхальный –
Воскресение славить пора!
Белы ножки румяными стали,
Как холодная в зиму заря.
…Босоноги берёзоньки, тоже
Черевички решили хранить?
Как на девочку ту вы похожи!
Как крепка мироздания нить!
* * *
Голые берёзоньки беззащитно-тихи.
Пред зимою строгою смирные стоят.
Скоро-скоро холода, вьюг обильных лихо,
Омертвелым веточкам – снеговой наряд.
Молчалива исповедь, искренна молитва.
Зимнее чистилище надобно пройти.
Ледяные когти острые как бритва…
Только нет к спасению лёгкого пути.
